Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

— Естественно.

Я кладу руку ему на бедро. Он напрягается, а затем бросает на меня раздраженный взгляд.

— Я не был готов.

Но я с торжественным видом возвращаю его ответ обратно.

— Я тоже.

Он качает головой, но на лице мелькает намек на искреннюю улыбку. Мы всегда соревнуемся, даже сейчас, направляясь на очередной «расстрел».

Некоторые вещи не меняются.

Машина останавливается возле «Солт», и напряжение спадает. Габриэль выходит первым, держа для меня дверь открытой. У «Солт» полностью черный фасад с белоснежными буквами, выполненными шрифтом без засечек.

Габриэль протягивает мне руку с дразнящей улыбкой.

— Шоу начинается, принцесса.

Я протягиваю ему ладонь.

Наши руки соприкасаются, как обычно делают пары: пальцы вокруг пальцев, ладонь к ладони. Его кожа теплая и сухая, и это ничего не значит, на самом деле. Всего две части тела.

Но электрический ток пронзает меня при соприкосновении.

Хозяйка сообщает, что остальные члены нашей компании уже прибыли. Она проводит нас через тускло освещенный и оживленный ресторан к приватным кабинкам в задней части ресторана.

Я слышу впереди тихие, твердые голоса брата и отца.

Габриэль наклоняется ближе, вытягивая наши руки.

— Улыбнись.

— Что?

— Улыбнись, — его голос мягкий.

У меня есть доля секунды, чтобы понять, о чем он говорит, и заставить губы смягчиться, изображая подобие счастья.

Я влюблена.

Папа и Алек сидят за столом друг напротив друга. На столе стоит бутылка вина и, готова поспорить, она уже наполовину пуста.

Когда нас замечают, глаза Алека сужаются, а папы — нет. Вместо этого он одаривает нас самой острой улыбкой в мире.

— А вот они, — произносит он и встает.

Я целую его в щеку и киваю Алеку.

— Привет, — говорю обоим. — Это Габриэль. Габриэль, это мой отец, Дэвид Коннован, и брат Алек.

Они пожимают друг другу руки. Каждое движение медленное и исполненное достоинством, а лица остаются непроницаемыми. Словно они находятся в разгаре сложных переговоров, и я прекрасно понимаю это, поскольку не раз наблюдала подобное.

— Благодарю за приглашение, — произносит Габриэль. Его голос сдержанный и вежливый, но в то же время непринужденный. — Конни упоминала о воскресных ужинах.

Алек подталкивает меню к Габриэлю.

— Мы устраиваем их время от времени.

— Прекрасная традиция, — говорит Габриэль и открывает меню так, словно за столом не бушует холодная война.

Я знаю, мужчина это чувствует, но это то, в чем он хорош. Умеет держать неопределенность под контролем.

Я с улыбкой тянусь за бутылкой вина.

— Что вы заказали, папа?

— Каберне¹⁸, — отвечает он. Его взгляд прикован к Габриэлю. — Итак. Почему Вегас?

Хорошо Никаких светских разговоров.

Габриэль смотрит на меня. В его глазах игривый блеск.

— Что ж, я понимаю, что свадьба прошла не так, как должна была. Особенно учитывая, что я не был знаком с семьей Конни, а она — с моей. Но после почти года отношений… это казалось правильным.

— Мы посчитали это романтичным, — говорю я и широко улыбаюсь.

Мой брат бросает на меня чересчур пытливый взгляд. Ладно. Возможно, не стоит так широко улыбаться.

— Романтичным? — переспрашивает папа так, словно это слово ему чуждо. Его волосы зачесаны назад, как у Алека, но имеют благородный оттенок седины. — Судя по тому, что я слышал, ты довольно сообразителен. Окончил юридический факультет в том же году, что и моя дочь.

— Да, так и есть.

— Значит, ты прекрасно понимаешь, почему мои сыновья и я обеспокоены этим браком и тобой.

— Папа, — говорю я. — Я же говорила, мы никогда не обсуждали бизнес. И не..

Папа поднимает руку, чтобы остановить меня. Раздражение вспыхивает в груди от этого жеста, и потому, что это происходит на глазах у Габриэля. Я тоже часть этой ошибки.

Но замолкаю.

— Я хочу услышать это от него, — говорит папа. — Почему ты встречался с моей дочерью? Почему решил жениться на ней в Вегасе, в отсутствие членов семьи?

Габриэль закрывает меню. Мы еще даже не заказали, а инквизиция уже началась. Сидящий рядом со мной Алек напряжен, его локти опираются на стол. Внимание приковано к Габриэлю с интенсивностью, граничащей с агрессией.

Габриэль переводит взгляд с моего отца на меня.

— Ну, — говорит он. — Вы знаете, что мы с Конни вместе учились вместе, пусть и не в одном классе. И, как вы упомянули, позже мы поступили на один и тот же юридический факультет.

— Да, — говорит Алек. — Но вы не были друзьями.

— Нет, не совсем, — говорит Габриэль. — Она стремилась стать лучшей и превзойти всех, кто встанет у нее пути. Скажем так, мы были соперниками. Она была впечатляющим противником, поэтому, естественно, я был очарован. И не то чтобы когда-либо сообщал об этом.

Это заставляет меня усмехнуться.

Представьте себе, Габриэль Томпсон здесь, вынужденный хвалить меня перед семьей. Даже в самых смелых мечтах я не могла представить, что это когда-нибудь произойдет.

Блеск в его глазах говорит о том, что мужчина точно знает, почему я смеюсь.

— С тех пор, как мы окончили учебу, — продолжает он, — я время от времени видел ее на мероприятиях. Неудивительно, что мы также следили за действиями вашей компании, как и вы за нашей.

Папа понимающе хмыкает. Алек скрещивает руки на груди.

— Она необыкновенная. Я всегда это видел. А восемь месяцев назад у нас снова состоялся разговор… настоящий, искренний, где мы не были Томпсон и Коннован. Мы были просто людьми. Именно тогда понял, что она — моя судьба.

Я кладу свою руку на его, лежащую на столе. Его брови едва заметно приподнимаются, и я одариваю Габриэля очаровательной улыбкой.

— Мне потребовалось немного больше времени, — произношу я, — но когда осознала, насколько нам хорошо вместе, то полностью отдалась чувствам.

Он кивает.

— И я не собирался ее отпускать. Вот почему мы поженились в Вегасе, — говорит он, и на этот раз смотрит на Алека. — Когда встречаешь любовь всей своей жизни, зачем ждать? Я не хочу терять ни мгновения, проведенного с ней.

Глаза Алека сужаются. Черт, Габриэль действительно переступил черту. Жена моего брата скончалась пять лет назад, и я абсолютно уверена, что Габриэль знает об этом.

Официантка приближается с корзинкой разнообразных свежеиспеченных булочек. Она принимает наши заказы, вынуждая воюющие стороны принять шаткое перемирие.

Которое длится недолго.

После после ее ухода мой отец тянется за булочкой. Он разламывает ее на три части.

— Я не стану грубить, — спокойно говорит он, — но ты должен прекрасно понимать, что не получишь ни цента ни лично, ни для своей компании. Ни в случае развода, ни в браке. Наследство Конни зависит от меня.

У меня перехватывает дыхание.

— Я знаю, — отвечает Габриэль. — У вас нет причин доверять мне. Это придет со временем. Но надеюсь, что вы поверите в мои интересы. Я намерен защитить свою компанию, а Конни — свою. Мы достигли взаимопонимания в этом вопросе.

— Наши отношение не повлияют на бизнес, — заявляю я.

— Ваши отношения, — говорит Алек. Его голос звучит еще более раздраженно, нежели у отца. — Вы состоите в браке. Пока смерть не разлучит вас. Совместное проживание, дети, все такое. Брак. И вы заключили его за спинами обеих семей, за пределами штата, в Лас-Вегасе.

Он произносит «Лас-Вегас» так, словно это самое отвратительное место на планете.

Стыд подкрадывается под шелковую блузку, омрачая бледную кожу. Но я держу голову высоко.

— Мы намеревались обсудить это с семьями. Свадьба, возможно, и была импульсивным решением, но брак — нет.

Лгунья до мозга костей.

Папа указывает на меня через стол.

— Конни – лучшее, что у нас есть, — говорит он. — Если она говорит, что хочет тебя, значит, так оно и есть. Но не думаю, что мне следует говорить, что произойдет, если я узнаю, что твои намерения были… ну, скажем так — не совсем честными.