Читать книгу 📗 "Пять королевств Ирландии - Стефенс Джеймс"

Я был человеком, был оленем, был кабаном, был птицей, а теперь я стал рыбой. И в каждом из этих превращений я познавал радость и полноту жизни. Но в воде радость и счастье таились глубже, и жизнь пульсировала глубже. Ибо на земле или в воздухе всегда есть что-то чрезмерное, служащее помехой, например, руки, которые есть у человека и о которых нужно постоянно помнить. У оленя есть ноги, которые он подгибает, когда спит, и распрямляет, когда бежит; у птицы есть крылья, которые нужно складывать и расправлять, о которых нужно заботиться, клюв, чтобы разрывать пищу. Но рыба — одно целое от хвоста до кончика носа. Она совершенна, едина, проста и необременена заботами о частях собственного тела. Она может изогнуться на повороте, может всплыть или погрузиться в морскую пучину — и все одним и тем же единственным движением.

Теперь я плавал в морских водах. Как счастлив я был в мире, где нет оков; в стихии, которая поддерживает и одновременно поддается, которая ласкает и гладит кожу при каждом движении, дающемся без труда — и в то же время не дает упасть. Ибо человек может споткнуться; олень может упасть с утеса или обрыва; ястреб, уставший и утомленный, когда вокруг него тьма и бушует буря, может разбиться, налетев на дерево. Но дом лосося в глубине вод, а море заботится о своих созданиях.

Глава 9

— Я стал королем лососей, со своими подданными я странствовал по морям и океанам всего мира. Зеленые и пурпурные дали расстилались подо мной, зеленые и золотые от света солнца волны были надо мной. И по этим бескрайним просторам я двигался; по этому янтарному миру, сам янтарно-золотой. Днем, в блеске прозрачной светящейся голубизны, я плыл, изгибаясь, и сам блестел, как живой драгоценный камень. Ночами же в черном, как смоль, эбеновом сумраке, припорошенном серебром лунных узоров, я, чудесное создание моря, переливался и сиял.

Я видел исполинских чудовищ морских глубин, всплывавших на охоту; длинных гибких тварей, которые могли взять в зубы свой хвост. Там, где мрак сгущался так, что уже нельзя было ничего рассмотреть, я видел клубки мертвенно-бледных непонятных созданий, которые извивались, раскручивали свои щупальца и снова свивали их в кольца. Я видел такие глубины океана, куда не могли опуститься обычные лососи.

Я знал море. Я знал все тайные пещеры, через которые моря разговаривают друг с другом. Я знал течения, вода которых холодна, как лед. Они жалили и обжигали мой нос — нос лосося, подобно шипам колючих созданий или ядовитой водоросли. Я знал все теплые течения. Мы качались в их водах, а они — мягкие океанские реки — несли нас вперед, пока мы лениво дремали в теплом потоке. Я плавал до самого отдаленного края великого Мира, где уже не было ничего, кроме моря, неба и лососей; даже ветер молчал там, а воды были так чисты и прозрачны, что не скрывали серых скал на дне даже самых глубоких мест.

Потом, где-то далеко в море, я вспомнил об Ульстере — и меня внезапно охватила тоска, мне неудержимо захотелось оказаться на родине. Я повернул нос к Ирландии и поплыл вперед; дни и ночи плыл я без устали и отдыха, торжественно и ликующе. Но вскоре меня охватил ужас: я подумал, что могу и не доплыть до желанного берега. Я понял, что я должен доплыть до Ирландии даже ценой своей жизни.

Так я отчаянно сражался с волнами и, наконец, добрался до берегом Ульстера.

Каким тяжелым был конец моего путешествия! Боль терзала мои кости, усталость и слабость охватила каждый мускул. А волны отталкивали меня прочь от желанной земли. Мне казалось, что эти мягкие, ласковые волны стали тверже; а когда я уже подплывал к желанному берегу Ульстера, мне чудилось, будто я пробиваюсь сквозь скалу.

Как я устал! Мои мышцы ослабели, сильный шторм мог просто разорвать меня на части; я мог заснуть — и волны унесли бы меня от уже видневшегося вдали берега. И вот я уже без сил качался на серо-зеленых волнах, откатывавшихся от родного берега к дальним синим океанским водам. Я видел Ирландию, но у меня больше не было сил.

Только непобедимое сердце лосося могло остаться смелым и храбрым до конца этого труднейшего пути. Я услышал журчание рек Ирландии, несущих свои воды к морю, и, уже почти оцепеневший, сделал последнее усилие. Меня поддерживала любовь к Ирландии — и боги рек помогли мне войти в полосу пенного прибоя, и в последнем усилии я покинул море. Я лежал в ласковых водах реки в расщелине скалы, лежал истощенный, трижды умерший, но торжествующий. Я ликовал, я победил!

Глава 10

— Силы вернулись ко мне, теперь я плавал по водам Ирландии, по великим озерам Ирландии, по ее быстрым мутным рекам.

Как приятно было лежать под дюймовым слоем воды, греясь на солнце, или скрываться под тенистым выступом берега. Я смотрел, как над покрытой рябью водой быстрее молнии проносятся маленькие создания. Я любил смотреть на быстрых стрекоз, они так грациозно разворачивались на лету, так легко держали равновесие, как ни одно другое крылатое создание. Я видел, как парят высоко над землей ястребы, высматривая добычу, как они камнем устремляются вниз, но и они не могли поймать короля лососей. Я видел диких котов с холодными глазами, вытянувшихся на суку над водой и готовых схватить своими цепкими когтями и вытащить из воды зазевавшегося речного жителя. Видел я и людей.

Они тоже видели меня. Они стали узнавать и даже искать меня. Они ждали меня у водопадов, через которые я перепрыгивал, как серебристая молния. Они растягивали для меня свои сети, устраивали ловушки, скрывая их под листьями ив. Они красили сети в цвет воды или речной травы — но нос лосося знает разницу между травой и веревкой. Они подвешивали мясо на невидимых веревках, но я знал и о крючках. Они кидали в меня копья и остроги, которые вытягиваются обратно за привязанную к ним веревку.

Много ран получил я от охотившихся на меня людей, много шрамов и рубцов.

Каждое земное животное преследовало меня в водах или по берегам; лающие выдры в черных шкурках с вожделением следовали за мной; дикие коты охотились на меня с берега; ястребы и соколы — все хищники воздуха, летающие высоко, все крылатые убийцы с клювами, острыми, как копье, не раз падали на меня с неба. А люди охотились на меня, перегораживая всю реку. Я не знал ни отдыха, ни даже передышки. Моя жизнь превратилась в постоянное бегство от опасности, которая подстерегала со всех сторон. Жизнь стала бременем и мукой от необходимости быть постоянно начеку. А затем меня поймали.

Глава 11

— Один из рыбаков Кайрилла, короля Ульстера, поймал меня в свою сеть. О, как счастлив он был, когда увидел свою добычу! Он закричал от радости, узрев в своей сети огромного лосося.

Я все еще был в воде, когда он стал осторожно выбирать сеть. Я все еще был в воде, когда он наконец сумел подтащить меня к берегу. Он стал вытаскивать сеть из воды, и моего носа коснулся воздуха, и я отпрянул. Со всей своей силой я нырнул на дно сети, стараясь держаться в воде, моей любимой и ласковой стихии. Я испугался, что могу лишиться своей родной ласковой воды. Но сеть была крепкой, и рыбак все же вытащил меня из воды.

— Успокойся, Король Реки, — сказал мне рыбак, — покорись своей судьбе.

Я был на воздухе, а чувствовал себя так, как будто горел в огне. Воздух обжигал меня, как раскаленный камень. Он бил по моей чешуе и терзал ее. Он ошпаривал мое горло и обваривал меня. Он давил на меня, сжимал меня, казалось, что мои глаза лопнут и вытекут, а голова оторвется от тела. Я чувствовал себя так, словно разбухаю и вот-вот разлечусь на тысячу кусочков.

Свет слепил меня, жар мучил меня, на сухом воздухе я съежился и дышал с трудом; и, когда рыбак вытащил меня из сети и положил на траву, я, огромный лосось, доведенный до отчаяния, повернул свой нос к реке и попытался допрыгнуть, допрыгнуть, допрыгнуть до нее даже под нестерпимым гнетом воздуха. Я знал, что могу подбросить себя только вверх, но не вперед — и все равно я подпрыгивал снова и снова, ибо каждый раз, взлетая в воздух, я мог еще pas увидеть сверкающие на солнце волны, покрытую рябью поверхность воды и кружащиеся водовороты.