Читать книгу 📗 "Разведенка. Беременна в 46 (СИ) - Барских Оксана"
– Не ври, Влад, не позорься. Либо ты скажешь причину, по которой боишься развода именно сейчас, либо это сделаю я, – говорю я, не выдерживаю, а у самой глаза на мокром месте.
Марку надоело вести разговоры, и в следующий момент Владу прилетает удар кулаком в живот. Голова его дергается после очередного хука справа от Марка, и он ударяется затылком об стену. Стонет, а затем приходит в себя и дает отпор.
Следом звучит хруст, и из носа Алёхина хлещет кровь.
– Зря ты мараешь об него руки, Марк, можешь заразиться, как потом Аньке объяснишь, что не от любовницы заразу подхватил? – говорю я Марку, и он, несмотря на разгар драки, слышит меня и отбрасывает Влада в другой конец комнаты.
– О чем ты? – рычит, не в силах взять себя в руки.
– У моего мужа хламидиоз, а в некоторых случаях зараза может и через кровь передаться.
Несмотря на то, что я весь вечер носила в себе этот секрет, когда я раскрываю козырь, легче мне не становится. Наоборот. Рот наполняется горечью, и я разворачиваюсь, чувствуя, как начинает от всего тошнить.
Но уйти не успеваю. Путь мне преграждает зареванная Аня с покрасневшим и отекшим лицом. Когда наши взгляды встречаются, я уже знаю, что разговор с Марьяной был плодотворным.
– Дай пройти, Аня. И вызови скорую, кому-то из этих двоих она сегодня понадобится, – киваю я себе за спину, где в гостиной разгорается нешуточная драка. Маты. Рыки. Звон разбитого стекла. Треск сломанных стульев. Хруст костей.
– Ты хоть знаешь, что сделал твой муж, Варя? – плачет она, не обращая внимания на драку, а я вдруг думаю о том, что наша университетская дружба подошла к концу.
– Твой Влад совратил нашу дочь и заразил ее хламидиозом! Она беременна, и ей придется сделать аборт, чтобы не родить инвалида. Ты хоть представляешь, как это вредно? Она может остаться бесплодной!
Новость, что Марьяна беременна, стараюсь не обдумывать. Но она практически ставит на колени. Я едва не отшатываюсь, обхватывая живот, и сжимаю челюсти, до того злюсь, что меня же в этой ситуации еще и делают крайней. Неужели она и правда пытается вызвать во мне жалость или воззвать к совести? Это я здесь пострадавшая сторона.
Марьяна в это время появляется за спиной матери, но стоит поодаль. Я смотрю в ее глаза, и вдруг меня отпускает. Какая разница, в положении ли она. Я ведь так и так не планировала сохранять эту пародию на брак.
– Закрой рот, Аня, – с горечью шепчу я, но в моем голосе жесткость. – Это твоя дочь заразила Влада, а уже он меня. Так что надо было следить за ней, перед кем она ноги раздвигает.
Из меня льется яд, но это то единственное, что мне доступно в моем положении.
– Что ты несешь?! Моя дочь – девочка и никогда бы не связалась даже с твоим Владом, у нее есть вкус. Но он задурил ей голову, а может, и вовсе силой взял. Сегодня же мы подадим на него заявление в полицию. Его посадят!
Я едва не усмехаюсь, когда она пытается меня запугать. Хочет выплеснуть гневом страх, так как не знает, что делать. Привыкла, что ее жизнь – медовая лавка, а как столкнулась с реальными трудностями, растерялась. Вот только мне всё равно. У меня свои планы, и они не идут вразрез с угрозами Ани.
– Мы с тобой больше не подруги, так что делай, что хочешь, Ань. Но я подам встречный иск на твою дочурку, если с моим ребенком что-то случится. Подниму такой скандал, что вы от грязи никогда не отмоетесь. На, полюбуйся, что мне удалось достать. Сенсация, которая надолго станет самой обсуждаемой сплетней в нашем городе.
Я прохожу мимо Анны и кидаю копию результатов анализов Марьяны ей под ноги. Тех самых, о которых муж не знал.
– Особое внимание удели дате. За две недели до Влада. А у него симптомы появились только недавно. И дураку ясно, кто кого заразил.
Глава 10
– Варвара Леонидовна, что-то ты выглядишь болезненно. Может, тебе больничный взять?
Георгий Константинович лениво подходит к моему столу после окончания обеденного перерыва и жует на ходу яблоко. В руках у него остается только хвостик, который он кидает в мусорку под моим столом. Это вызывает раздражение.
– Я в порядке, просто не выспалась, – сухо произношу я и продолжаю работать.
– Может, мне вместо тебя на ковер к Авдеичу сходить? У тебя, погляжу, ноги отекли. Моя жена тоже при последней беременности мучалась от отеков, теперь варикоз у нее. Рановато, конечно, но сейчас все болезни молодеют. Двадцать первый век на дворе, что поделать.
На три часа мне назначена запись к Пахомову, так как нужно обсудить с ним кадры, но я не ожидала от зама такой наглости, спрятанной за сопереживанием, так что временно убираю пальцы с клавиатуры и встаю, ровняясь с ним. Роста он небольшого, наравне со мной, так что я на своих хоть и маленьких, но каблуках, смотрю на него сверху вниз.
Худой и тщедушный, работник при этом из него ответственный, но уж больно прыткий. Всё пытается отправить меня пораньше в декретный отпуск, уже с нетерпением поглядывает на мое белое кожаное кресло, подарок на сорокапятилетие от бывшего начальства.
– Я со своими ногами и обязанностями прекрасно справляюсь сама, Константиныч, – одергиваю его холодным тоном и иду к закипевшему чайнику. – А ты с каких пор так сблизился с Пахомовым? Уже и Авдеич он для тебя.
Ира, тридцатипятилетняя разведенка, подкрашивающая в это время губы, глядя в карманное зеркало, отрывается от своего занятия и отвечает вместо Георгия.
– Варвара Леонидовна, так в курилке они перебросились парой фраз, а наш Георгий Константиныч решил, что теперь они закадычные друзья.
Она моего зама недолюбливает, так как в свое время он на ее флирт не ответил, а наша роковая красотка Ирочка этого ну никак не могла стерпеть, так что периодически в последний месяц, пока в моем кабинете идет ремонт, приходится терпеть их склоки. Если бы не параллельный ремонт в отделе снабжения, в кабинете пришлось бы ютиться только нам с Гошей и подругой Яной. А пока я как между молотом и наковальней.
Обычно я одергиваю одного из них, чтобы прекращали скандалить и портить всем вокруг настроение, но сейчас хмурюсь.
– А ты с каких пор куришь, Георгий Константинович?
Удивляться есть чему. Все эти годы наш Георгий-я-веду-здоровый-образ-жизни был для всех нас примером, каким может быть мужчина. Не пьющий, не курящий, не гулящий, всю зарплату домой приносящий. А теперь происходит какой-то сбой.
– С тех пор, как наш новый главный стал регулярно наведываться в святая святых наших офицеров, – с важным видом кивает Ира и кривится при повторном взгляде на моего зама. – Эх вы, Георгий-Георгий, а я-то хотела еще от вас ребеночка. Ц. А вы, оказывается, тот еще лизоблюд.
Я морщусь, не одергивая Иру, так как не одобряю этой пагубной привычки. А сейчас вдруг думаю о том, что вот у Янки муж паровозит чуть ли не с армии, но в отличие от моего хранит ей верность. Стоило ли вообще гордиться тем, что мой муж – образцовый семьянин, подающий многим мужчинам пример, если в итоге он оказался обычным что ни на есть мерзавцем.
К трем я уже стою около кабинета Пахомова и смотрю на золотую табличку с черной надписью. Слышу, как за дверью главный чихвостит главу отдела снабжения, а у самой даже сил нет ни скукожиться, ни съежиться. Судя по гуляющим слухам, Пахомов раздает словесные тумаки направо и налево, входя в должность и принимая на себя новые обязанности. Вот только я свое отбоялась и уже, кажется, ничего не опасаюсь.
– Входите! – рявкает Пахомов, когда злой Степанцев вылетает из его кабинета, а я стучусь через полминуты.
Спокойно вхожу и присаживаясь на стул поближе к начальству.
– Что там у вас?!
– У меня со слухом всё в порядке, – произношу я и скрещиваю руки на столе.
– Что?
– Я говорю, вы можете говорить тише, Тихон Авдеевич, я вас прекрасно слышу. Между нами всего полтора метра расстояния, а со слухом у меня проблем нет.
Пахомов хмурится сильнее и, наконец, переводит свой взгляд на меня. Выглядит он раздраженным, дергает рукой галстук, словно он ему претит, но носить он его вынужден.
