Читать книгу 📗 "Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел"

Едва я успеваю собраться и осознать, что, несмотря на моё дурное настроение, у меня рвётся издать смех над очередным глупым выпадом Ареса, я невольно смеюсь. Этот звук будит Хайдеса: он резко поворачивает голову и медленно фокусирует на мне взгляд. Он моргает своими густыми чёрными ресницами, будто перед ним внезапно возникло видение.

— Хейвен…

И всё накрывает разом. Удар по лицу, который больнее, чем пятьдесят подряд. То, как он оттолкнул меня, сто долларов в рубашке, злые слова, спектакль с Лиззи, то есть с Герой, его речи на играх Афродиты на Олимпе, то, что вчера он почти не заметил меня и не последовал за мной, когда я уходила. Мой голос, зовущий его — и его глаза, прикованные к ней.

— Прости, — говорю ровно. — Я не хотела мешать. Продолжай смотреть на неё.

— Хейвен… — повторяет он, но я уже повернулась и отошла.

Я иду быстро, почти бегом; эмоции сводят меня с ума и мешают думать трезво. Вместо того чтобы вернуться в дом, я мчу по террасе и спускаюсь по боковой лестнице на пляж. Всё ради того, чтобы оторваться от Хайдеса, который гонится за мной и будто умоляет, произнося моё имя.

— О, так теперь ты идёшь за мной? — кричу, не оборачиваясь. — Какая удача.

— Мы можем поговорить? — слышу позади.

Отличный логичный и рациональный ответ. Браво, Хайдес, но это мой час иррациональности: я даю волю ревности, обиде и всем тем тревогам, что тиснут на меня.

— Научи меня, как сказать «пошел ты» по-гречески, пожалуйста, — рявкаю я.

Он молчит. Единственное, что слышно — шаги позади меня.

Я не знаю, куда иду; слева вижу пляж с редкими деревьями и ярко-зелёными кустами без единого цветка. До выхода — пара метров, но радоваться некогда: я врезаюсь в песок, втыкая ноги, и вырываю шипящую ругательную фразу.

Там — Арес. Прислонившийся к парапету, с сигаретой во рту, который делает вид, будто нас не заметил.

Я разворачиваюсь назад и врезаюсь в живот Хайдеса. Его руки обхватывают талию и поворачивают меня к себе. — Попалась. — говорит он.

Я вырываюсь резким рывком. Если он хотел усугубить ситуацию — у него это получилось.

— Я ухожу, — говорю я.

— А я хочу, чтобы ты осталась. Можешь хотя бы пять минут?

— Нет, — шиплю. Кивком головы показываю на Ареса, стоящего позади нас. — У нас ещё и публика.

— Ах, — восклицает Арес. — Делайте вид, что меня нет, умоляю. Я уж совсем не стремлюсь лезть в ваши дела и слушать, о чём вы говорите.

Хайдес смотрит на него глазами, налитыми яростью. — Так возвращайся на пляж, — выдавливает он.

— На самом деле я хочу следить за вашими делами и слушать всё, что вы обсуждаете. Но прямо так сказать я не могу, — отвечает Арес спокойно. Я, хоть и не вижу его лица, уверена, что он улыбается. — Хайдес, ты что, тупой? Интересно, что в тебе нашла Хейвен.

Хайдес делает шаг вперёд, и я останавливаю его, давя обеими ладонями на его грудь. — Хочешь увидеть, как я уложу тебя навсегда?

Арес фыркает, как будто услышал самую смешную шутку в мире. — С удовольствием бы посмотрел. Ты точно умеешь драться? Тренируешься между постами в Tumblr?

— Замолчите вы оба, — рявкнула я. — Вы невыносимы. Настолько невыносимы, что, может, лучше оставить вас в покое и дать вам хорошенько набить морду — тогда прекратились бы эти пустые угрозы и глупые сценки.

— Мяу, — восклицает Арес. — Кошечка наточила коготки сегодня утром.

Я не обращаю на него внимания. Хайдес закрывает глаза; я вижу, как ему трудно прогнать мысль о присутствии Ареса. В конце концов он вздыхает и снова открывает глаза. — Говори, — просит он. — Скажи мне всё, о чем думаешь.

Эта просьба ещё сильнее меня разозлила. Я задыхаюсь от собственных эмоций и хватаюсь за воздух. — Серьёзно, Хайдес? Тебе нужно, чтобы я объяснила? Снова?

— Это потому, что он её не шлёпает, — влезает Арес. — Правда, Коэн? Ты бы очень хотела, но он не догоняет. Отсутствие сексуальной совместимости портит отношения.

К моему удивлению, Хайдес пропускает это мимо ушей. Он полностью сосредоточен на мне — так, что, если бы я не знала его почти до мелочей, можно было бы подумать, что слова Ареса его не задели. На самом деле он хочет пойти и размозжить ему голову. Я это чувствую.

— Арес, — обращается он к нему, не отводя от меня взгляда, — если не заткнёшь свою сраную пасть, я возьму тебя за горло, повешу на стену и заставлю пожалеть, что у тебя вообще появился язык. Понятно?

До нас доносится только смешок; Арес достаточно умен, чтобы не возражать.

Рука Хайдеса скользит вверх по моему предплечью — ласка, призванная вернуть меня к разговору. Я отдёргиваюсь почти машинально, и на его лице проступает тень боли.

— Вчера за мной пошёл не ты. Это сделал Арес. Он бросился следом и попытался отвлечь меня. Арес. А не ты. Ты же… — слова застревают в горле. — Ты же мой парень? — А он и вправду мой парень?

Хайдес медлит, и я мгновенно понимаю, что ошиблась в расчётах.

— Он тебе не сказал? — произносит он вслух, так что Аресу слышно.

— Кто, Арес? Что именно? — Я оборачиваюсь к виновнику, но тот тщательно избегает моего взгляда.

Палец под подбородком заставляет меня повернуть голову обратно. Хайдес вновь ловит мой взгляд и, убедившись, что я смотрю только на него, отодвигает ворот чёрной рубашки. На шее, у самого основания справа, расплывается багровый синяк, словно незавершённое ожерелье. Я замираю и, не в силах удержаться, касаюсь его кончиками пальцев. Хайдес не морщится — наоборот, будто я приношу ему облегчение.

— Я пытался… — голос его срывается. Он откашливается. — Я пытался пойти за тобой. Но отец схватил меня за горло и швырнул о стену. Я не смог ничего сделать. Арес этим воспользовался и помчался за тобой. Мои братья встали на мою сторону против отца. Когда я наконец вырвался, было уже поздно.

Я застываю. Внутри меня всё кипит: стыд, злость на Ареса, который даже не счёл нужным рассказать мне об этом. Ещё хуже — то, что он позволил мне поверить: Хайдес не пошёл за мной просто потому, что не захотел. И в придачу накатывает вина: я ведь не заметила этот синяк ночью. На террасе было темно, а в комнате — тем более. Я оказалась слепой и наивной.

Мой взгляд впивается в Ареса — тот уже докуривает вторую сигарету подряд. Он выдерживает мой прицел и даже усмехается.

— Упс. Совсем вылетело из головы. Прости, Коэн. — Ни капли сожаления.

Я оборачиваюсь к Хайдесу, на губах уже готовы сорваться слова «прости». Но я тут же жалею о них: он смотрит в пустоту, погружённый в свои мысли.

— Хайдес?

Он встрепенулся, переводит на меня затуманенный взгляд, осознаёт, что только что произошло, и склоняет голову.

— Боже, Хейвен, прости. Прости, правда. Просто ты… ты не знаешь, что творится у меня в голове.

— Может… она? — вырывается у меня, намёком на Персефону.

Он вздрагивает и берёт моё лицо в ладони, яростно качая головой:

— Нет. Нет, не в этом смысле. Я имею в виду, что там полный хаос. Начинают всплывать обрывки воспоминаний, которых у меня раньше не было. Настолько чужие, что будто принадлежат не мне. Ты когда-нибудь видела у себя в голове воспоминание и чувствовала, что оно не твоё?

Я сглатываю с трудом.

— Нет. Но позволь напомнить: я провела детство в приюте вместе с твоим братом Аполлоном — и не помню ничего. Я понимаю твой шок, но ты осознаёшь, через что мне пришлось пройти за последние две недели?

Он кивает. Его глаза на мгновение скользят к морю и возвращаются ко мне. Он выглядит потерянным.

— Хейвен… Она была для меня важна. Я не могу это отрицать. Я смотрю на неё не потому, что влюблён. Я смотрю — потому что нас что-то связывает, и я не понимаю, что именно. — Он облизывает пересохшие губы. — Если вспоминать годы в приюте, там почти ничего нет. А то, что есть, слишком больно, я пытался вычеркнуть это навсегда. Но та девочка принадлежит к тем воспоминаниям, о существовании которых я даже не подозревал. К тем… хорошим.

Я отвожу взгляд. Глаза защипало. Глупо, знаю. Но я рада, что его детство не оказалось сплошным кошмаром, что хоть какой-то луч света там был. И всё равно это жжёт изнутри и заставляет хотеть разрыдаться.