Читать книгу 📗 "Лапочки-дочки из прошлого. Исцели мое сердце (СИ) - Лесневская Вероника"

- Раз виновата, значит, откажи ей, - спокойно бросает Тимур, а я взрываюсь.

- Не могу, - выплевываю резко.

- Или не хочешь? – достреливает меня вопросом. А я и так мертв. Разложился давно. Думал, ничего от меня не осталось еще четыре года назад. Но нет. Шевелится еще что-то. Грызет изнутри полудохлый червь.

- Не могу, не хочу – какая разница, - недовольно рявкаю. - Проблема от этого никуда не исчезнет. Так, стоп, я не понял, друг, ты меня сейчас ковыряешь и провоцируешь? Обычно это моя прерогатива, - шокировано кошусь на него.

- Не могу упустить такой шанс, - открыто смеется надо мной. - Гениальный, всезнающий юрист Воскресенский впервые ошибся. Но что еще удивительней, признает свою ошибку и готов исправить.

- Не преувеличивай. Я же вкратце описал тебе ситуацию. Моей вины нет, - прячу руки в карманы и нервно перекатываюсь с пятки на носок. - Более того, я проверю каждое ее слово, - хлестко кидаю.

И сам себе признаюсь, что уже ей верю. Еще с того дня, когда она появилась у меня в приемной. Но всячески отвергал это, потому что бабам доверять нельзя.

- Но ты все равно помогаешь Вере, - Тимуру удается подловить меня. Из него вышел бы грамотный юрист. Вредный, дотошный. Еще меня бы переплюнул. Нет уж, пусть дальше варится в своем автобизнесе. Тем более, после появления в его жизни второй жены – Евы – дела у него резко пошли вверх.

- Потому что мне интересно разобраться в этом деле, - нахожу наиболее правдоподобную отговорку. - Ты же знаешь, у меня азарт вспыхивает, когда я нахожу что-то сложное. Люблю решать головоломки. И эту обязательно решу. А потом кое-кому мало не покажется, - последнюю фразу буквально рычу.

- И это единственная причина? – прищуривается Тимур. - Старому юристу ребусы разгадывать захотелось?

- Еще у нас договор с Верой, - добавляю уверенно. - Она нужна моим дочкам.

- Только дочкам?

Сталкиваемся взглядами. И оба умолкаем. Вулканов понимает, что слишком далеко зашел в «воспитательном процессе», а я… не могу ответить на его простой вопрос.

- Ой, что за качество рисунка? – доносится возмущенный голос Евы. - Кошмар. Краска слезла, - шаги приближаются. - Привет, Костя, твоя? - указывает на машину Веры.

Мрачно киваю, но, опомнившись, тут же выпаливаю:

- Не моя. Но пригнал я.

Ева приседает сбоку, рассматривает это безобразие, проводит пальцами по надписи, ковыряет ногтями.

- Слушай, есть у тебя фотография этого логотипа? – оглядывается, а на дне ее зрачков пляшут разноцветные искорки. Дело дрянь. Она что-то задумала.

- Найду, если надо, а что? - рискую уточнить.

- Надо! – выкрикивает и сияет при этом, как сверхновая. - Я бы могла аэрографию нанести. Старое убожество ребята заполируют, а я сделаю так, что смотреться будет идеально. И прослужит долгие годы, - проводит рукой по машине.

Кривлюсь недовольно. Думаю отказать. Ну, как мне разница, что будет с машиной Веры? Хрен с ним, с логотипом!

- Соглашайся, - подначивает друг. - Для тебя со скидкой и без очереди. Раз у вас с Верой время поджимает, - выдает неоднозначно.

Вопреки законам логики, я отвечаю совсем не то, что собирался:

- Да, буду благодарен. Фото пришлю по электронной почте. Спасибо, Ева, - выжимаю из себя улыбку.

Идиот ты, Воскресенский. Забот мало, еще с развалиной возиться?

- Кость… - серьезно зовет Вулканов. – Зайдем в кабинет, нормально пообщаемся?

- Мне пора, Тимур, Вера дома одна с девочками, - подаю ему ладонь, чтобы попрощаться.

- Ну, если Вера. Тогда да, - не упускает момента поддеть меня. - До встречи. В следующий раз приезжайте всей семьей, - крепко пожимает руку, которую я тут же выдергиваю.

- Да иди ты, - отмахиваюсь.

И скрываюсь в салоне своего автомобиля. Вдавливаю педаль газа в пол, чтобы быстрее оказаться дома.

(История Тимура и Евы - в книге " Сыночек в награду. Подари мне любовь

")

Глава 21

Вера

Забираю продукты из службы доставки, благодарю охранника, который их принял, и сгружаю пакеты на кухонный стол. Оценив получившуюся гору, провожу по лбу тыльной стороной ладони, смахиваю надоедливые кудряшки с лица.

- Фу-ух, - устало выдыхаю, покосившись на настенные часы.

Надеюсь, Воскресенский не отругает меня за самодеятельность. Но выезжать за покупками с детьми я пока не рискну, да и он вряд ли одобрит такую инициативу, хотя спросить не у кого: самого хозяина дома нет уже несколько часов.

У меня два горящих интернет-заказа, которые придется готовить ночью на новой, чужой плите. И еще ужин. Я пообещала девочкам «Королевскую ватрушку» с творогом, и теперь они ходят за мной по пятам как два хвостика.

- Так, лапочки, будем готовить ужин? – зову рыжих шпионок, не оборачиваясь. Я чувствую, что они за моей спиной. И, судя по тихому шепоту, не ошибаюсь.

- А папа? – рассекретив себя, Маша вприпрыжку подбегает к столу. Хватается крохотными ручками за его край, подтягивается, поднимаясь на носочки, и с любопытством рассматривает пакеты. Следит, что я достаю из них, будто контролирует каждое мое действие. Или запоминает, как примерная ученица.

- Мы не будем кушать без папы, - ставит ультиматум Ксюша. Покосившись на нее, я удивленно изгибаю бровь и осуждающе качаю головой. А малышка Воскресенская не теряется – воинственно вздергивает подбородок.

Шах и мат, значит? Однако я еще не готова сдавать эту партию.

- Мы обязательно оставим ему порцию и десерт, - говорю ласково, но убедительно. А в ответ на свою улыбку получаю два хмурых взгляда. – Девочки, я уверена, что и раньше ваш папа задерживался на работе. Наверняка вы с няней не раз ужинали без него. В чем сейчас дело?

Упираю руки в бока, грозно прищуриваюсь и пытаюсь выдержать нашу зрительную схватку. Но что я могу противопоставить милым сморщенным личикам, покрытым веснушками? При виде них уголки губ сами ползут вверх. С трудом сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.

- Ланьше у папы не было мамы, - важно заявляет Маша и поднимает указательный пальчик. Грозит мне им укоризненно, словно я элементарных вещей не понимаю.

- Воть и-именно, - мягко тянет Ксюша. – А мама должна ждать папу с работы, - поучает меня.

- И вкусно его колмить, - добавляет ее сестренка.

Опешив, смотрю на них обеих и никак не могу отогнать от себя образ Константина. Вижу его в этих крошках, слышу его интонации, замечаю его черты и мимику. И уже не так остро реагирую на болезненное «мама», к которому подсознательно начинаю привыкать.

- Это вам кто сказал? Папа? – приседаю к малышкам. И заранее знаю ответ.

Вместо привычной горечи душу захлестывает злость. Какой же Воскресенский циничный, бесчувственный мужчина! Мало того что у самого целая ферма тараканов в голове и непомерно раздутое эго, так он еще свои идеалы детям транслирует. Разумом я понимаю, что их воспитание меня не касается, но непослушней язык лезет впереди здравых мыслей.

- Знаете, лапочки, мама ничего не должна папе. Как и он ей, - упрямо выпаливаю. Надо бы подавить свой вздорный характер, однако он рвется в бой. А тылы ему прикрывают обостренное чувство справедливости и вечные ценности. – Семья должна быть построена на любви и доверии, - заключаю мягче.

- Ты нас любишь? – дети синхронно наклоняют головы набок.

Я должна почуять подвох, но они настолько очаровательные, что мигом усыпляют мою бдительность. И я, будто под сильнейшим гипнозом, расплываюсь в блаженной улыбке.

- Конечно, - выдаю, не задумываясь. – Вы такие милые! – по очереди щелкаю их по вздернутым носикам. – Разве вас можно не любить?

- И папа нас любит, - размышляют они дальше. – Мы - семья, - довольно подводит итог Маша и вспыхивает, как огонек.

- Готовь ужин, - тоном Воскресенского приказывает Ксюша. – Мама, - уточняет чуть тише.

Собирается сбежать из кухни, утащив за собой сестру. Но я останавливаю обеих. Беру их за ручки и спокойно произношу: