Читать книгу 📗 "Ларь (СИ) - Билик Дмитрий Александрович"

— Деньги, — облегченно выдохнул воевода. Он откровенно расслабился и даже позволил себе улыбку. — Всегда всему виной деньги. Сколько?

— Скажи свою цену. Я боюсь продешевить.

Торговались мы недолго. И то лишь ради того, чтобы Илия до конца заглотил приготовленный крючок. Будь моя воля, я давно бы закончил этот мерзкий во всех отношениях разговор. Травница все это время внимательно следила за нами. Я мог поклясться, что Инга сейчас размышляет, как ей в свою очередь кинуть Илию. Тут я уже ничем помочь не мог.

— Время договоров, — поднялся на ноги воевода.

Напоминал он сейчас начищенную армейскую бляху. Наверное, Илия и представить не мог, что надоевший ему рубежник когда-нибудь принесет столько пользы.

Мы цеплялись за каждое слово, которое можно было трактовать двояко, до мозоли на языке пересказывали свои клятвы, пока не получилось то, что и должно было.

Так я поклялся, что: «После открытия ларя, я передам его содержимое Инге, находящейся в своем уме и добром здравии».

Инга пообещала после принести реликвию воеводе, который все это время должен был оберегать роддом. А тот уже, после получения посылки, отсыпать мне «сто пудов серебра».

Когда выплеснулся хист, стало больно. Руку, которая лежала на дланях Илии и Инги, свело судорогой. Часть промысла выбросилась, перемешалась и вернулась обратно. Все было закончено.

— Вы еще не решили, как будете делить реликвию? — задал я вопрос на прощание.

Конечно, спросил я не ради интереса. Лишь бы чуток разбавить эти сладостные, как белорусская сгущенка, лица. И судя по затянувшейся паузе, ответа у тандема не было. Значит, сейчас начнутся ожесточенные споры, новые условия, убеждения и угрозы. Да хрен знает, что там еще. Будет многое, это точно. Разве что меня подобные разговоры уже не касались — договор заключен.

Когда я сел в машину и отъехал на безопасное расстояние, то набрал Наташу:

— Привет.

— Привет, сто лет тебя не слышала. Как ты?

— Лучше всех. Слушай внимательно. В ночь лунное затмение Инга поедет со мной и Романом, новым кощеем, в лес.

— Повезло ей, — хохотнула приспешница.

— Ты еще хочешь стать рубежницей⁈

Я даже через трубку понял, что Наташа перестала улыбаться. Наверное, если она сейчас расслабленно сидела, то тут же поднялась на ноги. Блин, неужели я вот так постоянно выгляжу? В роли надоедливого хохмача? Едва ли, у меня шутки веселые.

— Если хочешь стать рубежницей, сделай все, чтобы поехать вместе с ней.

Я отключился и бросил телефон на сиденье. Жребий был брошен.

Глава 17

Страдал от совершенного выбора я относительно недолго. Потому что через день мне пришла звуковая «смска» от Илии. Ну та, которую ты будешь слушать, даже если не очень хочешь. При этом в послании все было уже сказано: «Надо явиться завтра на слушание». То самое, которое перенесли на неделю и значение которого вообще-то стремилось к нулю. Я только удивился тому, как же быстро летит время.

Беда заключалось в том, что «сообщение» воеводы нельзя было отключить или отметить прочитанным. Пришлось подниматься на ноги и ехать в замок, чтобы ответственно заявить, что я все понял точно. Не сегодня, а завтра, не оставаться дома, а явиться, не на вечеринку, а на судебное заседание.

Я бы раньше подумал, что он это сделал специально, чтобы позлить меня. Или чтобы показать, кто здесь главный. Вообще, аргументов у воеводы можно было найти предостаточно. Однако когда я «доложился», глава Выборга выгнал охрану и продолжил разговор.

— Хорошо, — кивнул Илия. — Если все так, как ты говоришь, то тверские вновь попробуют прибегнуть к очередной уловке, чтобы отсрочить процесс.

— Думаю, так и будет.

— Я бы хотел поговорить с тобой еще кое о чем… Об Инге.

— Я не силен в правилах русского языка. Но вроде когда говорят о человеке, то правильно говорить «о ком».

Илия дернул губой. То ли скривился, то ли изобразил мимолетную улыбку. Как-то в последнее время я перестал понимать настроение воеводы. Что меня несколько напрягало.

— Я думаю, что она захочет каким-либо образом обмануть меня.

Мне стоило неимоверных усилий, чтобы не рассмеяться. Уж не тем ли самым пытался заняться воевода прямо сейчас с моей помощью? Хотя это правильно. Вор больше всего боится быть обворованным, а среди изменщиков все поголовно ревнивцы.

— Разве это возможно после заключения договора?

Воевода поглядел на меня, как на ударенного чем-то тяжелым по голове человека. А потом добавил:

— Ничего нельзя исключать. Порой некоторые идут даже против хиста и договоренностей. Конечно, кара за такое невероятная, но я слишком хорошо знаю Травницу. Ей надоедает быть долго на вторых ролях. А в последнее время она стала чересчур покладистой.

— И надо думать, что, по условиям ваших личных соглашений, Инга едва ли получит реликвию.

Воевода взял длинную паузу, при этом не сводя с меня тяжелого взгляда. А после наконец кивнул.

— Ты проявил недюжинный ум, когда решил отдать артефакт. Потому что рассудил правильно: мало добыть реликвию — нужно суметь сохранить ее. О спрятанном в моих владениях ходило столько легенд, что многие стали считать это бабушкиными сказками. Но если рассказанное об артефакте правдиво хотя бы на пятую часть…

Воевода замолчал, по всей видимости давая моей фантазии возможность вообразить эти самые масштабы. Хорошо, что я в бытность рубежником научился делать каменное лицо и не стал говорить, что реликвия содержит силу чура. Собственно, Илия прав. Артефакт не просто крутой, а невероятно крутой.

— Травница не понимает, что не сможет удержать реликвию. Найдутся те, кто сильнее ее. И лучшим выбором будет согласиться со мной, получить деньги, артефакты, пусть и менее могущественные, и различные преференции.

Я стоял, задумчиво кивая и думая, какие там льготы воевода собрался выдать Инге. На беспошлинный сбор крапивы для супа? А еще меня немного веселило, что воевода произвел артиллерийский залп задницей в лужу. В смысле, назвал умным как раз за то, что я делать не собирался. Иными словами, хрен ему на постном масле, а не реликвия. И что-то мне подсказывало, что воевода сделал правильное предположение. Инга точно не из тех женщин, которые спокойно отдадут то, что может пригодиться им самим.

— Мне кажется, ты завел этот разговор, Илия Никитич, не для обсуждения планов и совета.

— Нет. Я хочу предостеречь тебя от необдуманных действий. Травница может обещать небо в алмазах, но тебе надо знать самое главное. Если что-то пойдет не так, никто не покинет Выборг. Границы уже перекрыты артефактами, в том числе я растянул Цепь у проходов чуров.

Я в душе не представлял, что там за Цепь такая и с чем ее едят. Но. по всей видимости, что-то непростое.

— Ты серьезно подготовился.

— Потому что игры закончились. Если все пройдет как надо, то сверх обещанного, ты получишь еще пятьдесят пудов серебра, — тут он замялся. — Ну, не серебром, а чужанскими деньгами, но я рассчитаюсь честь по чести.

Вот оно что. Мы хотя бы выяснили, что и у закромов Илии имеются сусеки. А еще это значило, что воевода действительно пошел ва-банк. Что-то мне подсказывало, что если бы реликвия оказалась в руках Илии, то Новгородское княжество потеряло бы одного воеводу. Хотя кто знает, может, как раз и наоборот, Нью-Выборг стал бы столицей рубежного мира.

— Я все понял, — сказал я, проявив все чудеса стойкости. Потому что больше всего мне сейчас хотелось произнести что-нибудь эдакое. Навроде: «Будьте добры, в белорусских рублях» или «Могу забрать акциями 'Пятерочки».

Однако времена длинных языков прошли. Илия ошибался в построении планов, но вместе с этим был прав в одном — слишком многое теперь поставлено на карту. И сейчас неосторожно брошенное слово могло все разрушить.

Можно сказать, что расстались вполне довольные собой. Я тем, что воевода даже не подозревал, на какое коварство я могу быть способен. А он моей сговорчивостью.