Читать книгу 📗 "Горячие руки для Ледяного принца (СИ) - Морозова Рита"

Он замолчал, задыхаясь. Его тело дрожало не от холода проклятия, а от нахлынувших эмоций. В его глазах читалась не просто ярость, а паника. Паника загнанного зверя, который видит только один выход — оттолкнуть того, кто подошел слишком близко.

Я стояла, оглушенная его вспышкой, чувствуя, как его слова, как те самые ледяные иглы, впиваются в сердце. «Ходячее несчастье ». «Следующая в очереди ». Он верил в это. Искренне, до глубины души верил, что несет только гибель. И что его попытка быть рядом со мной — не спасение, а приговор.

— Так вот твое решение? — прошептала я, и голос мой звучал чужим, плоским. — Оттолкнуть меня? Вернуть все к тому, с чего начали? К целительнице и ледяному монстру? Потому что тебе так… безопаснее ?

— Безопаснее для тебя ! — он почти закричал снова, но тут же сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Голос его опустился до хриплого шепота, полного самоистязания. — Не видишь разницы? Раньше я был просто озлоблен. Теперь я… я знаю цену. Цену надежды. Цену тепла. И я вижу, как оно гаснет, Аннализа. Как твой дар борется все слабее. Как страх в твоих глазах… он уже не только за меня. Он за тебя саму. Ты теряешься здесь. Растворяешься. В моем мире. В моей боли. В этом проклятом холоде. Я вижу это каждый день!

Он был прав. Ужасно, невыносимо прав. Его слова попали прямо в открытую рану, которую я старательно игнорировала, замазывала надеждой и заботой о нем. Страх потерять себя. Страх стать только «целительницей Принца Льда», забыв, кто такая Алиса. Страх, что этот мир, с его ледяным ужасом, дворцовыми интригами и вечной зимой, поглотит меня без остатка, и обратной дороги не будет. Даже мысль об Эдгаре, о тепле Вейсхольма, стала какой-то далекой, почти сказочной. Как будто это была не моя жизнь, а чья-то чужая. Я чувствовала, как почва уходит из-под ног, как я цепляюсь за Кайлена, за нашу связь, как за единственный якорь, но и он, казалось, превращался в ледяную глыбу, утягивающую меня на дно.

— Я… я не растворяюсь, — попыталась я возразить, но звучало это жалко, неубедительно. Даже для моих собственных ушей. — Я просто… адаптируюсь. Борюсь. Как и ты.

— Борьба не должна означать потерю себя! — он резко оборвал. — Ты рассказывала мне о своем мире, Алиса. О солнце, о машинах, о медицине, о свободе. Где все это? Где ты ? Ты целыми днями заперта в этой башне, как и я! Твои мысли только о проклятии, о сеансах, о Дерне, о войне! Ты даже имя свое почти не слышишь! Ты — Аннализа для всех. И ты начинаешь думать как Аннализа! Отчаяние и холод — вот твой мир теперь! Разве это не потеря? Разве это не медленная смерть?

Каждое слово било в цель. Я отшатнулась, словно он ударил меня физически. Глаза застилала пелена. Он видел. Видел мой внутренний кризис, мою тоску, мой страх исчезновения. И использовал это как оружие. Чтобы оттолкнуть.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила я, и в голосе зазвенели слезы, которые я отчаянно сдерживала. — Уйти? Бежать? Куда? В замерзшее королевство, где меня знают только как «теплую целительницу»? Или обратно в Вейсхольм, к Эдгару, и притворяться Аннализой, которой я не являюсь? Или, может, ты надеешься, что где-то там есть дверь обратно? В мой мир? В мою «настоящую» жизнь? — Я засмеялась, горько и коротко. — Даже если она существует… кто я там теперь? Девушка, выжившая после аварии? Сумасшедшая, которая бредила ледяными принцами? Я застряла, Кайлен! Между мирами! Между жизнями! И единственное, что у меня осталось… — голос сорвался, — … это ты. И эта борьба. А ты… ты хочешь отнять и это?

Он смотрел на меня, и в его глазах бушевала буря. Боль, вина, ярость, страх… и то самое, от чего он пытался убежать — любовь. Немыслимая, опасная, но настоящая. Он видел мою боль, и она ранила его сильнее любого проклятия.

— Я хочу, чтобы ты выжила , — прошептал он хрипло. — Физически. И… как личность. Как Алиса. Не как придаток к моему проклятию. Если для этого нужно оттолкнуть тебя… пусть даже в пропасть одиночества… я сделаю это. Я уже делаю. — Он отвернулся, его плечи снова сгорбились под невидимым грузом. — Уходи. Пожалуйста. Сеанс окончен. На сегодня… и, возможно, навсегда. Это… слишком большая роскошь. Надежда. Для такого, как я.

Его последние слова повисли в воздухе, холодные и окончательные, как приговор. «Навсегда ». Сердце сжалось так сильно, что я едва могла дышать. Я стояла, смотря на его спину — эту неприступную, ледяную скалу, в которую он снова превратился. Все, что было между нами — доверие, нежность, тот невероятный момент, когда лед плакал, а сердца бились в унисон — казалось, рассыпалось в прах под тяжестью его страха и моего внутреннего кризиса.

Я не нашла слов. Ни для протеста, ни для утешения, ни даже для прощания. Просто развернулась и вышла. Дверь закрылась за мной с мягким, но зловещим щелчком. Стражник у двери бросил на меня беглый, ничего не значащий взгляд. Я прошла мимо, не видя коридора, не чувствуя холода под ногами. Внутри была только ледяная пустота и отголоски его слов: «Ходячее несчастье », «Следующая в очереди », « Растворяешься» , « Навсегда» .

Мои покои встретили меня ледяным молчанием. Даже камин, где тлели жалкие угольки, не давал тепла — только слабый, умирающий свет. Я сбросила плащ, не чувствуя его веса, и опустилась на жесткую кровать. Тело дрожало, но не от холода — от шока, от опустошения. Его слова бились в висках, как молоты, выбивая последние крохи надежды.

« Растворяешься» .

Он видел. Видел то, в чем я боялась признаться себе самой. Каждый день в этом замке стирал грани. Грани между Алисой и Аннализой. Между студенткой-медсестрой и «теплой целительницей». Между свободой и заточением. Даже воспоминания о доме, о маме, о друзьях, о простых радостях — о запахе кофе по утрам, о смехе в университетской столовой, о шуме дождя по крыше автобуса — стали тусклыми, нереальными. Как будто это была не моя жизнь, а сюжет из книги или фильма.

Я пыталась цепляться за детали — за ощущения, запахи, вкусы. Но они ускользали. Заменялись запахом ледяной пыли в коридорах замка, вкусом безвкусной похлебки, ощущением вечного холода под кожей. Я ловила себя на том, что мыслю категориями этого мира — «проклятие», «Дерн», «амарантцы», «королевский указ». Я говорила на их языке, носила их одежду, подчинялась их ритуалам. Даже мой дар… он стал не просто частью меня, а моей идентичностью здесь. Без него я была бы никем. Просто южной девушкой с подозрительной историей.

« Где ты, Алиса?» — шептал внутренний голос, заглушаемый воем ветра за окном. Я закрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти свое отражение в зеркале квартиры — темные волосы, собранные в хвост, обычные джинсы, смешная футболка с надписью… какая там была надпись? Не могла вспомнить. Вместо этого перед глазами вставало отражение в ледяном окне моей комнаты — бледное лицо Аннализы, обрамленное светлыми, чуть вьющимися волосами, глаза с тенью усталости и страха, платье из грубоватой, но теплой ткани, ставшее моей униформой.

Я сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль была реальной. Островком ощущения в этом море потери себя. Я не хотела растворяться! Я хотела остаться собой! Но как? Как сохранить Алису в этом ледяном аду, где единственный свет — это Кайлен, который сам был источником самой страшной тьмы? И который теперь отталкивал меня, чтобы… спасти? Или чтобы избавиться от еще одного напоминания о своей проклятой судьбе?

Сон не приходил. Вернее, приходили кошмары. Перемешанные, жуткие картины.

Я бегу по бесконечному коридору замка, стены которого покрыты пульсирующим, живым льдом. За мной гонится что-то холодное, безликое, дышащее ледяной ненавистью. Я кричу, но звук замерзает в горле. Впереди — свет. Теплый, золотистый. Я бросаюсь к нему, но это оказывается Кайлен. Он стоит, отвернувшись, его руки превращаются в сосульки, а когда он оборачивается, его лицо — это ледяная маска с пустыми глазницами. «Следующая в очереди», — шепчет лед. Я просыпаюсь с криком, в холодном поту, сердце колотится, как бешеное.