Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

— Ты сказала Энн? — спросил Хадсон, приподняв брови.

— Ей сейчас… нельзя нервничать. — Я провела пальцем по этикетке бутылки, в голове крутились мысли — что именно ему сказать, как близко подпустить? Насколько человек меняется за десять лет? Судьба шутила с нами, заставляя начать сначала. Из лучших друзей мы стали незнакомцами, а теперь вот опять… даже не знаю кем.

— Она разводится, и к детям и материнству у нее особое отношение… — Я обернулась к фотографии, на которой Энн держала на руках маленькую Еву. — В общем, ей сейчас сложно.

Я знала, что ее не будет дома, и поэтому назначила встречу здесь.

Хадсон кивнул, рассматривая на книжных полках коллекцию черно-белых фотографий в серебряных рамках:

— Так ты скажешь вслух или доверишь мне?

Я проследила за его взглядом и увидела нашу детскую фотографию, где мы вчетвером стояли в балетных пачках. Последние два дня я перебирала в уме все возможные варианты и каждый раз приходила к одному и тому же выводу.

Ева не могла быть матерью Джунипер. За эти годы мы ни разу не расставались дольше, чем на неделю. То же самое с Энн. Она уехала в колледж в том же месяце, когда я приступила к стажировке в труппе, за год до окончания средней школы.

— Видимо, мать Джунипер — Лина.

От правды было не скрыться, но я никак не могла ее осмыслить. В голове не укладывалось, что я знала собственную старшую сестру не так хорошо, как мне казалось. Я оторвала взгляд от фотографий и обнаружила, что Хадсон наблюдает за мной, ожидая, как я закончу мысль.

Я очень любила в нем эту черту. Взявшись за дело, он становился решительным, даже безбашенным, но перед этим выслушивал меня до конца — я даже и не догадывалась, как мне этого не хватало в доме с тремя сестрами и вечно занятыми родителями.

— Если Джунипер родилась в мае, значит, Лина забеременела в сентябре, — тихо сказала я и наконец произнесла вслух то, что крутилось голове последние тридцать шесть часов. — Она тогда поступила в балетную труппу Сан-Франциско.

— Туда же, куда хотела ты? — тихо спросил Хадсон, встал с дивана и подошел к книжным полкам.

Мне хотелось возразить, но я сжала губы.

— Точно. — Он оглянулся и взял с полки серебряную рамку: нашу с Евой фотографию с фестиваля «Классика в Хэйвен-Коув». Мне тогда было шестнадцать. — Однажды ты сказала, что не хочешь танцевать в чужой тени. А поскольку ваша мать танцевала в Париже и Лондоне, ты выбрала Сан-Франциско.

— Я помню, это же я и сказала, — наконец выдавила я, поднялась, поставила стакан, обошла кофейный столик и встала рядом с Хадсоном.

— Что изменилось?

Я окинула взглядом профессиональные фотографии. На девяти снимках из десяти мы были в сценических костюмах. Кажется, родители считали, что снимать нас вне балетных образов смысла нет.

— Сам знаешь, что изменилось.

— Лина умерла, — сказал Хадсон, засунув руки в карманы. — И тогда ты отклонила предложения других театров и поступила в балетную труппу «Метрополитена», как того хотела твоя мать.

Мне послышалось, или в его голосе прозвучали нотки разочарования?

— А ты не поехал в Ситку, — выпалила я в ответ.

Это было нашей детской мечтой: мы представляли, что он будет жить далеко-далеко отсюда и работать пловцом-спасателем, а я стану блистать в Сан-Франциско и иногда его навещать.

— Шон тоже умер. От рака. Я решил вернуться, чтобы помогать Кэролайн с Джунипер. Но это был мой собственный выбор. А ты сама выбрала «Метрополитен» или так решила ваша мать, которая воплощает собственные мечты через наиболее подходящую из дочерей? — Он скрестил руки на груди.

— Мама потеряла старшую дочь. Я решила уважить ее волю, и вот это был мой выбор. — Вышло как-то слишком враждебно. А ведь пять минут еще не истекли. — В любом случае мы с Линой виделись на Рождество, но она ничего не говорила и выглядела как обычно. А в следующий раз мы встретились летом. Она отклонила предложение продлить контракт в Сан-Франциско и в июне вернулась домой, чтобы репетировать вместе с нами и готовиться к повторному прослушиванию в «Метрополитен». Она выглядела очень решительной и сосредоточенной, но вела себя как обычно и казалась счастливой, особенно после августовского прослушивания. Получила приглашение в труппу. Кажется, это было за две недели до «Классики». — Я помотала головой. — Понимаю, Джунипер и есть доказательство, но я никак не могу поверить, что Лина родила ребенка и никому из нас не сказала. Даже Энн. Они были близки, гораздо ближе, чем мы с Евой. Но факт остается фактом: если у меня нет еще одной сестры, о существовании которой я не подозреваю, вероятнее всего, Джунипер — дочь Лины.

— А могло ли случиться так, что Энн знала, а тебе не сказала? — Хадсон покачался на пятках, глянул в окно и тихонько чертыхнулся.

— Конечно, такой шанс есть всегда, — признала я. — Но зачем было хранить тайну так долго после смерти Лины? Это бессмысленно.

— Да она издевается! — Хадсон резко сорвался в вестибюль.

— Что случилось? — Я поспешила за ним, скользя по полу в одних носках.

Он распахнул входную дверь, практически заслонив собой проем, но я поднырнула ему под локоть и увидела Джунипер, соскочившую с самоката у крыльца.

В груди вспыхнула искра и медленно разгорелась, как костер, разведенный на сырых дровах. Джунипер расстегнула фиолетовый шлем и швырнула его на землю к брошенному самокату.

— Ты должна быть в школе, — принялся отчитывать ее Хадсон. — Миссис Эшбери с ума сойдет, когда поймет, что ты улизнула.

Девочка вздернула подбородок, глядя на Хадсона, носик-пуговка тоже приподнялся. Утреннее солнце отразилось медью в прищуренных глазах, устремленных на дядю, пока она поднималась по ступенькам. Она была бесстрашна, решительна и выглядела очень недовольной. Пламя в моей груди разгоралось, по коже пробежали мурашки. Это не было дежавю. Я просто узнала в ней черты Лины, но не сразу поняла.

Как же я была слепа! Джунипер так на нее похожа…

— Вчера вечером я отправила учительнице электронное письмо с маминого аккаунта. Там я написала, что утром ты везешь меня на встречу. — Она поднялась на крыльцо и гневно посмотрела на Хадсона. — У нее хватает хлопот с близняшками Гиббонсами, так что мы обе знаем: она не расстроится, если в классе станет на одного ребенка меньше.

— У тебя есть мамин пароль? — Хадсон вскинул брови и посмотрел на племянницу.

На нашу племянницу. Я не сводила глаз с растрепанных ветром каштановых волос, плавной линии щек и подбородка, отмечая сходство с сестрой.

— «Джунипер ноль-пять четырнадцать» не так уж сложно подобрать, — ответила она.

Я попятилась, потеряла равновесие и наткнулась на Хадсона. Упершись в него, я не споткнулась, но справиться с бешеным сердцебиением оказалось нелегко. Джунипер была не просто уведомлением в приложении, темой для обсуждения или вопросом для размышлений. Она была дочерью Лины, самой что ни на есть настоящей.

— Нельзя вот так уходить из школы и делать, что тебе захочется! — строго ответил Хадсон. — Это небезопасно!

— Точно, — ответила Джунипер, скрестив руки на груди. — Я подвергалась о-о-очень большой опасности, пока ехала на самокате все шесть кварталов оттуда, где меня высадила мама. Кстати, мистер Лобос передавал привет. Он возился в саду перед домом, когда я проезжала мимо. Страшно — жуть!

Джунипер даже глаза закатывала в точности как Лина. Как же я могла не замечать? Я пошатнулась, но Хадсон придержал меня за талию до того, как я успела выставить себя неуклюжей дурой и грохнуться.

Дыши. Тебе надо подышать.

— Я не об этом. Как ты узнала, что я здесь? Твой телефон до сих пор у меня. — Строгий голос Хадсона совершенно не вязался с ласковой твердостью его рук.

— А я и не знала, что ты здесь, пока не увидела твою машину. — Джунипер указала на темно-синий пикап последней модели на подъездной дорожке. — Я вообще-то пришла к ней. — Она взмахнула рукой и указала на меня. — Ты забрал мой телефон, но я зашла на сайт теста ДНК с маминого компьютера. Оба пользователя получают уведомления, когда устанавливается родственная связь. — Она посмотрела на меня. Бесстрашие на лице сменилось недоверием. Джунипер сглотнула и опустила руки. — Ты не соврала. Ты не моя мать. Но там все равно написано, что мы родственники. Как так?