Читать книгу 📗 "Игры, в которые играют боги - Эбигейл Оуэн"

Я уже давно ношу шутовской колпак после долгих лет влюбленности в Буна.

Аид открывает глаза и с сомнением смотрит в мои.

Я усмехаюсь и надеюсь, что скрываю малую долю паники, трепыхающуюся внутри меня.

– Мне просто нравится, как ты целуешься.

Вместо того чтобы рассмеяться, Аид сужает глаза:

– Ты не знаешь…

– Так-так-так, – перебивает его отчетливо женственный голос от входной двери. – Это же просто… до непристойности сочно.

Я застываю, а потом пригибаюсь, зарываясь пылающим и наверняка ярко-красным лицом в шею Аида. Он нависает надо мной так, чтобы закрыть меня от взглядов.

– Вали отсюда на хрен, Афродита, – рычит Аид, не оборачиваясь.

– Я бы свалила, дорогой. Ты знаешь, я бы с радостью дала вам вернуться к тому, чем бы вы ни занимались. И сама бы провела с вами время, если бы считала, что ты мне позволишь, но увы – не могу.

– Что тебе надо?

В голос Афродиты проникает раздражение:

– Зевс никогда не любил играть честно, и мы все слышали, что Лайра выздоравливает медленно. Я хотела дать ей достаточно времени на подготовку.

– К чему? – рявкает Аид.

Прижавшись к нему, я чувствую, как его тело вибрирует от раздражения. Слегка, но все-таки. Он чувствует это из-за меня. Я улыбаюсь ему в шею. Аид до сих пор такой твердый, и если он хоть как-то похож на меня, то сейчас его тело кричит, умоляя закончить то, что мы начали. Я ерзаю, вжимаясь в него всего чуть-чуть, и он стонет. Я улыбаюсь шире.

– Ох ты, – выдыхает Афродита, и я представляю, как она обмахивается. – Огня между вами достаточно, чтобы сгореть. Но лучше не давайте другим поймать вас на этом. – Это предупреждение. Смертельно серьезное.

– На подготовку к чему ты хотела дать Лайре время, Адди? – спрашивает Аид сквозь стиснутые зубы.

– Зевс сообщил мне, что я должна начать свой Подвиг через час.

О боги. Мой желудок ухает куда-то вниз. Подвиг, в котором участвует тот, кого я люблю больше всех на свете.

– Пока что это определенно самое необычное начало Подвига.

Я говорю это Афродите, которая дарит мне загадочную улыбку и трепещет до нелепого длинными ресницами.

Она снова в своем сексуально-восторженном модусе и в светло-розовом обтягивающем комбинезоне без бретелек, который, разумеется, прекрасно выглядит на фоне ее теплой кремовой кожи и длинных черных волос, спадающих шикарными волнами по ее спине.

– А будет еще необычнее, обещаю, – говорит она тем хрипловатым голосом, от которого становится только сложнее выбросить из головы то, чем я занималась с Аидом всего час назад.

Что я чувствовала с Аидом час назад.

С Аидом.

Богом смерти.

Я не собираюсь, словно в плохом фильме, вопрошать себя, о каких преисподних я думала. Я точно знаю, о чем думала… О том, что это было охренительно фантастично.

И все это здорово и хорошо, но вот настоящий вопрос: когда все это закончится (и если я выживу), чем мы вообще можем быть друг для друга?

У смертной и бога нет будущего.

И потом, я сейчас должна сосредоточиться на новом Подвиге – и на выживании, чтобы я могла строить хоть какие-то планы. Хотя, учитывая, как обставлено это испытание, кто знает, как оно пойдет дальше.

Потому что я прикована к узкой кровати.

Конечно, это удобная односпальная кровать с розовыми шелковыми простынями – это же Афродита, в конце концов, – а прикована я по ногам и рукам пушистыми наручниками, тоже розовыми. Наручники закреплены на витых железных изголовье и изножье. Я бы решила, что это такой извращенный способ Афродиты поиздеваться, если бы здесь не было всех остальных поборников, прикованных к таким же кроватям. Получилась странная радуга из наших форм, поскольку мы выстроены по добродетелям. Черный цвет в конце, разумеется.

– Добро пожаловать на ваш шестой Подвиг, – мурлычет Афродита. – В этот раз акцент – не ваше выживание. А любовь. Сегодня ваша задача – найти кого-то особенного.

Того, кого я люблю больше всех.

Это вызывает в моей груди боль, и я очень стараюсь притвориться, что ее там нет.

Что случится, если никто не будет меня ждать? Или – это может быть еще хуже – кто-то будет, и это будет унизительно.

Меня преследует образ Аида.

– Сегодня мне будут помогать два бога, – говорит Афродита. – Гипнос погрузит каждого из вас в глубокий сон. Затем Морфей отправит вас в грезы. В своей грезе вы должны найти смертного, которого любите больше всех на свете.

Смертного. Я чуть не смеюсь от облегчения. Никаких неловких разговоров с моим богом-покровителем в ближайшем будущем.

Я сосредоточиваюсь на Афродите. Это звучит слишком просто для остальных, которые наверняка как минимум знают кого-то, так что, очевидно, впереди ждет подвох. Если бы я могла, скрестила бы руки на груди и устроилась поудобнее в ожидании.

– Этот человек будет заперт в своей грезе, в особом для него месте. И чтобы найти его, вы должны выяснить, кто это, и думать только о нем. Ваша греза отнесет вас к нему. Это может быть не тот, о ком вы думаете.

Все хуже, чем я думала. Я должна думать о человеке?

– Когда вы найдете его, скажите, что вы его любите, и это освободит вас обоих из сна. Приведите его на Олимп, чтобы завершить Подвиг. Если вы не вернетесь до заката, этот человек умрет.

Вот видите? Всегда есть подвох. Всегда на кону стоит смерть.

Улыбка Афродиты становится хитрой:

– Если вы успешно разбудите его, этот человек сыграет с вами в следующем Подвиге… как напарник.

Еще один подвох? Ох, как нам славненько везет. Я полагаю, Афродита должна как минимум обойти других богов, просто чтобы доказать, что она это может.

Она протягивает руку, и в дожде розовых искр над ее ладонью возникают и плывут в воздухе два предмета – лук и колчан со стрелами.

– Первый, кто освободит своего любимого, получит в награду лук и стрелы Эрота. Эти стрелы вызывают лишь временное обожание, оно длится максимум пару часов. Но в течение пары часов это существо: человек, зверь или… – Она сейчас взглянула на меня? – …бог – не сможет устоять перед вами или сказать «нет» на любую вашу просьбу.

Если победитель сможет нормально прицелиться из лука и поразить цель стрелой, за этим будет забавно наблюдать.

Афродита смотрит на каждого из нас по очереди, прямо в глаза, и только этого мне хватает, чтобы немножко расслабиться. Как если бы у нее была власть дотянуться до моей души одним взглядом и сказать мне, что все получится.

– Итак… – Она картинно взмахивает рукой. – Идите в грезы и найдите свою любовь.

Гипнос выглядит именно так, как можно ожидать: бледная кожа, длинные прямые волосы, темно-фиолетовые, почти черные, и он прекрасен, как все боги, если не считать дико стремные чисто-белые глаза. Он молча переходит от кровати к кровати, прижимает светящуюся ладонь ко лбу каждого, и, когда он это делает, веки поборников трепещут и смыкаются, а тела расслабляются. Как и всегда, я последняя, так что мне приходится смотреть на этот процесс много раз подряд, но, только когда Гипнос подходит ко мне, я замечаю на его ладони знак спирали, и это именно она светится ярко-белым.

Если Морфей здесь и есть, то я его не вижу.

Настает моя очередь. Свечение руки Гипноса ощущается как лучи солнца, когда ты подставляешь под них лицо зимой. Так приятно держать глаза закрытыми и погружаться в тепло.

Вот только когда я открываю глаза, то все еще лежу на кровати.

Э-э… а оно сработало?

Кажется, не сработало.

Афродиты здесь нет. Гипноса здесь нет. Я поворачиваю голову и обнаруживаю, что остальные поборники все еще лежат на кроватях с закрытыми глазами и спят.

У меня внутри закручивается водоворот эмоций: разочарование, смущение, еще несколько, которым я не хочу подбирать названия.

Вот видите? Я была права. Меня никто не ждет.