Читать книгу 📗 "Мой будущий бывший (СИ) - Славская Дамира"

Даю по тормозам.

Попались. Не проходит и доли секунды, как все преследователи уже лежат лицом вниз.

К моей машине подходит Сергей.

Опускаю стекло.

— Ну, добро пожаловать!

Улыбаемся друг другу.

Кровь все еще кипит. Но то чувство, потрясающее, что все наконец закончилось, приносит долгожданное спокойствие.

— Нам бы показания твои и заявление накатать, — просит друг.

Смотрю на часы. Проклятье. Сорок минут… Да за это время произойти могло все что угодно.

— Не могу, брат. Не поверишь, к дочери еду. В больнице она.

Говорю и задыхаюсь от тех слов, что только что сказал. Не мысленно, нет, черт возьми. Я вслух назвал ее своей дочерью. Перешагнул эту невидимую, но такую непроходимую черту.

— Когда успел? — искренне удивляется школьный друг.

— Все потом. Я, как смогу, загляну. Кинь адрес, куда и во сколько.

Сергей кивает.

— Выпишу тебе пропуск. Ну давай. Дерзай! — хлопает ладонью по крыше машины. Я благодарно киваю и завожу мотор.

Нужно было обменяться с Дарьей номерами. Что там с Алькой?

А еще срочно нужно найти Ирину.

Но главное, что теперь Павел не опасен. А значит, можно спокойно, без всяких внешних раздражителей начинать разбираться в своей личной жизни. А еще лучше строить ее заново. Обратно отступать я не собираюсь. Не в этот раз. И так безвозвратно потерял три года. Больше не хочу.

Глава 20

В холл приемного покоя вхожу уже более-менее сдержанно.

Сердце не колотится как сумасшедшее. Не сжимается от тревоги.

Теперь все будет хорошо.

Ищу глазами Дарью. Увидев меня, она начинает беззвучно всхлипывать. Пока эмоции окончательно не захлестывают ее и она не содрогается в рыданиях.

У нас был слишком тяжелый день, уже в сотый раз напоминаю себе и слегка обнимаю девушку за плечи, произнося как можно тверже:

— Все в порядке. Мы все сделали вовремя.

Ее руки, подрагивая, нервно роются в небольшой кожаной сумочке, которую она носит через плечо, и что-то ищут.

— Я… Господи, вся семья Иры в больнице. И Ира тоже… Что же делать?

Обессиленно, словно поиски в сумке высосали из нее последние силы, она садится на скамейку, прислоняясь спиной к белоснежной стене.

— Вам, Дарья, ничего, лишь отправиться домой.

Поднимает свое заплаканное лицо. Смотрит недоверчиво.

Черт. Я совсем не знаю, как вести себя, когда рядом кто-то плачет. Может, принести воды?

— Но…

Отметаю эту идею.

Кладу на ее плечо ладонь и легонько сжимаю.

— Я настаиваю, вам нужен отдых… А я обещаю побыть рядом с ними.

Глаза девушки переполняются немым протестом. Я же, не дав ей опомниться, достаю свой телефон, вызывая к больнице такси.

— Вы отдохнете, а завтра подмените меня.

Девушка отрицательно трясет головой, трогательно подложив свои ладони под бедра, словно садясь на них, и раскачивается взад-вперед.

— Поймите же вы, я тоже не вечный, а им… особенно Алине, нужно, чтобы кто-то был рядом.

Подбираю как можно тщательнее каждое слов, заметив, что Дарья на грани нервного срыва. Еще чуть-чуть, и рванет.

Мой аргумент медленно доходит до девушки. Она прикусывает губу. И бесконечно долго раздумывает над моими словами.

— Хорошо, — наконец выдыхает, с тревогой поглядывая на улицу, где стеной идет проливной дождь.

— Я вызвал вам такси…

Вскидывает голову… и впервые за наше общение искренне улыбается.

— Спасибо вам. Я завтра буду.

Слава Богу…

— Не торопитесь. Я все-таки мужчина. Выносливость входит в мою комплектацию, — стараюсь разрядить обстановку и диктую ей номер машины, которая уже ожидает неподалеку.

Проводив Дарью, я целеустремленно иду в детское отделение, намереваясь навестить Красную Шапочку.

Меня пытаются остановить. Медсестра на посту. Но пятитысячная купюра свое дело делает прекрасно. И меня беспрепятственно впускают в палату, где на больничной высокой кровати, напичканной приборами, с капельницей на тонком, полупрозрачном запястье лежит Алина.

Не спит. Внимательно следит за мной.

Узнала.

Это заметно по надежде, что вспыхивает в детских заплаканных глазах.

Улыбаюсь, снимая с себя пиджак. Вешаю его в шкаф, стараясь не отрывать глаз от ее лица.

Какая она смелая. Лежит смирно. Как кукла. Только в глазах таится страх. Блестит прозрачными капельками на длинных ресницах.

Наклоняюсь к ней, усаживаясь на край кровати.

— Ну как ты, малышка, — спрашиваю ласково.

— Вы бы осторожнее. Ей еще капаться, — недовольно бурчит медсестра. Но без злости. Скорее по привычке.

Киваю, аккуратно поправляя тонкое одеяло. Девочка вдруг тянется ко мне, и я просто беру ее на руки, замирая от щемящего в груди чувства.

Эта функция — оберегать, защищать — словно активизировалась в моем сознании. Поселилась там намертво. И все, что происходит со мной, — неотъемлемая часть меня… и ее, этой девочки.

Важно все.

И мне уже, честно, все равно… моя это дочь или нет.

Все равно.

Когда смотрю в ее глаза, то вижу вселенную. Нашу с ней вселенную. И даже если вдруг они решат, что я им не нужен… я незримо буду рядом.

Я так решил.

И отступать не собираюсь.

Весь оставшийся вечер я держу мелкую на руках. Убаюкиваю и успокаиваю, после того как ей делают больнючие уколы, содрогаясь вместе с ней от боли. Жалею только об одном, что не могу перенять ее страдания. Взять на себя ее болезнь. Оградить от всего мира, лишь бы никогда не видеть в детских глазах столько боли.

Кормлю. Вернее пытаюсь накормить. Есть она отказывается наотрез.

Хныкает. На помощь приходит уговаривание и мое природное терпение. Две ложки жидкой прозрачной каши девочка с горем пополам осиливает. А вот за воду приходится воевать. Придумывать все новые уловки, чтобы она обязательно сделала хотя бы глоток.

Температура еще жарит крошечное тельце. Но лекарство в таком объеме, который ей влили, делает свое дело. Она засыпает, прижимаясь к моей груди. Так и хожу взад и вперед, чувствуя, что и мои силы на исходе.

Ноги гудят.

За окном глубокая ночь.

Поддавшись уговорам медсестры, все же ложусь на кровать, подвернув рукава на рубашке, сетуя, что не взял с собой никакой другой одежды.

Да и как бы я это сделал? Если чемодан оставил в снятой фирмой квартире. Конечно, мой внешний вид за такой насыщенный день немного потрепался. Но несмотря на все это я чувствую себя необыкновенно живым. Нужным.

Облокачиваюсь на подушки, осторожно перекладывая Алину на грудь. Вдыхаю ее неповторимый запах… детского мыла и какой-то сладковатый, молочный, что ли.

Сверху ладонью поглаживаю ее спинку. И сам не замечаю, как засыпаю.

Чтобы резко проснуться от какого-то шума.

Что происходит? Даже после пробуждения действую крайне аккуратно, боясь разбудить девочку. Поворачиваю голову к двери и…

На полу, около порога, прислонившись к двери головой, сидит Ирина.

— Я помогу ей. Не вставайте. Она просто… просто хотела увидеть дочь… — тараторит медсестра, приводя ее в чувство.

— Мама… — тянет малышка, окончательно проснувшись, и начинает хныкать.

Я поднимаюсь вместе с ней, размышляя, как поступить в этой ситуации и к кому обратиться, чтобы больше не разлучать Иру и Алину. Они должны лежать в палате вместе.

Глава 21

На следующее утро, которое у меня начинается с пяти утра, я кручусь как белка в колесе, бегая с одного этажа на другой. И все это делаю лишь для одной цели — договориться поселить всю семью вместе.

У Иры снова поднялась температура. Я еле уговорил ее вернуться обратно в палату, обещая посмотреть за девочкой. Ее взгляд, когда ее увозили на каталке, до сих пор свербит в моей памяти. И нет, она не злилась, не кричала, просто смотрела, умоляя глазами не оставлять ее дочку. Ее… нашу, упрямо поправляю. Да и как оставить. Я для себя давно все решил.

Как же, оказывается, это непросто. Особенно если это больница, особенно если государственная с усталым и замученным бесконечной рутиной персоналом.