Читать книгу 📗 "Мой будущий бывший (СИ) - Славская Дамира"

Нет, я не могу сказать, что здесь кто-то плохо выполняет свои обязанности.

Дело в другом.

Когда постоянно видишь боль, потери, когда изо дня в день варишься в атмосфере, сотканной из людских страданий, такая функция, как человечность или сердечность, атрофируется сама собой.

Но есть и хорошая новость. Деньги решают все… практически абсолютно. Сначала я, конечно, пытаюсь договориться без, полагая, что это очевидно, чтобы семья, ежесекундно не переживая друг о друге, находилась в одной палате. Но нет… мне отказывают, ссылаясь на переполненность.

Но после похода к главврачу выделяют просторную палату для Евгении Петровны и Ирины. Но не для Алины. Ей становится хуже. Температура снова ползет вверх. Дышать самой ей становится трудно. И девочку подключают к аппарату, дав снотворное, чтобы она лежала смирно.

И конечно, ни о какой другой палате, кроме как в детской реанимации, речи быть не может.

Вскоре приходит Даша и силой отправляет меня в свою служебную квартиру. Я быстро моюсь и, недолго думая, меняю одежду на удобный спортивный костюм, чтобы, выпив, кажется, литр кофе, вернуться обратно.

— Как она? — шепотом интересуюсь у притихшей Даши, сидящей возле девочки.

При виде меня она приподнимается…

— Стабильно плохо, — отвечает, смахивая слезу, и, видимо, чтобы сменить тему, напоминает: — Вы же должны были поспать.

Запускаю в еще чуть влажные волосы пальцы. Тревога за девочку, за всех них, вьет из моих внутренностей тугие узлы.

— Ерунда. Я предлагаю нам разделиться. Иру и Евгению Петровну, я уточнил, наконец поселили вместе. Ира еще слаба, да и о дочери, наверное, переживает. Я думаю, вам стоит к ней сходить и поговорить.

Я трушу. Мне тяжело. Да. Я, взрослый мужик, боюсь, что если начну с Ирой говорить, то непременно захочу узнать про Алину. А вдруг она скажет, что… сердце сжимается от этой мысли, ладони покрываются влагой, вдруг она скажет, что я все себе это надумал и у девочки есть другой отец.

Дарья, без труда читая мои мысли, еще сомневается, всматривается в мое лицо. Однако спустя какое-то время соглашается.

Выдох облегчения вырывается из легких. Я все это время не дышал, ждал ее решения.

— Хорошо. Будем тогда вместе дежурить. Я пойду к Ире, расскажу про Альку. К малышке скоро должен прийти врач.

Должен. Я сам жду. Ночью у нее взяли анализы.

— Я позвоню, как он уйдет, и все расскажу вам.

Дарья уходит. Я присаживаюсь рядом с девочкой. Чистое после душа тело немного гудит. Я устал, но расслабляться еще рано.

Перехватываю детскую ладошку. Алька сквозь сон и трубки хмурится. Поглаживаю маленькие пальчики…

— Хорошо, что вы здесь, — выводит меня из ступора женский голос.

Лечащий врач Красной Шапки. Высокая, поджарая женщина со строгими, словно выцветшими, глазами.

Она, чеканя каждый шаг, подходит к кровати. Открывает на весу тоненькую папку.

— Девочку нужно госпитализировать в другую больницу.

Поджимает губы. А у меня сердце обрывается.

— Зачем?

— Анализы у нее очень плохие. У нас нет ни оборудования, ни подходящих специалистов. Здесь, увы, ей станет только хуже.

Бросаю взгляд на маленькое хрупкое тельце девочки.

— Ее мать лежит в соседнем корпусе.

— Знаю. Вот ей здесь помогут. А Алине…

Махает головой.

— Что нужно делать? — решительно спрашиваю.

— В принципе, ничего. Я отправила заявку. За ней должны прислать машину.

Женщина задумчиво смотрит на часы.

— У вас есть пять часов. Не меньше.

— В смысле? — говорю слегка растерянно. — Для чего?

— Ну как? Мать в больнице. Вы же отец? Если хотите ее сопровождать, то нужно собрать необходимые документы. Здесь вот перечень. Постарайтесь успеть…

Руки обжигает обычный прямоугольный лист. Всматриваюсь в печатные строчки, бегло читая.

— А с ней может поехать не родственник?

Врач удивленно приподнимает бровь.

— А вы что, не отец?

— Отец, — отвечаю твердо, но чувствую, как предательски пульсирует в висках вена.

— Ну и все… в чем проблема.

— Ни в чем… — убеждаю ее, а сам ломаю голову, что же мне делать.

Отчаянная мысль приходит мгновенно. Насколько быстро делают тест на отцовство? Я не могу даже подумать, чтобы оставить девочку одну. Значит, придется успеть за пять часов. Время пошло.

Глава 22

Я разлепляю глаза.

Алька!

Страх за дочку подначивает вскочить. Хотя вскочить — это громко сказано. Чуть приподняться, чтобы сразу вернуться обратно, ощущая затылком тонкую больничную подушку.

— Ира…

Голос подруги звенит в мутной, тяжелой голове. С трудом поворачиваюсь. Рядом с моей кроватью на обычном черном стуле, положив руки на колени, сидит бледная Дашка.

— Привет… с Алькой…

Подруга торопится меня перебить.

— С Алькой все в порядке. Не переживай. С ней твой Грачев.

При упоминании Димы я закрываю глаза… одновременно выдыхая с облегчением и сжимаясь внутренне. Вот точно говорят, пути Господни неисповедимы. Как бы я ни хотела оградиться от него, забыть, запрещая себе думать о нем. Тем более видеться с ним, чтобы никогда больше он не смог причинить мне боль и страдания и, главное, не узнал о дочке. Все происходит как раз наоборот.

— Как она? — почти шепчу. Горло першит от боли. Вот угораздило меня так сильно заболеть.

Моя Дашка, словно читая мысли, берет с прикроватной тумбочки бутылку воды. Наполняет стоящий рядом стакан и подает мне.

— Та же зараза, что у тебя и твоей мамы. Тетя Женя, кстати, вон — спит рядом.

И правда, оглядываюсь на стоящую около окна кровать. Мамочка. Благодарно улыбаюсь подруге.

— Я здесь ни при чем. Снова все твой Грачев. Я так растерялась, Ирка, — подбирает слова подруга, заламывая от переживания пальцы. — Если бы не он. Не знаю. Он и с Павлом проблему решил.

Господи. Не знаю, радоваться мне или плакать. Голова ватная, видимо, температура еще не спала.

— А тебе разве можно находиться здесь? Вдруг и ты заболеешь.

Подруга пожимает плечами.

— Можно… у меня антитела к вашей болячке. Меня сразу проверили.

Несколько минут молчим. Я делаю маленькие глотки воды. И задаю волнующий вопрос.

— Он знает?

Даша снова понимает меня без слов.

— Догадывается… и вообще не понимаю, как такой мужчина мог тебя бросить. Если бы не твои слова, я бы ни за что не поверила, что он на такое способен. Он так относится к Алине. Ты бы видела.

Видела. В голове всплывают яркие и такие впечатляющие мое воображение воспоминания. Вот узкая палата с одиночной кроватью, на которой расположился Дмитрий. Его длинное поджарое тело излучает защиту и силу. Особенно въелись в память его руки, держащие Альку с такой бередящей сердце заботой. А еще нежностью, которой он когда-то делился и со мной.

А вот для дочери я и мечтать не смела.

Каждый раз, когда на площадках или в парках я видела счастливые лица отцов, проводящих время со своими детьми, как могла гнала прочь удручающие думы. Понимая, что сама никогда не смогу дать малышке ту особенную отцовскую любовь.

И Алька, лежащая на нем сверху, прижималась к нему так беззащитно и преданно. Болезненно всхлипываю, пряча навернувшиеся на глаза слезы. Хлюпаю носом, пытаясь справиться с эмоциями.

— Я видела.

— Ты бы поговорила с ним.

Поджимаю губы.

Да уж.

Ну не могу я просто так, по щелчку, взять и отпустить прошлое. Не верю… не могу верить человеку, который предал однажды. Он обязательно предаст еще раз. Я просто уверена в этом. А собирать по кусочкам вновь себя и вдобавок дочку я не смогу. Не выдержу. Окончательно сломаюсь.

— Дай ему шанс, — пробует подступиться ко мне подруга, давя на самое чувствительное место. — Алинке нужен отец. Тем более такой, как он. Такой поддержки я, честно, от него не ожидала. Он и к тебе приходил.

Вскидываю голову. Сердце замирает где-то в районе пяток.

— И?

— Все на бегу… он там что-то решает и попросил тебя подписать это.