Читать книгу 📗 "Энчантра (ЛП) - Смит Кейли"

— Что? Что не так?

— Дело вовсе не в демонических ягодах, — осторожно произнёс он. Словно боялся спугнуть её. — Ты… умерла, Женевьева.

— Что? — воскликнула она с полуусмешкой. — Перестань, не смешно.

— Четыре дня назад, — спокойно сказал он, — мы с Офелией прекрасно проводили день, когда двое здоровяков буквально вырвали портал посреди гостиной и доставили в него твой труп.

Женевьева застыла с открытым ртом. Он, похоже, совсем не шутил.

— К счастью, ты была только временно мёртвой, — сообщил Салем с явным раздражением. — Один из этих мужиков принёс с собой медальон с твоей душой. Ты хоть представляешь, насколько трудно оживить смертное тело после того, как из него вынули душу?

— Нет, — прошептала она, всё ещё в шоке от его слов.

— Очень, — отрезал он. — Очень трудно. И очень затратно.

Женевьева откинула одеяло и села на край кровати. Ноги дрожали, в груди всё шире расползалась какая-то глухая, холодная пустота.

Что это за ощущение?

Когда она почувствовала, что может стоять, подняла голову и спросила:

— Я чувствую себя… другой. Что со мной произошло?

Салем покачал головой:

— Чтобы воссоединить твою душу и тело, мне пришлось использовать куда больше магии, чем у меня вообще есть под рукой. Чтобы заклятие удержалось, мне пришлось… кое-что у тебя забрать.

— Что? — она побледнела.

— Все твои воспоминания о человеке, которого ты любишь. И тебе повезло, что мне не пришлось забрать больше.

— Кто? — выдохнула Женевьева. — Кто этот человек? Кто был стёрт?

Она пробежалась по памяти: Офелия. Салем. Люси. Басиль. Айрис. По. Мама…

Все были на месте.

Но почему тогда в груди зияет эта пустота?

— Память — хрупкая ткань, — мрачно произнёс Салем. — Поверь, я знаю. Сейчас перегрузить тебя деталями — значит навредить ещё сильнее.

— То есть ты просто ожидаешь, что я буду жить в неведении? Без воспоминаний о том, что, судя по всему, изменило всю мою жизнь? — голос её дрожал от возмущения.

Он уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг внизу раздался знакомый голос:

— Салем?

Салем тут же расплылся в довольной улыбке:

— Наверху, ангел. Угадай, кто наконец проснулся?

Пауза. Потом — торопливые шаги вверх по лестнице.

Как только Офелия появилась в комнате, она кинулась к сестре:

— Виви. Слава Аду. Я места себе не находила от тревоги.

Женевьева прижала её к себе как можно крепче. В объятиях Офелии тревожная пустота внутри слегка притихла.

— Офи, твой Дьявол ничего мне не рассказывает.

— Ябеда, — хмыкнул Салем.

Офелия отстранилась и зыркнула на него, но взгляд сразу перевела на сестру — и там, в её глазах, уже бушевала злость:

— А он и не должен. Потому что он изо всех сил пытается исправить ту кашу, в которую ты вляпалась. Ты в своем уме, Женевьева? Сама, в чужой город, без предупреждения?!

— Я просто… Я хотела найти ответы. О маме. О себе. Есть ли ещё такие, как я. Как мы.

Глаза Офелии немного смягчились.

— Я знаю, мама никогда не давала тебе того, что ты заслуживала. Я это знаю. Но я дам. Всё, что угодно. Только, пожалуйста, перестань лезть в неприятности.

Женевьева закрыла глаза и прижалась лбом к лбу сестры.

— Я знаю, Офи. Мне просто нужно было… найти что-то самой.

— Я понимаю, — мягко ответила Офелия. — Мы ещё поговорим. А пока — приведи себя в порядок и прочти первое письмо.

— Первое письмо? — переспросила Женевьева.

Салем достал из одного из карманов своего плаща конверт. Запечатанный сургучом, с печатью, до боли знакомой.

— Начни отсюда, — велел он. — Мы все решили, что лучше будет рассказать тебе всё по частям.

Женевьева поморщилась, выхватывая письмо из его рук.

— Это глупейшая трата времени. Почему бы вам просто не выложить всё сразу?

Салем усмехнулся:

— Он так и сказал, что ты будешь возмущаться именно на этом моменте. Поэтому он и не стал рассказывать нам всех деталей. Даже если бы мы захотели рассказать — не смогли бы. Но не волнуйся. Каждую неделю ты будешь получать новую часть истории.

Прежде чем она успела спросить кто он, или затеять новый спор, Салем вместе с Офелией исчез из комнаты, оставив её один на один с загадочным конвертом.

Женевьева поддела сургуч ногтем и развернула плотный пергамент. Почерк — изящный, с изогнутыми завитками — был до боли знаком. Точно такой же, как на том проклятом, зачарованном приглашении. Но внизу стояла вовсе не подпись Баррингтона Сильвера.

Ровингтон.

Как только она прочла это имя, по спине пробежал холодок. Реакция была настолько сильной, что она отшатнулась и села на край кровати. Затем, не дыша, принялась жадно читать.

Дорогая Женевьева,

Ты не знаешь меня, но я очень хорошо знаю тебя. Уверен, ты уже бесишься от нетерпения из-за того, что эту историю тебе придётся узнавать по письмам.

Так и было.

Наверняка каждое твоё предложение сейчас заканчивается вопросительным знаком.

Попадание в точку.

И, несмотря на твою близость к миру паранормального, ты, скорее всего, сочтёшь историю, которую я собираюсь рассказать, совершенно невозможной. Но уверяю тебя — каждое слово в ней правда. А правда между нами — вещь особенная. Ты скоро это поймёшь.

С чего бы начать?

С самого начала.

И он начал.

Глава 47. ПЕРЕПИСКА

Их история приходила к ней волнами — как цвета весны и знойное лето в Луизиане.

Но воспоминания — нет.

В первые недели Женевьева каждый день ждала прихода почты, срывая сургуч с конвертов ещё до того, как они касались пола на крыльце, жадно вчитываясь в строки о времени, проведённом в Энчантре, и жестокой игре, в которую им пришлось играть. Сначала её захватило то, как он умел писать о ней — будто знал каждую грань, каждую её мысль. Хотя она не помнила даже их встречи.

Но к концу июня в её сердце поселился страх. Это произошло после того письма, в котором он поведал ей о сути их отношений. Об их вынужденном браке. С тех пор каждый новый конверт казался ей ударом в живот. Она надеялась, что с каждым новым письмом память начнёт складываться, как мозаика, и она снова почувствует себя целой. Но с каждым фрагментом повествования в ней лишь нарастало разъедающее чувство утраты.

Женевьева не чувствовала ни любви, ни даже надежды по отношению к таинственному незнакомцу, присылающему письма — её мужу. Как бы ей этого ни хотелось. А ей хотелось. Отчаянно. Ради него — ведь, судя по всему, она любила его настолько, что позволила убить себя, лишь бы спасти его семью. Но и ради себя — потому что кошмары о Фэрроу вернулись.

Сейчас она лежала в постели, хотя часы давно перевалили за полдень, ожидая нового письма. Последнего. Так он сказал.

— Виви? — донёсся голос Офелии снизу.

Женевьева сжала веки, прежде чем подняться с кровати и спуститься по лестнице. В холле она увидела, как Салем передаёт Офи недовольного Поу, и та, улыбаясь, чешет кота за ухом. Затем Салем медленно наклоняется и целует её в губы.

Женевьева откашлялась:

— Ты звала?

Офелия отстранилась от Салема и протянула руку. В ней был свёрток.

— Только что пришло, — сказала она.

Посылка была подписана его рукой, но на ощупь — гораздо плотнее обычных писем. Женевьева разорвала обёртку и сразу поняла почему. Внутри лежала небольшая чёрная коробочка и очередное письмо. Офелия с Салемом обменялись вопросительным взглядом, пока Женевьева открывала коробку первой.

На подложке покоился золотой браслет с гравировкой: свет — там, где ты.

Женевьева с трудом сглотнула.

Затем она развернула письмо.

Дорогая Женевьева,

Финальная часть нашей истории — это момент, когда всё пошло наперекосяк. Когда Нокс понял, что Принц Дьяволов действительно связан с твоей сестрой, он отчаянно захотел подчинить тебя. И именно это сделало его уязвимым.