Читать книгу 📗 "Княжна Разумовская. Спасти Императора (СИ) - Богачева Виктория"

Кажется, мы оказались в еще одном доходном доме, на подобии того, в котором жил Михаил. Я не помнила, как мы поднялись по лестнице и как вошли в квартиру доктора. Помню лишь, как он закрыл двери прямо перед моим лицом, и вместе с графом мы остались в комнате, похожей на приемную.

Со стаканами воды и кувшином для умывания к нам вышла, кажется, пожилая сестра милосердия. Или монахиня. Я не знала и не хотела вникать.

Ничего не оставалось, кроме как ждать, а это всегда было хуже всего.

— Поезжайте домой, княжна. Я дам вам знать, как что-то прояснится... — рискнул предложить мне Михаил, но осекся под моим суровым взглядом.

— Нет, я не сойду с этого места, пока своими ушами не услышу, что с князем все в порядке.

— А вы изменились, Варвара Алексеевна, — сказал он вдруг.

Я лишь вздохнула.

Да. Надо полагать, изменилась.

Но теперь, когда я частично рассказала Георгию, что произошло той ночью, и его друг это слышал, у меня появилось правдивое и логичное объяснение переменам во мне.

— После того, что сделал мой брат... После того разговора, который я подслушала в нашей гостиной... Я очень многое осознала, — сказала я, без страха встретив пристальный взгляд графа Каховского.

Он прикрыл на мгновение глаза.

— Я рад, что вы поехали с нами. Рад, что Георгий не сумел вас отговорить. Боюсь представить, что было бы, окажись я там один... Никогда бы мы не смогли привезти его так быстро сюда. Он обязан вам жизнью.

Я быстро покачала головой и вскинула ладонь, призвав его замолчать. Никогда я не была суеверна, но в тот момент мне отчаянно не хотелось гневить судьбу и загадывать наперед.

— Не нужно, прошу... Сейчас самое важное, чтобы князь благополучно перенес все вмешательства и очнулся. Все остальное... так, пустое.

Михаил покладисто кивнул, не став спорить.

Раздавшийся из-за закрытых дверей стон заставил меня подпрыгнуть на месте и едва не кинуться к ним, но граф в последний момент успел схватить меня за руку и удержать на месте.

— Вы ничем не можете ему помочь, — сказал он и поспешно одернул запястье.

— Идемте, милая, — из-за ширмы вдруг вышла та пожилая сестра милосердия. Она приблизилась и накрыла теплыми ладонями мои плечи. — Идемте, немного приведем вас в порядок. Смоем грязь, кровь...

Ее монотонный голос действовал удивительно успокаивающе, и я позволила себя увести. Я была не железной, и силы были на исходе. Даже волноваться и плакать уже толком не могла.

Не знаю, сколько времени мы провели в том помещении, но в конце концов доктор, Кондрат Тимофеевич, вышел к нам из-за закрытых дверей.

В тот самый момент из холла раздались мужские голоса, и вскоре трое офицеров в синих мундирах Третьего отделения ворвались внутрь.

— Московский генерал-губернатор похищен! — выпалил один из них прежде, чем кто-либо из нас смог произнести слово.

— Его сиятельство князь Хованский благополучно перенес операцию. Я извлек пулю, — в звенящей тишине сказал доктор.

Я застонала и спрятала лицо в ладонях. В тот момент я особенно остро жалела, что не обладаю способностью падать в обмороки по желанию. Она бы мне пригодилась.

— Варвара Алексеевна Разумовская? — один из трех офицеров, тот, кто заговорил, выступил вперед и посмотрел на меня.

Его взгляд мне не понравился. Очень сильно не понравился.

— Да, это я, — убитым голосом отозвалась я. — Мой отец похищен...

— Нет, нет, — он вдруг откашлялся и засмущался. — Дело в том, барышня, что у меня приказ... — он беспомощно развел руками и посмотрел почему-то на Михаила. Словно извинялся за что-то.

— У меня приказ арестовать вас.

— Что?! — воскликнули мы одновременно с графом Каховским.

— Это какая-то нелепица, я запрещаю вам! — тот вышел вперед, загородив меня от офицера.

— Мы ничего не можем сделать... Приказ подписан вышестоящим начальством... — он принялся оправдываться.

— Кем?! — настойчиво потребовал граф, стиснув кулаки.

— Его сиятельством князем Хованским.

Наверное, если бы офицер сейчас сказал, что все случившееся со мной за последние три недели — чей-то дурной розыгрыш — и то я бы не удивилась так сильно.

Я просто не могла поверить тому, что услышала. Одно никак не вязалось с другим.

Как мог князь Хованский подписать приказ о моем аресте? Тот самый князь, рану которого я отчаянно зажимала лишь час назад? Кровь которого испачкала мои ладони и пропитала юбку? Который лежал на моих коленях в экипаже и сжимал мои пальцы своей ледяной рукой? Тот, которого я пыталась отговорить от дуэли? Который шутил и улыбался?..

— Князь Хованский не мог ничего подписать! — воскликнул Михаил, нервы и терпение которого уже также были на исходе. — Он без сознания лежит в комнате за моей спиной. Он был ранен, едва не погиб!

— Так я ж и не говорю, что он ровнехонько сегодня подписал. Нет, парой деньков раньше... — офицер вновь виновато развел руками и покосился на меня.

Я посмотрела на графа, который выглядел по-настоящему растерянным. Едва ли он притворялся.

— Какое основание для ареста? — сухо и по-деловому спросил он, скрестив на груди руки.

— Так это... — замялся офицер. — Участие в заговоре против Государя нашего Императора. Вместе с братцем-подельником

В какой раз за последние дни комната начала расплываться у меня перед глазами. Запрокинув голову, я нервно расхохоталась и смеялась так долго, пока на глазах не выступили слезы. Ни один из мужчин не попытался меня одернуть или заткнуть. Кажется, дамских истерик они боялись пуще огня.

А я, утирая слезы, думала, что это все какое-то безумие, и все вокруг внезапно лишились рассудка.

— Варвара Алексеевна, — граф Каховский шагнул ко мне и наклонился, понизив голос, чтобы нас не могли подслушать. — Это все недоразумение, которое быстро разрешится, как только Георгий придет в себя.

— Да, — машинально кивнула я, потому что он ждал ответа.

— Нужно уведомить законного опекуна княжны, — Михаил посмотрел на топтавшихся на месте офицеров.

— Так, где ж его сыскать... — развел руками все тот же мужчина. — Батюшку, стало быть, умыкнули... Сергея Кирилловича с вечера никто не видал... А больше-то и нет родни мужицкого полу, верно я говорю, барышня?

— Верно.

— У Варвары Алексеевны есть тетка по отцу, вдовствующая графиня Пален. Немедленно уведомьте ее. Она должна знать, что происходит с княжной!

После непродолжительных препирательств офицеры согласились, и мы впятером спустились на улицу. Неприметный черный экипаж поджидал нас — меня — прямо напротив дверей.

— Ничего не бойтесь, Варвара Алексеевна. Все это одно большое недоразумение. Мы скоро его уладим, — напоследок пообещал граф Каховский прежде, чем закрыть дверь и оставить меня наедине с двумя офицерами. Третий занял место извозчика.

— Вы уж простите, барышня, Бога ради, что так вышло... высочайшее дозволение... — когда мы отъехали, забормотал самый разговорчивый из них.

Я молча кивнула. Его бормотания не помогали, а лишь отвлекали от главного. Я пыталась понять, что мне теперь делать. Потому что надеяться было не на кого.

Мысли о князе Хованском... о его предательстве... об его подлости... я гнала прочь изо всех сил. Они лишь отвлекали, и заставляли глаза наливаться слезами, а слезы теперь для меня — непозволительная роскошь. В груди, конечно, нестерпимо болело. Сердце разрывалось от обиды и разочарования, и злости: на себя, на него! На задворках сознания звенел въедливый внутренний голос: напрасно ты ему доверилась. Напрасно, напрасно, напрасно...

По моим внутренним ощущениям, мы проехали всю Москву насквозь, когда черный экипаж, наконец, остановился. Смущавшийся офицер помог мне выйти, и я огляделась. Стояли мы возле ничем непримечательного одноэтажного здания. Совершено невзрачное, оно не бросалось в глаза и не притягивало случайные взгляды. Я бы могла пройти мимо него тысячу раз и даже не обратить внимания.