Читать книгу 📗 "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ) - Ольвич Нора"

В результате долгих уговоров, обещаний и финансовых вложений в бюджет госпиталя, сестра Анна, была с нами на острове, и жила вот уже как полмесяца на вилле, наблюдая за будущей мамочкой.

Синьора Велия разводила кур, народившиеся в этом году молодые петушки не давали покоя соседям и всем в округе. Раздумывая над дозой опиата для Адории, я следила как, они гурьбой брали приступом ограду чужого огорода. Ненасытное племя.

Решение пришло мгновенно: опытным путём рассчитать дозу снотворного. Взвешивали пернатого, давали ему опиат, затем слушали сердцебиение птицы и ждали, когда она уснёт, а позже придёт в себя. При большой дозе опиата петушок не проснулся вовсе.

Бесчеловечно? Возможно. А как бы поступили вы?

В конце концов, методом проб и ошибок примерно поняли, сколько миллиграмм нужно порошка для жирной курицы весом, если на наши современные, то на один килограмм восемьсот грамм.

Привезли с города большие весы, купив их у мясника с набором гирь. Хорошо вычистили и отмыли, установили их в одном из домиков, что стоял недалеко от виллы. Взвешивали сеньору Адорию один раз в шесть дней, следили за прибавкой в весе и каждый раз рассчитывали дозу.

Мы должны были быть готовы в любой момент, нельзя было ошибиться. Затем я испробовала снотворное на себе, также взвесившись и рассчитав дозу для себя примерно на час сна. Уснула, мне сделали порез на ноге, затем зашили. Я не чувствовала боли. Сестра Анна была в шоке от моих экспериментов. Мне кажется, при общении со мной она никогда не выпускала из рук чёток с освящённым католическим крестом.

И всё же она, как никто, понимала цену врачебной ошибки.

Я была уверена, что местные жители говорят о наших опытах. По вечерам, в кругу семьи. При этом они готовили и принимали свой нехитрый ужин. Я однозначно для них была ведьмой, которая отдавала в жертву дьяволу животных. Я это чувствовала по шепоткам и по их осторожным взглядам. Они крестились, когда отходили от меня.

Во избежание лишних разговоров в городе, мы запретили выезд кому бы то ни было за границу нашей акватории.

Это был приказ. Охрана не отходила от меня.

Пустующий домик возле виллы, он был единственный такой — несколько комнат и одно большое окно. Может, поэтому его никто не занял. Внутри его весь вычистили, стены побелили густой известью, заменили полы. Установили посреди большой комнаты тяжёлый, деревянный стол. Вбили в стены подсвечники, если придётся оперировать ночью.

Мы с месье Ивонн сделала из серебра медицинские инструменты. Сестра Анна показала зарисовки, по ним я зачертила эскизы. Несколько видов скальпелей, пинцетов и зажимов. Только один их вид внушал мне мысли, что я не справлюсь. Я гнала их прочь, считая, что не имею права быть такой слабой.

Все наши с сестрой Анной и синьорой Велией манипуляции в день операции я проигрывала в голове несколько раз. Затем мы распределили обязанности. Свои действия по несколько раз в день тренировали на сшитой из ткани кукле.

Также мы провели подобную операцию, вмешавшись в вполне нормальную беременность местной сучки, которая приносила щенков исправно каждый год. Затем выхаживали её и пятерых щенят, откармливая их козьим молоком; все остались живы. У меня уже не было сомнений, обритый живот и сросшийся шов всеобщей любимицы стал основанием верить, что мы на правильном пути.

После проведённых хирургических вмешательств над собакой я усовершенствовала, инструменты и сделала недостающие. О стерильности не нужно было и говорить. Приготовили раствор для того, чтобы остановить кровь при разрезе кожи и плоти на животе. Важные моменты и нюансы их нельзя было упустить.

Роды начались ранним утром, лёгкие схватки стали беспокоить сеньору, и она позвала мужа в свою спальню. Сестра Анна была в этот момент на сиделках. Затем подтянулись все остальные. Наблюдение и тревога. Казалось, даже лёгкие схватки вытягивают все силы из роженицы. Поймала хмурый взгляд монахини.

Что-то шло не так! Решили перейти в приготовленный дом, это заняло определённое время. Отошли воды, и потом всё замерло.

Просто тишина. Не считая слабых стонов Адории.

— Начинается жар.

Эти слова монахини были катализатором для начала действий.

Я ничего не знала о том, может ли подняться температура во время схваток. Понимала, что главные изменения во всём организме роженицы стартуют незадолго до родов, ведь женщине предстоит пережить ответственный и очень энергозатратный период.

Удалили всех мужчин из комнат домика.

Когда же я увидела, что начались кровяные выделения; поймав в который раз встревоженный взгляд монастырской сестры, поняла, что нужно действовать. Адория была как будто в забытье. Звала её и звала, я должна вселить в неё надежду.

Ребёнок шевелился, он был жив. Просто его надо извлечь. Но это и было самым сложным.

Точно рассчитанной дозой опиата мы усыпили женщину, привязали её к столу. Мадам Жанна держала сеньору за руку, проверяя наличие пульса.

Она во всём полагалась на меня. Но как же не уверены были её движения. Страх в глазах преследовал меня.

Живот покрыли стерильными салфетками, сложенными в несколько раз. Оставив только место предстоящего разреза свободным. Участок кожи обработали спиртом. Вся комната была стерильна на несколько раз. Наши волосы убраны и покрыты чистейшими косынками, на лицах маски, сшитые самостоятельно.

Сколько раз, я была в операционной на практике в своё время знала — это одна из главных составляющих успеха. А он нам был просто необходим! Мы работали голыми руками, перчаток не было. Срезали все ногти под корень заранее. Мыли руки мылом выше локтей, сушили, затем обработали чистейшим самогоном. Специально отшитые стерильные халаты одели заранее.

Перекрестилась, Господи не оставь нас! Договорились, что сестра Анна сделает разрез внизу живота. Я объясняла ей, что чем меньше шов, тем легче пройдёт восстановление роженицы.

Кровь!

Сделав над собой неимоверное усилие, справилась с волнением и дрожью в руках. Велия зажимом с марлевым тампоном остановила кровотечение. Все движения были отработаны на тренировках. Я же сразу обработала разрез специальным раствором.

Мне пришлось перенести такую операцию в той жизни, на практике дежурить в госпитале и присутствовать на операциях молодой студенткой и не раз. Всё остальное видела только в интернете, и, конечно, строение женских детородных органов мы знали от и до. С интернетом это знали даже наши дети.

Мы стояли с сестрой Анной напротив друг друга, рядом Велия. Я была морально готова и тверда духом. Адория и ребёнок должны жить! Была просто уверена, что мы делаем всё правильно.

Сестра Анна раздвинула разрезанную плоть живота, держа края и не давая им сойтись. Стерильной салфеткой я пропитала остатки крови. Она не должна была попасть в орган. Стала прощупывать матку, пытаясь определить, где головка у ребёнка.

Есть.

Внизу, как положено. Потянула пальцами стенку матки, как бы в щипке, на себя, помня, что это, по сути, мускулистый мешок для ребёнка, так говорил мой гинеколог. Сделала небольшой прокол, затем разрез. Я боялась задеть ребёнка скальпелем, тихонько увеличила разрез, также раздвигая его осторожно рукам.

Крови было немного. Мы очень боялись кровотечения. Не знали, какое давление у женщины, какая температура, всё это было рассчитано на глаз. Единственно, что только Жанна говорила, сколько времени прошло с момента, как усыпили Адорию, сколько примерно осталось до её пробуждения. И как ведёт себя пульс. До этого мы мерили его в спокойном состоянии у женщины, отмеряя время по песочным часам. Сейчас просто сравнивали показания.

Теперь уже Велия разводила в стороны стенки брюшной полости. Сестра Анна аккуратно просунула руку в расширенный надрез на матке, прислоняя её тыльную сторону к задней стенке органа, и нащупала головку ребёнка, затем плечики, осторожно потянула их, как бы направляя в другой выход, который проделали мы. А не тот, что предназначался природой. Этого хватило.