Читать книгу 📗 "Развод. В плюсе останусь я (СИ) - Ясенева Софа"

— Только не говори, что выбрала «Балтмед». Это уже слишком. Рина?! — доносится его голос сверху.

Я не оборачиваюсь. Пусть считает, что угадал. Пусть злится. Мне сейчас всё равно.

Глава 19 Вадим

Чувствую себя просто отвратительно. Ещё хуже, чем было до того, как мы с Риной поговорили. Тогда у меня хотя бы теплилась надежда, что не всё потеряно, что, может, она остынет, подумает и даст шанс объясниться. Но по её взгляду, по тому, как она избегала касаний, по сдержанным, выверенным словам я понял — всё. Конец. И вина целиком на мне.

Сижу в полутёмной гостиной, где пахнет остывшим кофе. За окном мутный свет уличных фонарей, отражающийся в стекле и окрашивающий комнату в тускло-жёлтые оттенки. Телевизор работает без звука, мельтешит картинками, а я всё не могу заставить себя выключить его.

Да, всё плохо. И совершенно непонятно, в каком направлении двигаться. Сможет ли Рина меня когда-нибудь простить? Сомневаюсь. Она не из тех, кто прощает ложь, особенно такую, что способна перевернуть всю жизнь.

Наверное, мои мотивы со стороны выглядят жалко. Да, я мог рассказать обо всём сразу. Сказать честно, не скрывая, не юлить. Но я боялся. До дрожи в руках, до металлического привкуса во рту. Была бы она тогда со мной вместе? Молодая, ослепительно красивая женщина, ещё и подающий надежды хирург, и среднего возраста мужчина с сомнительным анамнезом в семье.

Я до одури боялся её потерять. Каждый раз, собираясь с духом, чтобы всё рассказать, я в последний момент замолкал. Казалось, что ещё один день ничего не изменит. Что завтра будет удобнее момент. Что она не готова услышать. А потом прошло уже слишком много времени, и признание превратилось бы просто в предательство.

Безумно люблю её и сейчас. Это чувство выжигает изнутри. Я не вижу вокруг никого, кроме Рины. Каждый её жест, интонация, взгляд — всё отпечаталось в памяти.

А Женя… Чёрт бы побрал эту историю. Это даже не измена в привычном смысле. Просто попытка почувствовать себя живым. Мужчиной. Хоть на пару часов забыть, что я — бомба замедленного действия. И да, инициатива исходила от неё. Это польстило в тот момент. Но с первой минуты я понимал, что совершаю ошибку.

Когда я узнал, что болезнь не обошла никого стороной, кроме меня, стало по-настоящему страшно. Что, если и у меня это просто временная отсрочка? Нет никаких конкретных сроков, никакого возраста, после которого можно расслабиться и быть уверенным, что симптомы уже не появятся никогда. Все эти цифры, которые можно найти в интернете, не более чем статистическая выборка. Это значит, что и в пять, и в пятьдесят пять возможен дебют шизофрении.

Именно поэтому я всегда сторонился серьёзных отношений. Не хотел привязываться. Встречался с кем-то недолго, без обязательств, старательно держал дистанцию. Предохранялся, как параноик. Это было проще, чем объяснять, почему я не хочу детей. Почему избегаю разговоров о будущем.

Всё изменилось только с появлением в моей клинике Рины. Она очень быстро отвоевала себе место в моей жизни и в моём сердце. Так незаметно, что когда я опомнился, было уже поздно. Я по уши влюбился. Не смог сказать себе стоп, отказаться от неё.

Трындец полный, какую кашу я заварил.

Встаю с кресла, спина затекла от долгого сидения. Комната слегка качается перед глазами. Морозный воздух щиплет кожу, выбивает дух из тела. Выдыхаю медленно, наблюдая за облачком пара, растворяющегося в темноте. Стою так, разглядывая людей внизу, машины, пока не коченею настолько, что перестаю чувствовать руки и ноги. В голове проясняется.

Надо собрать вещи, чтобы завтра Рина могла вернуться сюда. Нельзя допускать, чтобы она беременная скиталась по чужим квартирам.

Возвращаюсь в квартиру, достаю из кладовки чемодан. Складываю вещи бездумно, рубашки, брюки, документы, пару книг. На кухне выключаю свет, задерживаюсь взглядом на чашке, на которой ещё остался след от её губ.

Потом ложусь в кровать. Усталость наваливается мгновенно. И впервые за долгое время сплю без снов, просто проваливаюсь в чёрную тишину.

Наутро вытаскиваю чемодан из квартиры, отвожу его к маме. Отписываюсь Рине коротко:

«Квартира свободна. Береги себя.»

Перед тем как ехать в клинику, решаю заехать к маме. Моросит мелкий дождь, небо затянуто серыми облаками, и весь город кажется каким-то блеклым, будто выцветшим. На парковке перед психоневрологическим отделением почти всегда свободно, но сегодня машины стоят плотно. Выхожу, натягиваю капюшон и глубоко вдыхаю влажный воздух, пытаясь собраться с мыслями.

У поста медсестёр киваю дежурной, она узнаёт меня и улыбается:

— Ваша мама в хорошем настроении сегодня, можете заходить.

Открываю дверь палаты.

— Мам, привет.

Она сидит у окна в вязаном сером кардигане, волосы аккуратно убраны в хвост. Взгляд рассеянный, но в нём нет прежнего беспокойства.

— Саша? Ты где был так долго? — спрашивает она. — Когда ты заберёшь меня домой? Здесь ужасно кормят.

— Как только врач даст добро, — присаживаюсь на стул рядом.

— И сколько это может длиться? — она морщит лоб, словно пытается вспомнить, как давно здесь находится.

— Я поговорю с ним после того, как побуду с тобой. Не волнуйся.

Мама выглядит лучше, чем в прошлый раз. Щёки чуть порозовели, движения стали спокойнее. Но то, что она по-прежнему не узнаёт меня, беспокоит.

Мы сидим рядом молча. Она что-то рассказывает о «новой соседке по палате, которая всё время прячет хлеб под подушку», а я киваю.

Провожу с ней ещё полчаса, просто слушаю, поправляю одеяло, наливаю воду. Потом решаю найти лечащего врача.

В коридоре нахожу Сергея Денисовича, мужчину лет пятидесяти, в идеально выглаженном халате и с доброжелательным выражением лица.

— Сергей Денисович, доброе утро. Расскажите, как она?

— Доброе утро. Насколько я понимаю, вы уже были в палате. Значит, видели, что она до сих пор не восстановилась. Медикаментозное лечение требует коррекции. Те препараты, что она принимала раньше, перестали работать так же эффективно.

— Какие у вас прогнозы?

— Нам нужно время, чтобы подобрать новую схему лечения. Не могу сказать точно, сколько это займёт, всё зависит от того, как Мария Сергеевна отреагирует на новые препараты. Неделя — это минимум.

Я молча киваю. Неделя — это немного, но гарантий нет.

— Как вы считаете, нужен ли будет за ней постоянный присмотр после выписки?

— Как минимум первое время я бы советовал, чтобы кто-то был рядом. Если вдруг что-то пойдёт не так, это будет заметно.

— Понял. Спасибо.

Он уходит к другим пациентам, а я задерживаюсь на мгновение в коридоре, глядя в окно. Листья на деревьях пожелтели, ветер гоняет их по двору.

Выходя из клиники, достаю телефон. Экран вспыхивает новым уведомлением.

Рина: «У нас всё хорошо.»

Улыбаюсь. Даже короткое сообщение от неё — как глоток воздуха.

Глава 20 Карина

Жизнь круто изменилась. Настолько, что мне всё ещё трудно влиться в новый ритм. Новая работа, расставание с Вадимом, странный, осторожный формат нашего общения, постоянное внимание Алексея — всё это будто навалилось разом, и я не успеваю переварить. Иногда кажется, что я просто существую на автопилоте, выполняя каждое действие по инерции.

Меня всё же догнали некоторые симптомы беременности. Постоянно хочется спать. Глаза закрываются даже на совещаниях, и я всерьёз думаю, что могла бы жить как медведь: впасть в спячку, а проснуться уже к родам, когда всё самое тревожное позади.

Если вкратце, моя жизнь сейчас состоит из трёх пунктов: работа, еда, сон. После работы я прихожу домой, бросаю сумку в прихожей, разуваюсь на ходу, достаю из холодильника первое, что попадается под руку, чаще всего йогурт или готовая еда из супермаркета, отписываюсь Вадиму, что всё хорошо, и заваливаюсь спать. С утра всё повторяется. Ни сериалов, ни книг, ни прогулок, только эта монотонная круговерть.