Читать книгу 📗 "Проклятый Лекарь (СИ) - Молотов Виктор"

Отлично.

Параноидальный идиот с пушкой у моего виска. Раненый, которому осталось минут десять жизни. И Паша, который пока не решил, на чьей он стороне.

Если я сейчас не начну оперировать, я потеряю пациента, а с ним — и драгоценную Живу. Если дёрнусь — потеряю голову, и тогда Жива мне уже не понадобится.

Проклятие, ты выбрало отличный момент для проверки на прочность.

Глава 9

Холодный металл давил на висок. Комната, казалось, сжалась до этого маленького пространства между стволом револьвера и моей головой.

В комнате повисла тяжёлая, вязкая тишина, нарушаемая только хриплым, булькающим дыханием раненого на столе. Этот звук был саундтреком к нашему маленькому спектаклю.

— Восемь минут до необратимого геморрагического шока, — сказал я спокойно, не обращая внимания на пистолет и глядя на раненого. — Семь минут пятьдесят секунд. Судя по цвету кожи и скорости падения давления, у него внутреннее кровотечение. Скорее всего, задета печень или селезёнка.

Я потянулся к своей медицинской сумке, которую поставил на стул, и начал доставать стерильные инструменты, раскладывая их на чистой салфетке. Скальпель, зажимы, иглодержатель.

Ствол сильнее вдавился мне в кожу.

— Стой! — рявкнул бандит, его голос сорвался на визг. — Ещё одно движение, и я стреляю!

— Семь минут сорок секунд, — продолжил я ледяным голосом, раскладывая инструменты. — Кровопотеря критическая. Внутреннее кровотечение усиливается с каждой секундой.

— Валера, ты что, глухой⁈ — Паша Чёрный сделал шаг вперёд, его массивное тело, казалось, заполнило собой всё пространство. Голос его был тихим, но угрожающим. — Док работает! Я последний раз повторяю. Опусти ствол. Ты мешаешь доктору спасать твоего же друга.

— Нет! — новичок Валера явно был на взводе, его глаза дико блестели. — Он специально тянул! Я видел, как он внизу болтал! Может, он с Серыми Волками заодно!

— Семь минут двадцать секунд, — я взял в руки зажим. — Повреждена печёночная артерия. Если не пережать её сейчас, начнётся обширный некроз тканей. Его будет уже не спасти.

— Я сказал, стой! — взвизгнул Валера. — Сейчас нажму!

Я наконец повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. Мой взгляд был абсолютно пустым, лишённым страха, гнева или любой другой эмоции.

Это был взгляд патологоанатома, смотрящего на интересный, но уже мёртвый образец. Кажется, это напугало его больше, чем любая угроза.

— Стреляй, — сказал я. — И тогда ты не просто позволишь Серому умереть. Ты станешь тем, кто его убил. Я единственный в этой комнате, кто может его спасти. У тебя тридцать секунд, чтобы решить, кем ты будешь сегодня — спасителем или палачом.

— Ты… ты блефуешь!

— Двадцать пять секунд, — я вернулся к инструментам, давая ему понять, что разговор окончен. — И запомни — я не ИХ врач. Я вообще ничей. Я просто делаю свою работу.

— Врёшь! — он ещё сильнее дёрнул затвор, и я услышал щелчок взведённого курка.

Идиот.

Ладно, Нюхль, твой выход.

Я подал едва уловимый мысленный сигнал. Нюхль, всё это время сидевший невидимой тенью под столом, метнулся к ноге бандита. Никто не видел его движения, но все услышали результат.

— А-А-А-А! — бандит взвыл, подпрыгнув так, словно его ударило током. — Что за?!.

В тот момент, когда он инстинктивно дёрнулся от укуса Нюхля, я резко отклонил голову в сторону. Пистолет в его руке дрогнул, и Паша не упустил этот момент.

Его кулак, тяжёлый, как молот, с сухим, отвратительным хрустом врезался в челюсть новичка. Тот даже не вскрикнул, просто обмяк и рухнул на пол, как мешок с картошкой. Пистолет со стуком выпал из его безвольной руки.

Я почувствовал, как Сосуд неприятно кольнуло. Минус пять процентов. Просто так. Проклятие среагировало на причинённый вред, пусть и косвенно, через фамильяра. Я вспомнил, как вывернул руку Косте и тоже заплатил за это своей жизненной силой.

Принцип «не навреди», похоже, был абсолютным. Никаких драк, никаких увечий. Слишком дорогое удовольствие.

— Извини, док, — Паша поднял оружие и засунул его за пояс. — Новенький. Горячий. Не в курсе правил.

— Правила простые, — сказал я, поворачиваясь к раненому и полностью игнорируя тело на полу. — Не мешать мне работать. Теперь тишина. У меня осталось шесть минут.

Кухонный стол, наспех протёртый водкой, был далёк от идеала операционной.

Обычная настольная лампа, повёрнутая к столу, била мне в глаза. Митька-Косой, назначенный ассистентом, стоял рядом, бледный, но старающийся держаться. Это была пародия на операционную, но для меня, привыкшего работать в полях, среди грязи и стонов, это были почти стерильные условия.

Скальпель легко вошёл в брюшную полость. Кровь. Много крови. Я работал быстро, методично, осушая полость тампонами, которые мне дрожащими руками подавал Митька.

— Зажим, — скомандовал я.

Он подал инструмент.

— Вижу источник, — пробормотал я, больше для себя. — Вот он. Пуля, пройдя навылет, разорвала край печени и задела печёночную артерию.

Кровотечение было не сильным, но постоянным. Как протекающий кран, который медленно, но верно опустошает резервуар жизни. Повезло — селезёнка и кишечник целы.

Работа заняла сорок минут. Сорок минут напряжённой, абсолютной концентрации, когда малейшая ошибка означала смерть. Но я не ошибался. Пятьсот лет практики в тёмных лабораториях научили меня работать в любых, даже самых немыслимых условиях.

— Готово, — объявил я, накладывая последний шов. — Выживет. Но ему нужны антибиотики и покой. И никакого алкоголя в ближайший год.

Серый лежал бледный, но его дыхание было ровным, а пульс, который я нащупал на его запястье, стал уверенным.

Я почувствовал, как тёплая, почти горячая волна благодарности вливается в мой Сосуд. Двенадцать процентов. Чистой, концентрированной благодарности от человека, которого я буквально вытащил из объятий смерти. Холод в груди отступил, сменившись приятной тяжестью. Силы возвращались.

— Следующий, — скомандовал я, отходя от стола.

Остальные раненые были проще. У одного было сквозное ранение плеча. Пуля прошла чисто, не задев кость и крупные сосуды. Повезло. Я промыл рану, зашил. Плюс два процента.

У другого — длинный, но неглубокий порез на боку. Видимо, чиркнули ножом. Пара хирургических скоб решила проблему. Ещё пять процентов. Третий отделался разбитой бровью и лёгким сотрясением. Пару швов и рекомендация поспать. Плюс два процента.

Итого двадцать один процент за вечер.

— Док, ты гений, — выдохнул Митька-Косой, когда всё было закончено. — Мы Серого вообще списали уже. Думали, всё.

— Я просто делаю свою работу, — пожал я плечами.

Двадцать один процент за один вечер. Отлично. Это не просто выживание, это уже накопление. Кажется, я нашёл свою золотую жилу. Она пахнет порохом, страхом и дешёвым антисептиком, но платит исправно.

Собирая инструменты, я заметил движение. Там, привязанный к тяжёлому деревянному стулу, сидел человек с грубым мешком на голове. Судя по хриплому дыханию и слабому движению, он был в сознании.

Я бросил на него беглый взгляд, но моё особое зрение тут же подсветило картину внутренних разрушений. Потоки Живы в его теле были как река, в которую бросили бомбу. Рваные, хаотичные всплески, смешанные с угасающими потоками.

Сломаны минимум три ребра. В брюшной полости — тёмное, медленно расползающееся пятно внутреннего кровотечения от разрыва селезёнки. Этот парень медленно тонул в собственной крови. Часов восемь до конца. Десять, а то и все двенадцать процентов Живы просто сидят на стуле и ждут, когда их заберёт смерть.

— Этому тоже нужна помощь, — сказал я, и мой голос прозвучал как констатация факта. Я сделал шаг к пленнику.

— Стой! — Паша Чёрный Пёс, до этого молча наблюдавший за моей работой, преградил мне путь. Он не угрожал, просто встал передо мной, как гора. — Не трогай. Это крыса из Серых Волков.

— У него внутреннее кровотечение, — возразил я. — К утру будет труп.