Читать книгу 📗 "Горячие руки для Ледяного принца (СИ) - Морозова Рита"
— Дерн, — наконец произнес он, и в голосе его снова зазвучала жесткая решимость. — Он знает все. Или может узнать. Его люди… их глаза и уши повсюду. Но… — Он сжал мою руку чуть сильнее. — … я попробую. Не обещаю вестей быстро. И не обещаю, что они будут хорошими. Но я попробую узнать. Хотя бы… жив ли он. Где находится. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Это опасно. Любой интерес к нему… он может навлечь на него беду. Или на нас. Ты понимаешь?
Сердце сжалось от страха за Эдгара. Любой интерес к нему мог быть смертным приговором. Но не знать было хуже. Невыносимо хуже.
— Я понимаю, — прошептала я, кивая, чувствуя, как слезы все же прорываются и катятся по щекам. На этот раз я не стала их смахивать. — Но я должна знать. Хотя бы… что он жив. Что он не считает меня предательницей. Если… если можно передать ему хоть слово. Хоть знак, что я жива. Что я… не забыла. — Голос сорвался.
Кайлен долго смотрел на мои слезы. Его лицо было суровым, но в глазах бушевала буря — сострадание, гнев на обстоятельства, страх, решимость.
— Одно слово, — сказал он наконец, тихо, но с железной интонацией. — Жива. Я постараюсь передать только это. Одно слово. Без подробностей. Без мест. Без имен. Через… каналы, которые не ведут напрямую ко мне. Это максимум, что я могу обещать без риска убить его или нас всех. Доверяешь ли ты мне в этом?
Его вопрос повис в воздухе. Доверять? После всего? После того, как он стал моим единственным светом в этой ледяной тьме? После его собственной боли, которую он мне открыл? Да. Безоговорочно.
— Доверяю, — выдохнула я, сжимая его руку с благодарностью, которая была сильнее страха. — Спасибо. Просто… спасибо.
Он кивнул, коротко, деловито, но я видела, как тяжело ему далось это решение. Как он уже прокручивал в голове схемы, искал слабые места в паутине Дерна. Бремя короны, даже номинальное, и бремя нашего тайного союза ложилось на него все тяжелее.
Весть пришла неожиданно быстро. Через три дня, во время сеанса, который проходил в особенно мрачной тишине (буря бушевала за окнами, завывая в сотни труб, и проклятие отзывалось в Кайлене глухой, ноющей болью), он вдруг заговорил, не поднимая глаз с наших соединенных рук.
— Твой… Эдгар, — он произнес имя осторожно, шепотом, хотя вокруг никого не было. — Жив. Его не тронули. После твоего… исчезновения его допрашивали стражи. Коротко. Видимо, сочли незначительной угрозой или просто запугали. Его выдворили из столицы. Конфисковали товар, что оставался. Но… отпустили. — Он сделал паузу, давая мне переварить. Облегчение, сладкое и горькое одновременно, хлынуло на меня волной. Жив! — Он вернулся в Вейсхольм. В свою деревню. Живет. Работает. — Кайлен наконец поднял глаза. В них читалась осторожность. — Слово… «Жива»… дошло. Косвенно. Через купца, который везет шерсть с юга в столицу. Тот передал Эдгару, что «его дочь цела и о ней заботятся во дворце». Больше ничего. Но… он плакал. Услышав это.
«Жива». «Цела». «О ней заботятся». Ложь и правда, смешанные в одну успокаивающую пилюлю. Но для Эдгара, для отца, который потерял дочь дважды (сначала в болезни, потом в похищении), даже эта кроха была спасением. Я представила его — седого, морщинистого, в его скромной мастерской, получающего эту весть. Плачущего. И сама не смогла сдержать рыданий. Они вырвались тихими, сдавленными всхлипами, сотрясая плечи. Не от горя. От облегчения. От благодарности. От тоски по дому.
— Спасибо, — смогла выдавить я сквозь ком в горле. — Спасибо, Кайлен. Ты… ты не представляешь…
— Представляю, — он прервал меня тихо. Его голос был неожиданно мягким. Он не пытался утешить словами. Просто его пальцы сжали мои чуть сильнее, передавая тихую поддержку, понимание той боли разлуки, которая была ему слишком знакома. — Но будь осторожна. Радость — роскошь, которую здесь носят не напоказ. Дерн… его щупальца длинны. Даже на юге. Распространение слухов о «заботе дворца» о южной целительнице… оно может привлечь ненужное внимание. К нему. К тебе.
Его предупреждение было как ушат ледяной воды. Радость померкла, уступив место привычной тревоге. Даже это крошечное утешение было отравлено ядом опасности. Я кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони, стараясь взять себя в руки.
— Понимаю. Ни слова. Больше никому. — Я вдохнула глубоко, пытаясь вернуть контроль над собой, над ситуацией. — Как… как дела на границе? Ты выглядишь… хуже обычного. — Я перевела разговор, указав взглядом на его осунувшееся лицо, на тени под глазами, которые казались глубже из-за тусклого света. Проклятие сегодня было злее, но, возможно, дело было не только в нем.
Кайлен мрачно усмехнулся. Он понял мой маневр и был благодарен.
— Дела? — Его голос снова стал сухим, отстраненным, но теперь это был сознательный щит. — Скверные. Южане не дремлют. Королевство Амарант… — он произнес название с явным презрением, — … почуяло слабость. Нашу слабость. Вечная Зима бьет по урожаям, по дорогам, по духу войск. А их земли… зеленеют под солнцем. Их армия жирует, пока наши солдаты мерзнут на постах.
Он отдернул руку, встал и подошел к заиндевевшему окну. Его фигура, закутанная в темный плащ, казалась особенно хрупкой и одновременно напряженной на фоне бушующей за стеклом белой мглы.
— Гонцы скачут один за другим. Их разведчики все чаще пересекают границу. Мелкие стычки. Захваты пограничных застав. Они проверяют нас. И видят, что мы… — он сжал кулаки, — … что мы ослабели. Из-за меня. Из-за этого проклятия. — Голос его сорвался на последних словах. Чувство вины, всегда тлевшее подо льдом, вспыхнуло ярко. — Они стягивают войска к перевалам. Готовят плацдармы. Скоро… скоро это будет не разведка. Скоро это будет война. А я… — он обернулся ко мне, и в его глазах горел холодный, бессильный гнев, — … я не могу возглавить оборону. Не в таком состоянии. Мой холод… он убьет наших же солдат быстрее вражеских мечей. Я — слабое звено. И они это знают.
Его слова повисли в воздухе, тяжелые, как свинец. Угроза извне. Не просто слухи. Реальная, нарастающая как снежный ком опасность. Война. На фоне внутренних интриг, на фоне борьбы с проклятием, на фоне нашей хрупкой, тайной надежды. Это было слишком. Слишком для королевства, и без того стоящего на краю пропасти. Слишком для Кайлена, чье чувство вины и так разъедало его изнутри.
Я подошла к нему, не решаясь прикоснуться, но стремясь быть рядом.
— Твой отец? Король? Что он предпринимает?
— Отец? — Кайлен фыркнул без юмора. — Он бросает все ресурсы на меня. На «проект Аннализа». Как будто твои теплые руки смогут остановить армию Амаранта! Он отдает приказы, конечно. Укрепляет границы, посылает подкрепления. Но его разум… он одержим только одним — снять проклятие. Вернуть «настоящего» наследника. Он не видит, что королевство рухнет раньше, чем я хоть сколько-нибудь приближусь к тому, чтобы стать полезным! — В его голосе звучала горечь сына, чья боль и беда затмили для отца все остальные угрозы.
В этот момент громкий, нарочито резкий стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть.
— Ваше Высочество! Срочное донесение от командующего Восточным фронтом! — голос за дверью принадлежал не Дерну, а одному из военных адъютантов. В нем слышалась плохо скрытая паника.
Кайлен мгновенно преобразился. Весь его страх, горечь, боль спрятались за ледяной маской принца. Плечи расправились, взгляд стал острым и властным.
— Войдите!
Дверь распахнулась. В комнату ворвался молодой офицер в заиндевевшем плаще, запорошенный снегом. Его лицо было бледным от усталости и тревоги. Он склонился в низком поклоне.
— Ваше Высочество! Гонец только что… Перевал Орлиное Крыло пал! Отряд капитана Гарда… уничтожен. Амарантцы прорвали линию! Они двигаются к долине Речной Сети! Скорости… невероятной! Используют какие-то сани с парусами, скользят по снегу как по воде!
Весть ударила как обухом по голове. Перевал Орлиное Крыло — ключевая высота на востоке. Его падение открывало врагу дорогу в сердце королевства. Кайлен побледнел, но не дрогнул.
