Читать книгу 📗 "Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна"

— Да, это был осознанный шаг! — вещала она в объектив. — Мы ставим качество выше количества! Наш бренд — это честность!

Журналистка, заметив Алю, ринулась к ней.

— Алёна Игоревна! Поздравляем с прорывом! Расскажите, как вам пришла в голову эта гениальная идея — создать ажиотаж через дефицит?

Аля хотела провалиться сквозь землю. Она посмотрела на Вику, которая за камерой одобрительно подмигнула ей. "Ври, мол, дальше!" — словно говорил её взгляд.

И тут в Але что-то переключилось. Она не стала врать. Она выдохнула и посмотрела прямо в камеру.

— Гениальной идеи не было. Была техническая неполадка и срыв дедлайна. Мы не смогли бы выполнить заказ в полном объёме без потери качества. А я ненавижу врать и халтурить. Так что мы честно предупредили клиента и предложили то, что могли дать лучше всего. Всё просто. Никакого дефицита мы не создавали. Мы просто попали в ситуацию и попытались выйти из неё с достоинством.

В цехе повисла тишина. Журналистка смотрела на неё с нескрываемым удивлением. Такой поворот её явно не устраивал. Она ждала истории про гениальный маркетинг.

— Но... но ваш хлеб и правда уникальный! — попыталась вернуть всё в нужное русло журналистка.

— Спасибо, — улыбнулась Аля. — Мы стараемся. Но наш главный секрет — не в маркетинговых ходах. Он в людях, — она кивнула на стоявшую в стороне женщину, — и в руках нашего пекаря Дениса. И в том, что мы любим то, что делаем. Даже когда всё идет не по плану.

Сюжет вышел вечером. Назвали его не "Гениальный маркетинг", а "Честный хлеб из Сосновска". И это сработало лучше любой рекламы. Телефон пекарни раскалился докрасна. Звонили не только из города, но и из области. Индивидуальные заказы, предложения о сотрудничестве от других кафе, просьбы об экскурсиях для школьников.

Аля сидела в опустевшем после съёмок цехе и смотрела на свой телефон, который не умолкал. Она чувствовала не столько радость, сколько оглушительную усталость и ответственность. Теперь они были на виду. Теперь любая ошибка стоила бы вдесятеро дороже.

В дверях появился Артём. Он молча постоял, глядя на неё.

— Ну что, звезда, — наконец произнёс он. В его голосе не было насмешки, скорее — некое странное уважение. — Телевидение, слава. Готовься, завтра, возможно, мэр позвонит заказать каравай к завтраку.

Аля хмыкнула.

— Я не хотела славы. Я хотела просто печь хлеб.

— Получилось с точностью до наоборот, — заметил Артём. — Твоя честность оказалась самым сильным пиар-ходом. Люди устали от гламурной лжи — они хотят настоящего. Даже если оно — в виде сломанной печи и невыспавшейся женщины в мятом свитере.

Он подошёл к столу, отломил кусок от багета, оставшегося после съёмок, и попробовал.

— Вкусно. Но теперь тебе нужно не просто печь. Тебе нужно управлять этим... — он обвёл рукой цех, — цирком. Нанимать людей, выстраивать логистику, считать деньги. Готовься. Лёгких дней больше не будет.

Он ушёл, оставив её наедине с мыслями. Артём был прав. Милая, почти домашняя история о пекарне в саду заканчивалась. Начиналась история бизнеса. Со всеми его сложностями, давлением и необходимостью принимать жёсткие решения.

Она подошла к окну. На улице темнело. На фоне заката силуэт завода "Прогресс" выглядел уже не заброшенным, а полным скрытой мощи. Её мощи.

Она посмотрела на таймер в телефоне. *64 дня 11 часов 05 минут.*

Времени оставалось всё меньше. А дел — всё больше. Но теперь она знала, что её сила — не в идеальных пиар-ходах, а в этой самой, неудобной и иногда некрасивой, правде.

Она открыла заметки в своем телефоне и написала: "План на завтра.

Пункт первый: Найти второго пекаря. Быстро".

20. Бремя славы

Слава, как и предсказывал Артём, оказалась тяжёлой ношей. На следующее утро у ворот завода выстроилась очередь. Не из пяти человек, как раньше, а из тридцати, а то и больше. Люди приезжали из соседних районов, держа в руках распечатанные скриншоты телесюжета.

— Мы к той самой, с телевизора! — кричали они, едва замечая кого-то из сотрудников. — Дайте нам настоящего хлеба!

Внутри цеха царил хаос: да, ко всеобщему облегчению, выяснилось, что у Галины Ивановны, помимо хозяйственной хватки, имелась и действующая медицинская книжка. Её срочно оформили в качестве помощницы пекаря, поручив ответственные, но не требующие высокой квалификации этапы: просеивание муки, подготовка опары и наблюдение за расстойкой, но Денис и Галина Ивановна не справлялись.

Ее сын Сергей отправился договариваться о поставках муки с их местным сельхозкооперативом. Тесто не успевало подходить, закваски перекисали, а телефон звонил без перерыва: новые заказы, предложения о сотрудничестве, запросы от прессы.

Аля металась между печами, телефоном и кассой, которую срочно привезли и установили у входа. Вот чего она уж точно не ожидала, так это необходимости точки реализации прямо у них на производстве. Она чувствовала себя не пекарем и не директором, а аниматором на детском празднике, который вот-вот закончится слезами и истерикой.

— Алёна Игоревна! — Денис, с лицом, испачканным в муке и отчаянии, схватил её за локоть. — Мука заканчивается! А новая партия только завтра!

В разгар этого ада в цех вошёл Илья. Безупречный, в свежевыглаженной рубашке, с лёгкой насмешливой улыбкой. Он окинул взглядом суматоху, горы грязной посуды и вымотанную Алю.

— Ну что, звезда районного масштаба? — произнёс он, едва скрывая сарказм. — Вижу, бизнес-империя на подъёме. Напоминает цирк, если честно.

— Что тебе нужно, Илья? — устало спросила Аля, даже не оборачиваясь.

— Привёз Соню. Она хотела посмотреть на мамин "большой бизнес". Но, глядя на это, — он презрительно сморщился, — пожалуй, увезу её в зоопарк. Здесь и так достаточно обезьянничества.

Аля сжала кулаки. Она знала, что он прав. Всё действительно выглядело ужасно. Но признаться в этом ему, своему бывшему палачу, она не могла.

— Всё под контролем, — сквозь зубы произнесла она. — Рабочий процесс.

— Конечно, — усмехнулся он. — Особенно тот процесс, где мука заканчивается, а печь ломается. Слушай, я не со зла. Я вижу, ты тонешь. Дай мне помочь. Хотя бы советом. Я могу нанять тебе нормального менеджера, привести в порядок документы...

— Уходи, Илья, — тихо, но твёрдо сказала Аля. — Мы справимся сами.

Он пожал плечами, развернулся и ушёл, оставив после себя шлейф дорогого парфюма и тяжёлое чувство унижения.

После его ухода Аля прислонилась к стене, закрыв глаза. Она почти слышала, как трещит по швам её хрупкое счастье. И тут её взгляд упал на Галину Ивановну. Та, не обращая внимания на хаос, спокойно, с каменным лицом, замешивала новую порцию теста. Её движения были точными, выверенными, полными какого-то внутреннего достоинства.

И Алю осенило. Они пытаются угнаться за спросом, как загнанные лошади. А нужно не угнаться. Нужно задать свой ритм.

Она вышла к очереди. Люди зашумели, протягивая деньги.

— Всем доброе утро! — сказала Аля, и её голос, к её же удивлению, прозвучал уверенно. — Спасибо, что приехали! Но сегодня у нас не будет хлеба для всех.

В толпе пронёсся разочарованный гул.

— Мы — маленькая пекарня, — продолжала она. — Мы не фабрика. Мы не можем испечь много и быстро. Но то, что мы печём, мы делаем с душой и по совести. Поэтому мы вводим систему предзаказов. Вы можете записаться на завтра, на послезавтра. И быть уверенными, что ваш хлеб будет свежим и приготовленным именно для вас.

Она повернулась и написала мелом на грифельной доске, которую использовали для заметок: "На сегодня ВСЁ РАЗОБРАНО. Запись на предзаказ открыта". А затем повесила ее на ручку двери.

Наступила тишина. А потом кто-то первый начал хлопать. За ним другой. Кто-то засмеялся: "Ну, раз звезда говорит, значит, так тому и быть!" Очередь начала медленно расходиться, но люди подходили к двери, чтобы записать свои имена и телефоны. Вика принесла из офиса листы бумаги, и теперь подходила к каждому, улыбаясь, предлагала продиктовать ей свои контактные данные.