Читать книгу 📗 "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ) - Ольвич Нора"
Монахиня осторожно вытягивала ладонь из разреза, а вслед стала появляться головка ребёночка с чёрными мокрыми волосиками. Уверенными движениями сестра Анна потянула за плечики. Малыш просто тянулся к жизни и следовал за руками женщины. Я приняла ребёнка, за пуповиной мы потянули и плаценту. Такое чувство, что она не давала выйти ребёнку, перегородив проход для естественных родов. Засунув пальчики в матку, сестра Анна аккуратно провела обследование, ничего и никого, чисто. Мальчик был один.
Подоспевшая Жанна взяла дитя на руки. За спиной раздался громкий крик новорождённого.
Соединив разрезанные края матки и скрепив их стерильными серебряными скобами, я стала шить, ниткой которую сделала из тончайших волокон, что являлись основой ткани в кишечнике новорождённого телёнка.
Она была стерильная, крепкая и само рассасывающаяся. Стежок, с захватом верхнего и нижнего края среза, крепкий узел. Монахиня срезала нить. Новый стежок, узел, срез и так много раз. Готово! Всё расправила, сняла скобы, проверила, ничего лишнего.
Время!
Сестра Анна стала зашивать брюшную полость, так же как я матку, вначале закрепив скобами плоть, затем само рассасывающаяся нити, затем закрепила в шести местах шелковой ниткой, каждый раз завязывая узелок и хорошо всё проверяя на много раз. Синьора Велия занималась ребёнком.
Игла, нити из волокон, и тоненькая нить из шёлка, зажимы, они были готовы, заранее хранясь в специальном растворе. Пот бежал у меня по спине от напряжения.
Я была уверена, что скоро начнётся откат, будут трястись руки и перехватывать дыхание. Надо поговорить с кем-то, спокойно и уверенно, это поможет. Ведь мы всё сделали правильно, без суеты. Матку зашила идеально, врач в операционной был бы доволен, плаценту удалили, околоплодный пузырь убрали.
Мальчишка кричал в соседней комнате.
Весь остров уже знал о рождении маленького виконта.
Время шло, сеньора Адория должна была вот, вот проснуться. Мы не отвязывали её, ждали.
Раздался стон.
— Пульс участился, — сказала Жанна.
— Милая терпи, ты стала мамой, — женщина приоткрыла мутные от дурмана глаза. Синьора Велия внесла ребёнка. Сестра Анна беззвучно читала молитву. Я понимала, что роженица ещё в наркотическом опьянении, и всё же:
— К груди прикладывать не будем, опиат очень вреден для малыша.
Но взяв на руки мальчика, я прижала его к щеке Адории. Им нужен был этот контакт.
— Познакомься с маленьким виконтом, смотри какой крепкий малыш. А вон и папа в окно заглядывает. Пока он будет разглядывать сыночка через окно хорошо?
У Адории безостановочно текли слёзы.
Не плачь, скоро будет очень больно, но это только первые сутки, мы все будем рядом. Мы поможем тебе.
— Малыша унесём в другую комнату, мы его покормили, и он будет спать.
Я говорила больше для себя, прося мысленно всех святых о помощи.
— Кормим мы его козьим молочком, развели с водой, прокипятили и остудили. Молочко у козы жирное и пока ещё тяжёлое для нашего сыночка. Адория, я скажу тебе удивительную вещь, но через три года ты сможешь заново подарить мужу дитя.
Она смотрела на меня удивлёнными глазами. Ага понимает и осмысливает происходящее. Это хорошо. А я говорила и говорила, успокаивая этим больше себя, чем подругу.
— Нас ждут непростые первые часы и дни после операции, опиат будем давать, тебе чуток, так как он очень вреден. Поднимется температура, это естественно. Будешь пить мой настой, что я давала кузнецу, помнишь, когда он болел. Я не буду тебя отвязывать от стола. Ты можешь навредить себе. Шов на животе зашит и на нём лежит чистая, стерильная салфетка. Её не надо трогать несколько часов. Сейчас мы тебя укроем.
Мы укрыли женщину одеялом, она вроде стала засыпать. Я попросила всех, пойти в комнату, что находилась рядом. И взять несколько часов для отдыха. Всем нужен был сон, чтобы сменить потом меня и сестру Анну.
Потянулись часы дежурства. Адория приходила в себя, стонала. Просила пить. Я смачивала ей губы, капала несколько капель в рот, постоянно в этот период разговаривая с ней. Говорила, что мальчик кушал второй раз, у него всё хорошо. Донн Рикардо приходил и не раз, но мы его пока не пускаем. У нас всё стерильно, а вот через сутки папа прижмёт к сердцу своего малыша.
Сестра Анна оказалась очень выдержанной, спокойной и дельной сиделкой. Под нашим надзором был в том числе и малыш в соседней комнате, мирно спящий в люльке.
Как только Адория давала понять, что нет сил, терпеть боль, сестра Анна готовила для неё рассчитанную дозу обезболивающего средства и вытяжку из серо-зелёной субстанции в большом количестве выращенной на кожуре портящихся лимонов. Они хранились у нас в тёмных и влажных подвалах. На эту вытяжку была вся надежда.
И так до позднего вечера, через каждые три часа.
Затем в полночь принесли первый тёплый бульон.
Настал момент, когда можно освободить нашу пациентку от операционного стола. Она, наконец, снова находилась в состоянии бодрствования, и я, уверенно просила её соблюдать особую осторожность, избегая резких движений. Нам было ясно, что продолжительное время, проведённое в состоянии полного покоя, сильно истощило её как морально, так и физически.
— Всё тело затекло, — шептали её губы.
— Ш-ш сейчас я осмотрю рану, это немного болезненная процедура, но будет больше внутреннего страха. А ты не должна бояться. Всё самое страшное позади. Каждая минута и час приближают тебя к выздоровлению.
Итак, вновь обработка шва, а после накладываем стерильную повязку, которая обеспечит защиту травмированного участка от внешних воздействий. И в этот раз мягкой тканью по типу подгузника забинтуем женщину, а после наденем тонкую хлопковую сорочку.
Позвали Рикардо, раньше, чем рассчитывали. Одели его в стерильный халат. Также покрыли голову косынкой и заставили надеть маску и продезинфицировать руки. У нас были готовы носилки. Допотопные, конечно. Но они нам хорошо помогли. Общими усилиями перенесли Адорию в соседнюю комнату, где стояла люлька с младенцем и удобная кровать. К ней можно было подойти с обеих сторон. И, конечно, мы покормили нашу страдалицу, а после её сморил сон. Слабость давала о себе знать.
Завтра к вечеру нам придётся её поднимать и расхаживать, если всё будет хорошо. Температура ещё держалась. Знать бы ещё, какая температура, как я уже говорила, всё измерялось примерно.
Сеньора Рикардо сразу удалили из больничных палат.
Я легла спать на кровать в маленькой подсобке, в сиделках осталась синьора Велия и сестра Анна. Мы сменились под утро.
Эта неделя просто выпала из моей памяти, мы боролось за жизнь нашей подруги всеми силами, то к вечеру у неё поднималась температура, то от слабости она не могла поднять и голову с подушки, смотря глазами Мадонны на сына.
Мы обрабатывали шов, внимательно следили, чтобы не было воспаления. На вид вроде всё хорошо, внешний шов заживал, но был ещё шов на матке, внутренний. Как там обстояли дела? Если началось внутреннее воспаление, думаю, это было бы видно по выделениям. Почему же держится температура по вечерам?
Как только перестали давать обезболивающее лекарство, малыша приложили к груди. Первый раз мальчик так усердно кушал, что уснул с соском в ротике и как только, мы попробовали переложить его в люльку, начинал горько плакать и кушать дальше. Просто оторвать его не получалось от материнской груди.
Усилили питание мамочки, и дело пошло на поправку. Две недели продолжалось восстановление. Две недели она пила настойки из трав. Через каждые три часа, морсы из лимонов разжижающие кровь, чай из ромашки от воспаления, бульоны и тёплое козье молоко.
Перетёртые супы и приготовленные овощи, каши и фрукты. Мы несколько раз с сестрой Анной обдумывали заново её рацион на день и меняли приём настоек. Синьора Велия же считала, что панацея, это свежий куриный бульон и настой ромашки с календулой.
Слушая наши тихие рассуждения сеньора, Адория начала, сама тихонько вставать и расхаживаться, она пыталась выйти на свежий воздух, и мы, в конце концов, разрешили ей это сделать. Думаю, что непродолжительные ежедневные солнечные ванны и свежий морской воздух решили многое. А ещё грудное вскармливание.
