Читать книгу 📗 "Ткач (ЛП) - Робертс Тиффани"

— Рекош! — она покачнулась и вытянула руки, положив их ему на плечи.

Другая его рука скользнула поверх Ахмьи, и большая ладонь легла ей на задницу, давая опору. Ее бешено колотящееся сердце яростно стучало в груди.

О Боже, о Боже, о Боже.

Когда она подняла ногу, его лицо находилось всего в нескольких дюймах от киски, и не было ничего, что могло бы защитить ее от его взгляда.

— Я с тобой, — прохрипел Рекош, его дыхание щекотало волосы у нее на лобке. Он обхватил пальцами ее зад, покалывая кожу когтями. Казалось, будто прошла вечность, а они все еще оставались в этом положении — он так близко к ней, а Ахмья — на грани того, чтобы сдаться своим желаниям.

Глупо было бы предполагать, что Рекош не почувствовал запаха ее возбуждения, особенно когда его лицо находилось прямо там.

Он убрал руку с ее задницы, и Ахмья почувствовала напряжение в его теле: ощущала под своими руками, видела его в игре мускулов под его шкурой, в подергивании жвал и вставших дыбом тонких волосках на ногах. Оно было в каждом горячем, неровном вдохе, дразнящем ее лоно.

Как раз перед тем, как тело успело крикнуть ей, чтобы она действовала, Рекош сорвал с нее ботинок. Он отложил его в сторону, опустил ее ногу и повторил процесс для другой ноги.

Но когда он закончил, то не отпустил ее, а провел ладонями вверх по ее ногам и положил их на бедра, где его пальцы сомкнулись на ягодицах.

Все восемь ярко-красных глаз были пристально сосредоточены на ее киске.

Он прижал головной гребень к ее животу.

У Ахмьи перехватило дыхание, а глаза расширились. Она подняла руки, не зная, куда их деть, что делать или что сказать. Неуверенная в том, что делает.

Усилив хватку, Рекош притянул ее ближе и глубоко вдохнул. Дрожь охватила его, пробежав по длинному, худощавому телу сверху донизу. Он согнул правую переднюю ногу позади нее. Она почувствовала мягкие, крошечные волоски, когда его шкура потерлась о ее икры.

Не так давно Ахмья отшатнулась бы от такого прикосновения. Пауки были жуткими, тревожащими существами, совершенно чуждыми ей. Одного взгляда на паука было достаточно, чтобы заставить ее выбежать из комнаты, а от мысли о физическом контакте с ним у нее по коже бежали мурашки.

Но Рекош не был пауком. И хотя его прикосновения вызывали у нее множество чувств, ни одно из них не было даже отдаленно похоже на отвращение.

Больше всего она ощущала потребность.

Рекош потерся лицом о ее живот, взад-вперед, снова и снова, издавая звук, мало чем отличающийся от глубокого, раскатистого мурлыканья, от которого завибрировала и Ахмья. Она сильно прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон.

Медленно она опустила руки к его макушке, запустив пальцы во влажные шелковистые волосы. Пока его мурлыканье продолжалось, стимулируя ее снаружи, ее клитор затрепетал, а дыхание стало прерывистым. Жвалы Рекоша раздвинулись, их острия дразняще задели ее бедра.

— Рекош… — прошептала она. — Что… Что ты…

Ее маленькие груди налились тяжестью, соски болезненно напряглись, а пустота внутри увеличивалась с каждым касанием его лица к ее коже. Он не просто вдыхал ее запах — он отмечал ее своим собственным. Пряный аромат заполнил ее нос, пересиливая ароматы дождя и земли.

В этом было что-то животное, что-то первобытное, и оно затронуло ту часть Ахмьи, о существовании которой она никогда не подозревала. Давно спящая часть, которая была разбужена им, инстинктивный ответ на его запах, его прикосновения, его интенсивность, его желание.

Она глубже погрузила руки в волосы Рекоша, накручивая пряди на пальцы и сжимая их, когда давление внутри нее стало почти невыносимым.

Рекош зарычал и опустил лицо ниже. Когти впились в ее задницу, когда он притянул Ахмью невозможно ближе и раздвинул ее бедра, его дыхание прошлось по коротким волосам на лобке.

А затем что-то длинное, влажное и твердое скользнуло по складкам ее киски и клитору.



Ощущение было таким странным, таким ошеломляющим, таким приятным, что Ахмья вскрикнула и оттолкнула Рекоша.

Он отшатнулся, и она споткнулась, ударившись о стену, волосы упали ей на лицо. Тело сотрясала дрожь, дыхание стало прерывистым, она схватилась за грудь. Легкие болели от желания вдохнуть побольше воздуха.

Камень за ее спиной был холодным и жестким, но он никак не мог охладить бушующий внутри нее ад. Даже боль от камней, впивающихся в подошвы ног, и жжение от когтей и клыков Рекоша, поцарапавших ее, не уняли тоски в ее центре.

Но самым сильным ощущением из всех было затяжное прикосновение его языка к ее лону.

Ахмья сжала бедра вместе.

Он лизнул меня.

Она скрючила пальцы, вонзив ногти в грудь.

Он лизнул меня.

Ее клитор запульсировал при воспоминании о прикосновении его языка, изнывая от желания большего.

Рекош лизнул мою киску.

Ахмья положила ладонь на нижнюю часть живота и надавила. Это никак не уменьшило дискомфорт.

Что-то заскрежетало по земле. Ахмья провела пальцами по волосам, убирая их с лица, и посмотрела на Рекоша.

Он отодвинулся от нее еще дальше, к краю выступа. Длинные черные, белые и красные локоны спадали на плечи, а в глазах горел отстраненный, безумный огонек. От резкого дыхания его грудь и плечи вздымались. Нижние руки, одна поверх другой, прикрывали таз — прикрывали щель. Он покачал головой, и это движение прокатилось рябью по всему его телу.

— Я… Я вернусь. Ненадолго. Скоро, — он свел предплечья вместе в неглубоком поклоне, неполном жесте извинения вриксов, и вышел из укрытия.

Ахмья оттолкнулась от стены, чтобы последовать за ним.

— Рекош, подожди!

Он замер и остановил ее движением руки.

— Останься.

— Куда ты идешь?

— Я не уйду далеко, — он повернул голову, и четыре его ярко-красных глаза встретились с ее взглядом. — Останься, Ахмья.

Нахмурив брови, она скрестила руки на груди. Ее желание подчиниться его приказу боролось с необходимостью следовать за ним. В конце концов, она кивнула.

Она молча смотрела, как он исчезает среди зелени. Холод пронзил ее, сменив жар, который охватывал всего несколько мгновений назад. Дождь лил не переставая, и потоки с навеса падали на землю у ее ног.

— Что случилось?

Что случилось? Он лизнул твою киску, а ты оттолкнула его, как будто тебе было противно. Вот что случилось.

Но она вовсе не испытывала отвращения. Потрясение, но не отвращение.

Он знает это?

Ахмья прикусила внутреннюю сторону нижней губы, осматривая джунгли в поисках каких-либо признаков Рекоша. Его нигде не было видно. Но он был близко. Она знала, что это так, верила, что это так. Он не оставит ее в одну.

Ты бы позволила ему продолжить?

Ответ последовал без колебаний. Да.

Она бы так и сделала. Если бы Рекош настоял, притянул к себе еще раз и сказал раздвинуть ноги, она бы охотно сделала это. Бесстыдно.

Жар окатил ее. Ахмья заставила себя отвернуться и оглядела их внезапно ставшее очень одиноким убежище. Ее одежда была разбросана по камням, разорванные, окровавленные полосы юбки валялись на земле, плоды синелозого дерева были забыты в куче, а пояс и сумка Рекоша лежали у дальней стены.

Ахмья уставилась на эту сумку.

Ее кольнуло чувство вины из-за того, что она потеряла в реке свою, хотя знала, что, не сняв ее, ей было бы невозможно держать голову над водой.

Она не могла стоять здесь и ничего не делать, не могла просто сидеть и ждать, гадая, куда подевался Рекош.

Гадая, почему он ушел…

И снова ушел без сумки, без припасов, которые могли означать разницу между жизнью и смертью здесь, в джунглях. Ее единственным утешением было то, что он сказал, что останется поблизости.

Будь полезна.

Подойдя к сумке, она присела и потянулась за бечевкой, развязывая узел, прежде чем откинуть клапан и распахнуть его. Все было мокрым. Если бы они боролись только с дождем, сумка из шкуры ятина сохранила бы свое содержимое сухим. Но полное погружение в бушующую реку гарантировало, что ничто не было спасено.