Читать книгу 📗 "Путь отмщения - Боумен Эрин"

— Вот теперь я, пожалуй, выпью, — говорю я бармену.

Он молча наливает. Похоже, обстановка накаляется.

— Как я слыхала, Эйб по-прежнему обретается на окраине Уикенберга, — говорит Джози. — У него ранчо прямо на въезде в город, не пропустишь. Клод! Эй, Клод! Давай сначала, — требует она и затягивает: — О, темнокожая Рози…

Клод подхватывает мелодию на пианино.

— Роза Алабамы… — пронзительно завывает трио.

— Да тут целый концерт для вас одного, — замечаю я бармену.

Он фыркает и опрокидывает в глотку еще порцию виски.

— Допустим, я пытаюсь нагнать знакомого, — осторожно начинаю я.

— Эйба. Мы уже поняли.

— Нет, другого. Скорее всего, он проезжал здесь вчера с компанией приятелей. У него еще шрам под правым глазом.

Клод берет фальшивую ноту, и песня у меня за спиной резко обрывается. Выражение лица у бармена становится таким кислым, будто я ткнула ему под нос револьвер. Он тянется рукой под стойку и достает дробовик, словно и правда увидал мой кольт.

— Давай-ка вон отсюда. — Он указывает дулом на дверь.

Я поднимаю руки вверх:

— Но я даже не расплатился за выпивку.

— Неважно. Катись. Здесь вашей братии не рады.

— Нашей братии?

— «Всадникам розы», — поясняет он. — А теперь считаю до десяти: или ты выходишь в эту дверь, или я угощу тебя свинцовой сливой.

Он начинает отсчет, и я пячусь к двери, сохраняя спокойствие. Приподнимаю шляпу и киваю Джози, которая таращится на меня из угла.

— Благодарю за концерт, мисс, — говорю я. Потом вылетаю из салуна и запрыгиваю в седло.

Бармен и певческое трио выходят на улицу проводить меня, и хотя в спину мне направлено дуло дробовика, я не могу сдержать торжествующей ухмылки.

Потому что мой так называемый друг проезжал этой дорогой, и теперь у банды появилось название.

Я еще на шаг ближе к тому, чтобы выследить трусливые задницы убийц па и отправить всю их компанию в преисподнюю.

Отъехав от Уолнат-Грова на пять миль, я понимаю, что дела мои плохи.

Небо на глазах бледнеет, теряя краски, а до Уикенберга еще миль двадцать. Ночевать придется под открытым небом.

Я еду верхом, пока не нахожу маленький овраг, со всех сторон окруженный зарослями кустарника и опунции. Увожу лошадей с тропы, обматываю поводья вокруг ветки низенького мескитового дерева, а сама бегом возвращаюсь назад и осматриваю место будущего привала с дороги. Белые уши Сильви все-таки торчат над зарослями, но кто взглянет в эту сторону ночью, в полной темноте? Я буду спать на земле, с дороги меня не увидят.

Развожу костерок, жую вяленое мясо и мысленно возвращаюсь к тому, что сказал бармен. «Всадники розы».

Видимо, это молодчики Уэйлана Роуза; дурная слава бежит впереди них еще с тех времен, когда они совершали налеты на почтовые дилижансы по всему Нью-Мексико. Когда в Аризоне тут и там начали появляться золотодобывающие шахты, банда перекочевала к западу и теперь моталась по дорогам между шахтерскими городками, выслеживая и грабя казенные дилижансы, которые перевозили золотую руду. Я однажды слышала, как Мулвенон жаловался на Роуза, хотя в Прескотте бум золотой лихорадки пришелся на прошлое десятилетие и давно закончился. Я тереблю нижнюю губу и раздумываю, что могло заставить Роуза бросить привычные маршруты и устремиться на север, к моему отцу.

Прежде чем улечься, я разбрасываю угли костра, чтобы они погасли задолго до темноты. К вечеру становится прохладно, и я, завернувшись в одеяло, наблюдаю, как летучие мыши, еле видимые в сумерках, расчерчивают своими полетами темное небо. Оно такое огромное, что в него можно нырнуть с головой.

Вокруг тихо, но это не та тишина, к которой я привыкла. Пока па был жив, его голос провожал меня каждый вечер. «Сладких снов, Кэти», — говорил он и закрывал скрипучую дверь моей спальни. После этого я всегда легко засыпала. Но без папиных слов меня окружает только пустота: огромное небо, огромные пространства и огромная, бесконечная прерия.

«Сладких снов, Кэти, — говорю я себе. — Сладких снов».

Потом накрываю лицо стетсоном и жду, пока придет забытье.

Я просыпаюсь от шороха в кустах.

Резко распахнув глаза, тянусь за ружьем, но оно запуталось в одеяле, и сразу его не вытащить. Я не хочу лишнего шума, поэтому тихонько достаю револьвер, изо всех сил напрягая слух. И снова те же звуки: кто-то ворчит и продирается сквозь кусты в нескольких шагах от меня. Я медленно сдвигаю шляпу на макушку и даю глазам привыкнуть к темноте.

Сильви и Либби тоже проснулись; в лунном свете мне отчетливо видны две пары настороженных ушей.

Я замечаю какое-то движение в кустах у дальнего края овражка, возле самого склона. Осторожно встаю, держа револьвер наготове, и тихо подкрадываюсь. Кто бы ни прятался в зарослях, он меня услышал и замер, потому что шорох прекратился.

— Я знаю, что ты там, — шепчу я и отодвигаю ветки рукой. — Выходи с поднятыми…

Темная тень бросается мне под ноги из кустов и визжит. Я падаю, больно приземляясь на копчик, и тут же меня кусают за лодыжку.

— Тьфу ты, черт! — Я поднимаю глаза и вижу удирающего пекари. — Глупая дикая свинья!

Крупный кабанчик сердито хрюкает на меня и присоединяется к сородичам, объедающим кактусы.

Хорошо, что на мне высокие ботинки. Кабану не прокусить толстую кожу, а то сейчас я, наверное, истекала бы кровью. Поднимаюсь на ноги и, продолжая ругать пекари на чем свет стоит, хромаю обратно в лагерь. Столкновение со свиньей настолько притупило мою бдительность, что я чуть не пропускаю настоящую опасность.

— Видишь, я же говорил, что мы найдем его лагерь!

Я замираю и резко пригибаюсь за кустами.

— Но где мальчишка? Клод сказал, он поедет этой дорогой.

— Откуда мне, черт возьми, знать? Давай просто спугнем лошадей и заберем оружие и вещи.

— И кто нам даст вознаграждение, если не предъявим тело?

— Мальцу только и останется вернуться в город пешком, придурок. Там мы его поймаем и порешим. Отвязывай поводья.

— Погоди. У него на седлах даже не выжжена роза. А ведь у них такой знак, разве нет?

— Может, у него потому и нет метки, что он не хочет себя выдать? Наверняка ему известно, что за голову Роуза обещано целое состояние, да и за любого из его бандитов хорошо заплатят.

— Том, у меня дурное предчувствие. Сдается мне, мальчишка прямо сейчас наблюдает за нами, того и гляди пристрелит.

А вот и нет. Стрелять я буду только в крайнем случае. Мои пули предназначены для тех, кто убил па, и все-таки я крепче сжимаю рукоять револьвера.

— Тогда иди покарауль, — предлагает Том напарнику.

— Покараулить? Если парень и правда из банды Роуза, против них не попрешь. — Тем не менее говоривший выбирается наверх и встает у края оврага, где они оставили своих лошадей; оттуда отлично виден мой лагерь.

Том отвязывает поводья Либби от дерева, тут же достает револьвер и стреляет ей под ноги. Лошадь вскидывается на дыбы, разворачивается и скачет на север.

Вот дьявол.

Я поспешно шарю под ногами, пока не нащупываю камень, который помещается в ладонь. И швыряю его в сторону тропы. Как только напарник Тома уходит проверить, что там за шум, я выпрыгиваю из-за кустов и наставляю на Тома револьвер.

— А ну-ка, стой смирно, — говорю я, держа его на прицеле.

Он отпускает поводья Сильви и поднимает руки вверх.

— Идите оба к своим лошадям и проваливайте отсюда, — продолжаю я. — Тогда я сделаю вид, что ничего не произошло.

— Ага, а потом поедешь дальше и вырежешь всю семью Эйба? — говорит он. — Вот уж вряд ли, сынок.

— Так ты об Эйбе беспокоишься? И вознаграждение тут совсем ни при чем?

— Ладно, подловил. Вознаграждение очень даже при чем.

Он так быстро выхватывает револьвер, что я едва успеваю среагировать, инстинктивно нажимая на спусковой крючок. Выстрелом Тома отбрасывает к мескитовому дереву, он сползает вниз и больше не двигается.