Читать книгу 📗 "Развод. В плюсе останусь я (СИ) - Ясенева Софа"

— Я должна вас предупредить… — начинаю, но он перебивает с лёгкой улыбкой:

— О беременности? Это не секрет. Но, — он чуть наклоняется вперёд, сцепив пальцы, — я не вижу в этом ничего страшного. У нас работают и молодые матери, и женщины с маленькими детьми. Поверьте, мы умеем создавать комфортные условия. А с той зарплатой, что я готов вам предложить, вы сможете позволить себе отличную няню, когда придёт время возвращаться.

Я не сразу отвечаю, в голове мелькает мысль: “С какой стати такая щедрость?”

— Боюсь даже спрашивать, сколько, — говорю, стараясь, чтобы голос звучал иронично, хотя внутри всё сжалось от любопытства.

Когда он называет сумму, я невольно поднимаю взгляд. Она ощутимо выше, чем то, что я получаю в “Альфа-Меде”. В полтора раза.

— Денис Юрьевич, — наконец произношу, подбирая слова, — это ведь не средняя зарплата у вас в клинике.

— Так и есть, — спокойно кивает он. — Но вы для нас слишком ценны, чтобы торговаться.

Всё бы ничего, но его взгляд — слишком внимательный.

— Скажите прямо, — решаюсь, — всё потому, что вы хотите переманить меня из клиники мужа?

— Не слишком дипломатично будет обсуждать этот вопрос, вам не кажется?

— Это касается меня напрямую, — парирую я.

— А вам палец в рот не клади, — хмыкает он, не обижаясь. — Среди прочего, да, это не последняя причина. Но если бы вы были посредственным хирургом, я бы не стал тратить ни своё время, ни ваше.

Я молчу, не желая спорить. В его словах, как бы цинично ни звучало, есть логика.

— Я должна ответить вам прямо сейчас?

— Нет, — он поднимается из кресла, собирается проводить, — готов подождать до завтра. Но не затягивайте, Карина Витальевна.

Я благодарю его и выхожу из кабинета. На минуту останавливаюсь у большого окна, открытого настежь. В коридор врывается свежий ветер, с улицы доносится гул машин и запах кофе из расположенной поблизости кофейни.

Предложение действительно щедрое. Оно способно закрыть все мои текущие вопросы, дать стабильность, независимость и покой. Но слишком уж гладко всё складывается.

В этот момент до меня доносится приглушённый женский шёпот. Я оборачиваюсь, в нескольких метрах две медсестры, прислонившись к стойке, активно обсуждают что-то, при этом даже не пытаясь понизить голос.

— Лен, ты слышала? Я в шоке, как он мог скрывать такое так долго. Годами!

— Да что слышала-то, не темни. Кто что-то скрывает?

Я задерживаюсь, делая вид, что ищу в сумке телефон.

— Воронцов, это главный в “Альфа-Мед”. Я слышала, что его мать такое устроила! Её забрали на скорой.

Сердце пропускает удар. Воздух мгновенно становится плотным, будто пропитан электричеством. Пальцы невольно сжимаются в кулак.

Что значит — забрали на скорой?

Глава 15 Вадим

Знаете такое выражение — беда не приходит одна? Так вот, у меня проблемы нарастают, как снежный ком. И в какой-то момент я начинаю ощущать, будто стою под лавиной, которая вот-вот сойдёт, и мне уже некуда бежать. В какие-то минуты мне даже кажется, что я не контролирую вообще ничего.

А для меня контроль — это не просто привычка, это способ выжить. Я слишком рано понял, насколько жизнь может быть хрупкой, непредсказуемой. С тех пор держу всё под контролем: здоровье, рацион, сон, работу, даже собственные эмоции. Каждое утро начинаю с пробежки, потом холодный душ, витамин D, B12, рыбий жир — как по часам. Вечером — спортзал, чтобы выгнать из головы всё, что не даёт покоя. Настоящий контрол-фрик, если называть вещи своими именами.

Со стороны, наверное, это выглядит чересчур. Может, даже смешно. Но только для тех, кто не знает, почему я стал таким. Кто не видел, как рушится семья, когда один человек теряет здоровье, а другой бессилен помочь. Кто не лежал ночами, слушая, как у родного человека едет крыша, и ты ничего не можешь сделать, кроме как наблюдать.

Когда Карина сбежала, я сорвался. Поднял на уши всех, кого только мог. Звонил всем, от кого хоть теоретически можно было получить информацию. Первой, конечно, досталось Наде. Я думал, она сдастся после пары звонков. Что поймёт, с кем имеет дело. Но она оказалась крепче. Дала такой отпор, что я на минуту растерялся. Ни угрозы увольнения, ни волчий билет в медицине не подействовали.

Наверное, теперь она думает, что я монстр. Что я, как безумец, желал избавиться от ребёнка. Что я бездушный тип, готовый давить всех вокруг ради собственных принципов.

Но это и близко не так. Я до последнего надеялся, что Карина ответственно отнесётся к приёму таблеток, что я потяну ещё какое-то время, а потом уговорю её на эко от донора или вообще взять ребёнка из детдома. Что угодно, в общем, только не подвергать ребёнка риску.

Я ведь сто раз думал о вазэктомии. То одно мешало, то другое, то дурацкая уверенность, что времени ещё полно. Что завтра всё изменится. Что Карина поменяет свои планы относительно детей. А потом случилось это. Беременность. И я, человек, привыкший всё держать под контролем, почувствовал, что земля уходит из-под ног.

Когда она сказала, что беременна, я будто оглох. Слова не доходили. Голова шумела. Первая мысль — не радость, не страх, а растерянность. Я не знал, что делать. Вот и ляпнул первое, что пришло в голову, про аборт. Самое глупое, что только можно было сказать. Не с того начал. Не так.

А потом было поздно. Я пил. Сел дома, открыл бутылку, налил полстакана — и всё. Не для того, чтобы забыться, а чтобы хотя бы на пару часов перестать думать. Перестать прокручивать в голове всё, что пошло не так. Каждый раз, когда закрывал глаза, видел Карину. Её взгляд — разочарованный, усталый.

И сейчас даже не представляю, что скажу Карине, когда увижу её. Если увижу. Такое ощущение, что она сбежала от меня на Северный полюс. Я заблокирован у неё везде, где только можно. Связаться не получается при всём желании. Наверное, лучшим решением будет рассказать ей всё, как есть. Но это будет равносильно признанию в собственной неполноценности. А я всю жизнь боялся именно этого, показаться слабым.

— Вадим Александрович, извините, что отвлекаю, — в кабинет вбегает администратор Аня. Щёки у неё пылают, глаза растерянные. — Там ваша мама… мне показалось, что она странно себя ведёт.

Я поднимаю голову от бумаг.

— Что значит — странно?

— Не знаю… как-то не узнаёт никого. Сначала стояла у ресепшена, потом вдруг начала искать вас, но не могла вспомнить, зачем пришла.

Я встаю резко, стул со скрипом отъезжает назад.

— Сейчас спущусь.

Быстро закрываю кабинет и иду к ресепшену. Коридор кажется бесконечным.

Неужели мама снова перестала пить таблетки? Или решила выпить «немного вина для расслабления», как она любит говорить? Знает ведь, что нельзя — и алкоголь, и пропуски в терапии для неё смертельно опасны. Но каждая ремиссия делает её самоувереннее. Кажется, что болезнь отступила навсегда. А потом — вот так.

Сразу понимаю, что случилось неладное. Мама стоит у стойки ресепшена, с гордо выпрямленной спиной, с той самой надменностью, которая появляется у неё, когда она что-то доказывает миру. Голос звучит громко, требовательно, с обидой и непониманием.

— Девочки, проводите меня к Воронцову Александру, — говорит она с тем тоном, который не терпит возражений. Видно, что она повторяет эту фразу не первый раз.

— Мария Сергеевна, — мягко отвечает медсестра, — у нас нет такого врача. Но мы можем позвать вашего сына.

— Какого сына? Девушка, вы о чём вообще? Мне всего двадцать, я слишком молода для сыновей, — мама хмурится, поправляет волосы и нервно осматривает холл, будто боится, что её подслушивают.

— Хорошо, я поняла, — кивает администратор. — Но у нас работает только Воронцов Вадим.

— Какой бардак! — возмущается мама, хлопая сумочкой по стойке. — Путаете имена врачей! Я на вас жаловаться буду!

В этот момент она поворачивается — и видит меня. Глаза наполняются теплом и облегчением.

— Саша, ну наконец-то! Только ты мне можешь помочь! — идёт ко мне, обнимает, целует в щёку. От неё пахнет духами и лекарствами. — Я так испугалась, — шепчет, прижимаясь к моему плечу.