Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Галерея Томпсона, может, и тщеславный проект, но художникам, участвующим в проекте, нет нужды сообщать об этом.

Марчелла приветствует всех речью, а затем приглашает Габриэля присоединиться к ней. Он берет нее микрофон и оглядывает собравшихся гостей, выглядя на все что как бизнесмен, которым он и является. Костюм хорошо скроен, а волосы слишком безупречны, чтобы вписаться в эту пеструю толпу художников и модников. Для контраста, рядом со мной стоит кто-то в прекрасном красном кафтане, а на Марчелле надета яркая шелковая блузка.

Но затем он творит волшебство. Это то, что он всегда делал в университете, от подготовительного класса до окончания юридического факультета.

Он сдает экзамены на отлично, даже не готовясь.

Это проявляется в обаянии, уверенной улыбке на лице, ровном звучании его голоса. Никто в помещении не способен отвести взгляд. Он дважды заставил присутствующих смеяться, еще не закончив речь.

— Я хочу отметить преданность и упорный труд Марчеллы, ее команды и бесчисленного количества художников, чьи таланты здесь представлены. Эта галерея скоро станет новым любимым местом для покупок моей супруги, — он смотрит на меня с блеском в глазах.

Так же поступает и остальная часть присутствующих.

Я смеюсь и пожимаю плечами, а Габриэль передает микрофон обратно Марчелле и возвращается ко мне под звук аплодисментов.

Значит, я жена, которая коллекционирует произведения искусства?

Я собираюсь произнести это, когда нас прерывает фотограф.

— Разрешите? — спрашивает он.

Мы с Габриэлем встаем бок о бок перед картиной, его рука лежит на моей талии.

Прикосновение кажется теплым, даже сквозь ткань моего платья и его пиджака. Я ощущаю каждую точку соприкосновения, когда камера перед нами щелкает.

— Итак? — шепчет он. — Какую картину мне приобрести?

Я прислоняюсь к нему и одариваю фотографа лучезарной улыбкой.

— «Гнев», — отвечаю я.

Это куда более безопасно, нежели «Чревоугодие».

11. Конни

Из-за нервов мне трудно стоять на тротуаре и дожидаться Габриэля. Я не смогла пообедать из-за легкой тошноты, вызванной беспокойством. Из-за этого я должна проголодаться к ужину, но не могу даже представить, как проглочу хотя бы один кусочек.

Папа забронировал приватную кабинку в «Солт». Не самостоятельно, конечно, — вероятно, это сделала Лилиан. Помощница отца работает с ним последние двенадцать лет. И я знаю, что должна благодарить ее за подарки, доставленные на день рождения.

Приватная кабинка для приватного разговора. Который, видимо, не мог состояться в пентхаусе.

Они хотят встретиться с Томпсоном на нейтральной территории.

Черный внедорожник плавно останавливается на усаженной деревьями улице. Выходит Габриэль, одетый в черный костюм без галстука. Кажется, он не брился со вчерашнего дня, поскольку щетина густо покрывает подбородок. Раздражает, насколько он красив.

— Принцесса, — говорит он и распахивает дверь. — Карета прибыла.

Я прохожу мимо него и проскальзываю в роскошный салон автомобиля. Это была его идея, чтобы мы приехали в ресторан вместе.

Он садится следом за мной, водитель включает поворотник и выезжает на улицу. Автомобиль огромный, но на заднем сиденье все равно тесновато. Пахнет кожей и лосьоном после бритья, что слишком приятно. Я опускаю окно на несколько сантиметров и делаю глубокий вдох. Нью-йоркский воздух пусть и не свеж, но привычен.

— Итак, — произносит Габриэль. Его голос холоден и сдержан. — Расскажи, какой окончательный план.

— Там будет мой отец и один из братьев.

— И все?

— Это единственная моя семья, — сухо говорю я. — Могут быть еще и сотрудники, но я не уверена. Если так, появится папина помощница или кто-то из руководства «Контрон».

Его брови поднимаются.

— Привлекут кого-то еще?

— Возможно, — признаю я, — или нас будет всего четверо. Зависит от того, насколько… жестко они планируют действовать.

Губы Габриэля заметно подергиваются, словно от предвкушения предстоящего.

Это заставляет меня нахмуриться.

— Ты же сыграешь свою роль?

Подергивание превращается в едва различимую полуулыбку.

— Ах, мне нравится твое недоверие.

— Сыграешь?

— Разумеется. Мы оба слишком много потеряем, если… ну, — он бросает взгляд на водителя, после чего снова поворачивается ко мне, — в общем, буду вести себя наилучшим образом.

— Хорошо.

— А брат, который придет. Это ведь будет Алек?

— Да.

— Точно, и он намного старше тебя.

— На одиннадцать лет.

Габриэль проводит рукой по подбородку.

— Кого будет труднее убедить — его или твоего отца?

— Честно? — произношу я. — Понятия не имею. Вероятно, обоих.

Впервые я замечаю в поведении Габриэля признаки нервозности. Его глаза на мгновение темнеют от разочарования.

— Значит, будем брать обаянием.

— Они это раскусят.

Улыбка Габриэля становится шире. Его густые темные волосы зачесаны назад, но одна непослушная прядь свисает на лоб. Никто не имеет права выглядеть так хорошо. Это преступление.

— Принцесса, — произносит он. — Нет никого, кого я не смог бы очаровать.

— Меня, — парирую я.

В небольшом салоне автомобиля и без того казалось душно, но теперь мне пришлось еще сильнее опустить окно.

Его улыбка становится шире.

— Давай проверим эту теорию.

— Это не меня придется очаровывать.

— Разве? — удивляется Габриэль. — Думаю, клюк к их убеждению — очаровать тебя.

— Ты ничего о них не знаешь.

— Я знаю больше, чем ты можешь ожидать, — заверяет он. — Ты младшая из троих детей. Какая у тебя разница в возрасте со средним братом, десять лет?

— Восемь, — бормочу я.

— Итак, ты младшая в семье и единственная девочка. Твоя мать умерла, когда ты была маленькой, а отец больше не женился. Ты купалась в заботе и внимании всю жизнь. Эти двое мужчин будут видеть во мне врага с того момента, как я войду.

— Они уже это делают, — говорю я. — Еще до того, как мы поженились.

Он неспешно кивает.

— Да, но теперь я дьявол, тот, кто не довел битву до поля боя. Нет, я взял штурмом их башню и похитил принцессу. Не въехал на белом коне. За это придется расплачиваться.

Я знаю, что следует отвернуться, но не могу. Не тогда, когда он смотрит на меня так, словно я — очередей проект, в котором он должен преуспеть.

— Я не принцесса, — возражаю я, — и меня уж точно не похищали.

Его губы кривятся в усмешке.

— Мы оба это знаем, но позволь заверить, мужчины в твоей семье с этим не согласятся.

Этот разговор ускользает от меня. Превращается во что-то иное, сворачивают на путь, на который не следует ступать. И я ощущаю, как время истекает, подобно песочным часам. Повезло, что поездка продлится вечность.

— Они будут любезны, — заверяю и его, и себя.

Не уверена, что кто-то из нас убежден в этом в полной мере.

— Они думают, что я тебя использую?

— Такое предположение озвучивалось, — отвечаю я. — А твоя семья спрашивала о том же?

— Тоже озвучивалось, — говорит он.

Я киваю. Не удивлена.

— Тогда тебе придется сыграть роль влюбленного по уши мужчины.

— Влюбленного по уши, — повторяет он.

Эти слова звучат избыточно и почти слащаво, наполняя тесное пространство.

— Да, — подтверждаю я. — Думаешь, ты сможешь это сымитировать?

Его глаза сужаются.

— Постараюсь.

— Прошу тебя.

— Но и ты должна это сыграть.

— Свою роль я знаю, — говорю я.

Он протягивает руку и берет двумя пальцами локон моих волос. Я замираю, пока он убирает его за ухо. Пальцы на долю секунды касаются моей шеи, прежде чем он убирает руку.

Я резко выдыхаю, не осознавая, что задерживала дыхание.

— Да, — сухо говорит он. — Ты была очень естественна.

Черт возьми.

— И буду такой с присутствии посторонних, — произношу я и придвигаюсь ближе, пока наши бедра не соприкасаются. От этого зависит весь план. — А ты?