Читать книгу 📗 "Княжна Разумовская. Спасти Императора (СИ) - Богачева Виктория"

— Я обещаю, — нехотя произнесла я после долгой паузы.

Я собиралась его обмануть. Но князю о том знать было необязательно.

— Вот и славно, — сказал он гораздо спокойнее, и залегшая на переносице морщина разгладилась.

Спустя буквально минуту я почувствовала резкий толчок, и экипаж остановился. Потом раздался негромкий голос извозчика.

— Мы на месте, господа.

— Мы на месте, господа.

Мужчины переглянулись, и Георгий едва заметно кивнул. Поняв его без слов, Михаил подхватил оружейный сундук, бросил на меня короткий взгляд и первым вышел из экипажа, и мы с женихом остались вдвоем.

Я не знала, что ему сказать. Что еще я могу сказать, ведь мои попытки отговорить его оказались тщетными.

— Храни Вас Бог, — прошептала я и поразилась сама себе.

Не знаю, как и почему именно эти слова сорвались с языка.

К моему удивлению, лицо князя смягчилось.

— Скоро свидимся, Варвара Алексеевна, — пообещал он и выскочил из экипажа следом за Михаилом.

Оставшись в одиночестве, я сразу примкнула к окошку с другой стороны и успела увидеть, как мужчины направились в сторону не то опушки, не то какого-то поля?.. Я совершенно не представляла, где мы оказались и в каком месте была назначена дуэль.

Выждав время, чтобы их силуэты превратились в небольшие пятна на горизонте, я тихо приоткрыла дверь экипажа и спрыгнула на землю.

Я огляделась: мы приехали к берегу реки, совершенно пустынному и безлюдному. Дорога — вся в ямах и ухабах — заканчивалась ровно там, где стоял экипаж, и дальше начинались заросшие по пояс травой поля и тропинки. От воды поднимался серый, влажный туман, пряча от взгляда противоположный берег.

Обойдя экипаж, я заметила чуть вдалеке еще один. Жаль. Я до последнего надеялась, что граф Перовский не явится на дуэль, и она не состоится.

Нужно было спешить: раз оба противника уже здесь, то все может начаться в любую минуту. Едва ли кто-то из них захочет оттянуть этот момент...

Подобрав юбки, я заспешила в сторону, в которой скрылись Георгий и Михаил. Пробираться через высокую, жесткую и колючую растительность еще то удовольствие само по себе. А уж вместе с неудобной юбкой, к которой все норовило прицепиться, и ботинками, каблучки которых увязали во влажной земле...

Я запыхалась почти сразу же, потратив много времени и сил на борьбу с проклятой травой.

И я опоздала.

Выстрелы раздались, когда вдали на горизонте я только начала различать мужские фигуры. Я не знала, где кто, с какой стороны находится князь и граф.

Сперва я подумала, что где-то прогремел гром — таким эхом накрыло пространство вокруг. Но потом увидела, как одна фигура, сделав несколько шагов, упала на колени, а вторая пошатнулась, но устояла на ногах.

— Боже мой! — прошептала я и, подобрав юбку до колен, побежала вперед, наплевав на хлеставшую меня траву.

Мое сердце на мгновение перестало биться, когда спустя сотню метров я разглядела, что мне навстречу, пошатываясь, в сопровождении секунданта идет граф Перовский. Он прижимал к себе руку, перевязанную галстуком, и болезненно кривился при каждом шаге, но он шел сам! Живой и относительно невредимый. Когда мы приблизились друг к другу, я увидела пятна крови на его одежде. Кажется, он был несерьезно ранен...

Это означало, что той рухнувшей на землю фигурой был князь Хованский.

— Поздно, княжна! Уже слишком поздно! — крикнул мне в спину граф Перовский, когда я пробежала мимо него с перекошенным от ужаса лицом.

Георгий и впрямь лежал на земле. Рядом с ним валялся пистолет, а Михаил обеими руками изо всех сил зажимал рану в его правом боку. Он скомкал свой сюртук, и тот уже успел пропитаться кровью.

Я рухнула рядом с ними на колени, и граф Каховский обжег меня диким, полубезумным взглядом.

Мой жених был в сознании. Он был бледнее первого зимнего снега, но его хватка, когда он сжал мое запястье, оказалась на удивление сильной.

— Княжна... — начал он, и мне пришлось беспардонно закрыть ему рот ладонью, пока я пыталась рассмотреть ранение.

Михаил распорол ему на груди рубашку, жилет и сюртук, но я не видела ни кусочка голой кожи. Все было покрыто кровью.

— Ему нужно к доктору... пока он не истек кровью, — я посмотрела на Михаила, взъерошенного и перепачканного в земле

— Я не донесу его один, — сказал он со злым отчаянием. — Кто-то должен зажимать рану, а сам он не может идти...

— Извозчик! — я уже подорвалась на ноги, безумно сверкнув взглядом. — Я приведу извозчика, он вам подсобит!

И я побежала обратно прежде, чем услышала ответ графа.

Все дальнейшее слилось в одно бесконечное кошмарное пятно.

Я пробиралась обратно сквозь то же самое поле. Слишком спешила и по пути несколько раз падала, содрав до крови ладони и измазавшись в мокрой земле с головы до пят. Не знаю, как извозчик понял что-либо из моего сбивчивого, торопливого рассказа, когда я наконец добралась до экипажа, больше похожая на ведьму из страшной сказки, чем на благовоспитанную барышню.

Потом мы бежали обратно, уже вдвоем, и каждый шаг, каждую секунду в моей голове стучала единственная мысль: только бы успеть, только бы успеть.

Георгий был все еще в сознании, когда мы вернулись, и Михаил вместе с извозчиком кое-как переложили его на кожух кучера и подняли с двух сторон, и понесли к экипажу, пока я семенила рядом и изо всех сил надавливала на влажный, вязко хлюпавший сюртук, который не позволял князю истечь кровью еще сильнее.

В воздухе стоял отвратительный металлический вкус, который, казалось, въелся мне в губы и рот, и я никак не могла его проглотить, сколько бы ни пыталась.

Поездка по неровной дороге, полной ям и ухабов, была ужасной.

Больше всего на свете я боялась, что князь, которого устроили головой на моих коленях, умрет прямо в экипаже, и мы совсем немного не успеем его довезти.

Он лежал бледный, но в сознании. Ничего не говорил и не жаловался, но порой, на особенно глубоких ухабах, из его бледных до синевы губ невольно вырывался грудной стон, и, видит Бог, лучше бы он сквернословил как сапожник... Потому что его стоны пугали меня гораздо сильнее самой отборной ругани.

— Куда мы едем? — я посмотрела на Михаила, сидевшего напротив.

Он был бледен практически точно так же, как князь.

— К Кондрату Тимофеевичу, — отрывисто бросил граф. — Он знает... знает про дуэль. Он нас ждет.

— Прекрасно, — бросила я, хотя ничего прекрасного не было. На моих коленях лежал умирающий человек. И я вся была в его крови: ладони, одежда, даже лицо.

Я склонила голову и встретилась с Георгием взглядом. Его глаза сейчас выделялись двумя яркими, живыми пятнами на мертвенно-белом лице. Я еще сильнее надавила на сюртук, и он поморщился.

— Потерпите, князь, — попросила я жалобно. — Совсем немного осталось, потерпите.

— Хорошо, Варвара, — простонал он и назвал меня по имени, презрев всякий этикет, — я потерплю.

Его рука на мгновение нашла мою ладонь, лежавшую у него на боку, и он накрыл ее, чуть сжал, и с шумным стоном закрыл глаза. Рука тотчас безвольно повисла над полом, а голова едва не съехала с моих коленей: я едва успела подхватить.

Князь потерял сознание.

— Да быстрее же! — в слезах воскликнула я и принялась похлопывать жениха по щекам. — Вам нельзя терять сознание, слышите, нельзя! Очнитесь, немедленно очнитесь, князь! Георгий Александрович, вы слышите меня?! Вам еще под венец меня вести — тихую и покорную, так вы сказали, помните?!

Мои возгласы переросли в истеричные всхлипы. Я не заметила, когда начала плакать и когда сорвался голос, и я уже не могла больше говорить, потому что изнутри меня душили рыдания.

К тому моменту мы как раз приехали. Михаил выпрыгнул из экипажа прямо на ходу, и когда мы остановились, то на улице нас уже встречал сам граф и двое мужчин с носилками. Они вытащили князя Хованского и с трудом заставили меня разжать руку и прекратить надавливать на сюртук.