Читать книгу 📗 "ПРОСНИСЬ! у(дис)топия - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович""
Над ней склонялся Алик. В его глазах стояли слезы, но губы улыбались. Лицо изменилось. Стало моложе и свежее — как десять или даже пятнадцать лет назад.
— Ты моя спасительница, — сказал Алик. — Ты всё гениально придумала. Мы живы и мы снова вместе… — Помахал у нее перед носом рукой. — Алё, гараж! Глазами бессмысленно не хлопать. Врачи обещали, что когнитивные функции при пробуждении включатся сразу. Даром я что ли заплатил полмиллиарда юнитов?
— Полмиллиарда чего? — спросила Елена.
Кажется, она находилась в больничной палате. Всё вокруг было белое, но она толком не рассмотрела. Не могла отвести взгляд от лица Алика.
— Молодец, начинаешь с правильного вопроса. Узнаю супругу инвестора, — засмеялся муж. — Юнит — единая всемирная денежная единица. Всё нормально. У меня, когда разморозили, тоже было ощущение, что я вот только что, секунду назад ощутил боль в груди, отключился — и вдруг сразу оказался на госпитальной койке. Прошло время, моя Ореа Элени. Очень много времени.
— Мы в будущем? — прошептала она.
— Быть в будущем невозможно. Мы здесь и сейчас. Но по сравнению с твоей отправной точкой, 2025 годом, конечно мы в будущем. Ты вот что. Лежи, моргай, а я коротко введу тебя в курс обстоятельств. Только поцелую сначала.
Он наклонился, нежно поцеловал ее в губы. Только теперь Елена поверила, что всё на самом деле, всё по-настоящему. Когда Алик ее целовал, это всегда было по-настоящему.
— Я тут без тебя уже давно груши околачиваю, — стал он рассказывать, по-прежнему склоненный к ней, глаза в глаза. — Мой случай был проще твоего. Медицина научилась гарантированно воскрешать инфарктников три года назад, а я был в очереди ветеран, в самой первой сотне. Но регенерация таких, как ты, инвалидов мозга находилась на стадии лабораторных исследований. Хрен знает, сколько они бы продлились, может лет десять или двадцать, но так долго я без тебя жить не хотел. Короче, проспонсировал процесс, стал всех гонять в хвост и в гриву — ну ты знаешь, как я умею. И вуаля: мою спящую царевну пробудили.
— Проспонсировал? — переспросила Елена. Мысли были какие-то примороженные, и язык немножко деревянный, как после анестезии у дантиста.
— Ага. Мы с тобой жутко богатые. Я тогда очень правильно сделал, что вложился в акции компании, разрабатывавшей аккумуляторы солнечной энергии. Пока я дрых, портфель подорожал в сто семьдесят раз. Так что отбашлять полъярда юнитов здешней клинике проблемы не составило. Можно было тебя пробудить еще два месяца назад, но я заказал, пока ты всё равно в отключке, заодно сделать тебе полный тюнинг. Поменяли суставы, пересадили печень — твоя оказалась так себе. Мыщцы подтонировали. Пошевели руками-ногами. Чуешь? Как в молодости, да?
Действительно, тело было будто налитое, никакого онемения. Елена пощупала живот — упругий, твердый, как в тридцать лет. Провела по шее, подбородку — кожа гладкая.
— А я, когда очнулся, еле двигался. Пришлось сделать пару операций, пройти курс физиореабилитации и прочее. Ты же, мне обещали, соскочишь с койки, как мячик. Ну-ка, Элени, оп-ля!
Он встал, сдернул одеяло, и Елена без труда села, спустила ноги на пол. Легко поднялась.
Господи, давно она себя не чувствовала такой молодой!
— Значит, я пролежала в отключке годы? — спросила она. Ужасно это было странно. — И всё в мире, конечно, переменилось?
— Всё. Я тут давно обжился, так что сделаю тебе полный доклад. Расскажу-повожу-покажу. С чего бы начать? Нет, давай так. Ты спрашивай, а я буду отвечать. Что тебя интересует в первую очередь?
Елена, приподняв верх пижамы, всё любовалась на свой помолодевший живот. Пощупала грудь. Фига себе! Уже ради этого стоило несколько лет поплавать в жидком азоте.
— Что с войной? — спросила Елена. — Она закончилась?
Алик удивился.
— С какой войной?
— Как это «с какой»? С российско-украинской. Когда я отчалила, всё было очень плохо. Я думала, если больше в этот мир не вернусь, то и черт с ним, не больно хочется.
Он наморщил лоб.
— А-а, ты вот про что. Сейчас вспомню, чего там было…
Теперь уже она уставилась на него в удивлении. В жизни, оборвавшейся в тот холодный весенний день, они говорили о войне всё время, это была ежедневная, главная тема.
— Как можно про такое забыть? Ты каждое утро, просматривая новости, хватался за сердце! Этим, наверно, и довел себя до инфаркта!
— Золотая-серебряная, да это древняя история. Знаешь, какой тебе надо было задать первый вопрос? «В каком мы сейчас году?»
— И в каком же?
— В две тысячи сто шестом. Ты отсутствовала больше восьмидесяти лет. Нет давно никакой Украины. И России нет.
— Как это нет?
4. ПРО УКРАИНУ И РОССИЮ
— Понимаешь, государств в прежнем смысле вообще больше нет. После «Черной Пятницы» и Сингапурского диалога старое политическое устройство мира рассыпалось. Сформировалась система «Цзинцзюй». Когда Сун Минжэнь выпустил Сямыньскую декларацию по поводу Фуцзяня…
— Погоди ты с цзинем и цзянем. Не морочь голову. Чем закончилась война? Я сюда прибыла из апреля две тысячи двадцать пятого года. У нас там лопнула надежда, что США найдут укорот на Путина. Все были в жутком унынии, а я думала: уйду — не оглянусь, яду мне, яду.
— Да нет, Путин ни хрена не победил. Мировая экономика обвалилась, цены на нефть рухнули. Москве стало не до завоеваний. Империя выдохлась.
— Но чем закончилась война? — спросила Елена. — Неужели мир согласился признать, что восток и юг Украины российские? И что же в результате отдали Путину?
— Господи, да не помню я. Сейчас это кажется каким-то абсурдом: отдали, не отдали. У России скоро начались такие проблемы, что ей стало не до территорий. И уж эту историю я знаю в деталях, потому что она про экономику, про деньги и про наш инвестиционный портфель. Помнишь, в прошлом веке была телевизионная реклама: «Мы сидим, а денежки идут»? Это вот как раз про нас.
Алик посмотрел на ее напряженно сдвинутые брови. Сжалился.
— Окей. По порядку. Возвращаемся в Россию двадцать пятого года. Нефть упала до пятидесяти долларов за баррель (тогда всё зависело от цен на нефть) и продолжает падать. Рынок газа за время войны перехватили другие поставщики. Экономика вся военная, ее продукция стала не нужна, а ничего другого она производить не может — промышленный импорт стопроцентно китайский. Несколько миллионов рабочих, получавших высокие зарплаты из военного бюджета, на бобах. Демобилизуются контрактники, привыкшие к большим деньгам, озверевшие от войны, не желающие возвращаться к бараньей безденежной жизни. У всех этих мужиков злющие жены и полуголодные дети. У государства еле-еле хватает денег на зарплату «силовикам». Это были такие специальные ведомства, которые…
— Я в курсе, я местная, — перебила Елена. — И что, произошла революция? Скинули Путина?
— Не сразу. Диктатор сдался Китаю, со всеми потрохами — деваться-то ему было некуда. Возьмите меня на содержание, дяденьки китайцы, я вас во всем буду слушаться. Получил кредиты, товары, кое-как позатыкал дыры. Китайцы на это пошли, потому что у них раскочегаривался большой конфликт с Соединенными Штатами. Началась новая холодная война, и генсеку Си были нужны российские бомбы-ракеты. В общем, в конце двадцатых казалось, что миру наступает каюк. Человечество вот-вот само себя переубивает. Нам-то с тобой было хорошо, спали себе и горя не знали, а люди реально психовали.
— А с Украиной что было?
— Да тоже ничего хорошего. Вернулись с фронта солдаты, начались всякие эксцессы. Преступность, политические убийства. Чуть не установилась диктатура. Но Украине все-таки помогал Запад. Она ведь стала приграничной зоной. На той стороне чудище обло, стозевно и лаяй — огромный Руссокитай. Эта хрень длилась несколько лет, а потом грянула Черная Пятница. Всемирный экономический кризис. И всем показалось: наступили кранты.
