Читать книгу 📗 "Разводные процедуры (СИ) - Ланц Лика"

Мне только семейных разборок не хватало для полного счастья. Особенно зная взрывной характер братца.

– Я как-нибудь сама разберусь, ладно? Берегите себя, – поцеловала я и маму, и папу, и, наконец-то, закрыла за ними дверь.

– Мам, – в третий раз позвал меня мой сын.

Я стояла к нему спиной и боялась повернуться. Слышала, как он сопит, и не знала, как объяснить ребёнку, что наша жизнь изменилась. Что его отец ушёл к другой женщине. Что у него, вероятно, появится брат или сестра. И что я бы больше не хотела видеть Олега в нашей с ним жизни.

Он ещё ребёнок всё же. А у нас… никогда не было ссор или других признаков, что рушится семья. И, наверное, для него всё это – чуткий стресс. Но как-то из всего этого нужно было выбираться. И поговорить – тоже.

И я обернулась. Утонула в глазах сына – тёмных, тревожных, наполненных болью и шоком.

– Иди ко мне, – шагнула я к Андрею и обняла его, прижала к себе, пытаясь хоть немного дать тепла и выразить любовь, которую я ощущала и которую хотела выразить, чтобы дать понять: я рядом, я здесь, я поддержу и постараюсь, чтобы мы вместе пережили предательство того, кто должен был оберегать и защищать нас, но не справился с ролью отца и мужа.

Глава 16

– Так иногда бывает, сынок, – приступила я к нелёгкому разговору. – Не знаю даже, кто в этом виноват. Может, что-то я сделала неправильно, может, отец твой поступил не очень хорошо.

– Что ты со мной, как с маленьким? – дёрнулся сын, но я не позволила ему вырваться. – Думаешь, я совсем тупой? Он нас предал, что тут выдумывать? Ладно бы, вы ругались, как родители у Катьки, так нет же. Хотя… это он вечно искал причины для недовольства. То ему не так, это не эдак. Вот у Кати точно так мать себя вела, пока не свалила к своему хахалю.

Я прикрыла глаза. По-моему, сейчас на моих глазах разворачивалась драма соседа снизу, рассказанная простым языком подростка. Они и об этом разговаривают? Это насколько нужно быть близким к девочке, которая не так давно появилась в их классе?.. А я и не заметила, что эти двое не просто домашними заданиями обмениваются, а и по душам говорят.

– Наверное, в каждой семье по-своему разворачиваются события, – осторожно начала я.

– Ты мам, как маленькая, честно. Все события имеют причины и следствия – это как в истории, – выдал мой сын. – Не важно, что там прячется между, понимаешь? Тут другое: причина – и следствие. А они почти одинаковые. Чего ему не хватало? Чего не хватало Катькиной маме? У них всё есть, отец у неё вон какой – шишка. И красивый, и умный, и вообще нормальный мужик, – перечислял он достоинства соседа, чуть ли не загибая пальцы.

Видимо, сын забыл, что Марк жаловался на то, что у нас слишком громко музыка играет. А сын между тем переключился на меня и продолжил:

– И ты у нас красавица, умница, хозяйка, зарабатываешь не меньше папы, между прочим.

Кажется, его унесло не туда.

– Скажи мне, сынок, ты стал бы любить меня меньше, если бы я, например, была полная или зарабатывала мало? – спросила как можно мягче.

– Скажешь тоже! – засопел недовольно сын. – Нет, конечно!

– А почему?

– Потому что ты моя мама! Самая лучшая!

– А Катя перестала любить свою маму?

Сын задумался, а потом отрицательно мотнул головой.

– Нет, наверное. Она страдает. И плачет.

– Всё не так просто, Андрюш. Любят ведь не за то, что кто-то красивый или умный, много зарабатывает или хорошо ведёт хозяйство. Любят вопреки всему. Видят то в любимом человеке, чего другим рассмотреть не удаётся.

– И куда же она девается, эта любовь? – спросил он с такой тоской и надрывом, что у меня невольно сжалось сердце.

– Кто его знает, сынок. Не всё так просто. Разные причины и обстоятельства копятся, а потом как-то вот так получается, – пробормотала я, скомкав конец своих объяснений.

Как объяснить сыну предательство, я не знала. Чем объяснить, куда уходят любовь, взаимопонимание, уважение друг к другу – тоже. Да и вряд ли можно разложить по полочкам, почему так выходит. Наверное, это вообще не поддаётся никакой логике. Или не мне об этом судить. Возможно, этим занимаются психологи и находят настоящие причины, а я далеко не человек, который в этом умеет разбираться до тонкостей.

– Ладно, – тряхнул головой Андрей, – он ушёл?

– Я его выгнала, – сказала правду.

– Ты его с другой бабой застала? – грубо и как-то не по-детски ожесточённо спросил сын.

– Ну, что-то вроде того, – снова не нашла сил соврать.

– Вот пусть тогда и катится! Нам и без него будет хорошо!

И снова внутри всё сжалось, даже в глазах потемнело. Мне бы обрадоваться. Но нет. Я не могла.

Я взяла сына за руку, отвела в комнату и посадила на диванчик. Сама села напротив и посмотрела Андрею в глаза.

– Я бы не хотела, чтобы ты был так категоричен. Он твой отец. И тоже тебя любит. А всё, что случилось между нами, взрослыми, тебя не то чтобы не касается, но ты абсолютно не виноват в нашем расставании. Это совершенно разные вещи, понимаешь?

– Нет, – снова отрицательно мотнул сын головой, – и понимать не хочу. По крайней мере, не сейчас. Или вообще никогда, – упрямо сжал он губы, а я погладила его по руке, сжатой в кулак.

– Всё образуется. Может, не сразу, но как-то утрясётся. Главное – не закрывайся. Ты всегда можешь обо всём со мной поговорить, как и раньше. Рассказать обо всём.

Но по тому, как упрямо Андрей сжал губы, я понимала: возможно, истончилась и эта ниточка, что всегда позволяла нам доверять друг другу и вести разговоры по душам.

И в том, что это действительно так, я убедилась очень скоро. Ночью. Когда в мою дверь снова позвонили.

Ещё было не совсем поздно – половина одиннадцатого, но это время, когда просто так в двери не тарабанят. И я снова на цыпочках подошла к глазку. Если это баба Клава, я скажу ей много лестных слов. Если это Олег, пошлю к чёрту.

Я вдруг поняла, что меня колотит и что я, оказывается, боюсь вот таких ночных звонков. За ними какая-то пропасть и тьма.

Но за дверью стоял он – сосед Марк.

– Мила, откройте, – произнёс он, будто чувствовал, что я пялюсь в глазок и пытаюсь не дышать. – Пожалуйста.

Я быстро провернула замок и приоткрыла дверь.

– Мы вроде не шумим, – сказала зло, потому что испугалась очень сильно. – И точно не заливаем. Или вы решили всё же выставить счёт за ремонт? Но такие вопросы можно и не ночью решать.

Марк поморщился, будто у него зуб болел.

– Простите. Можно я войду?

Я поколебалась. Не хотела впускать его категорически. Но и доставлять удовольствие бабе Клаве – тоже. Хотя старая карга могла уже спать и видеть сны. Но никогда нельзя быть уверенной, что она не бдит и что потом не разнесёт сенсационную новость по всей округе.

Я так и видела, как она всем охочим рассказывает: «Представляете? Муж за порог, а у неё по ночам уже сосед шастает! Что за времена, что за нравы!».

Впрочем, если что, нас уже запеленговали, так что особой разницы нет. Всё это я собиралась прошипеть разъярённой кошкой соседу в лицо, но как только его увидела, все слова провалились куда-то глубоко-глубоко.

Он выглядел… плохо. Бледность, заострённые черты, круги под глазами, морщинки на переносице и у губ. Словно сразу стал старше. Красота его и лощеность поблекли.

– У вас что-то случилось? – сорвалось невольно. Как-то таким он мне категорически не нравился.

Марк поднял на меня страдающие глаза.

– Мила… мне неудобно. Но больше не к кому обратиться. Особенно в такое время. У меня там Катя… дочь, плачет. Пожалуйста, – взъерошил он отчаянно волосы, что встали дыбом, упали прядями на лоб, делая тени под глазами ещё гуще. – Я пытался, правда. Но она не хочет со мной разговаривать. Может, вы попробуете? Вы всё же женщина.

О, Господи… О чём только эти мужчины думают?

– Полагаете, у чужой тётки получится то, что не вышло у родного отца?