Читать книгу 📗 "Отмель - Крейг Холли"

– Кто примет роды? – продолжаю наседать я.

Чарльз поворачивается ко мне, не выпуская из рук канаты, и говорит:

– Заткнись, а? Я сам во всем разберусь.

– Ребенок ждать не будет, – напоминаю я.

– Тогда перестань раздвигать ноги.

Не знаю, что он хочет этим сказать, однако перед глазами мгновенно проносится воспоминание о том, как Джек трахает меня сверху. Вряд ли муж имеет в виду роды. Может, намекает на любовника? Купер кричит, что его опять тошнит, и, покачиваясь, ковыляет в мою сторону. Я крепко прижимаю к себе сынишку, жду, что с минуты на минуту его хрупкое тельце снова начнет сотрясаться в конвульсиях, и неотрывно смотрю на Чарльза, надеясь, что он чувствует мой гнев.

Сейчас

Вдалеке, за холмом, виднеются очертания черепичной крыши. Особняк точно такой, каким Чарльз описывал его по пути на остров. Огромный, вытянутый, современный. Прекрасно подошел бы голливудской звезде, решившей отдохнуть вдали от посторонних глаз. Я легко представляю себе кухню: жемчужно-белые столы, плетеная мебель, журнальные столики в пляжном стиле, на которых разложены книги в окружении ракушек и гигантских кусков кораллов. Внезапно до меня доносится печальный крик. Я вопросительно смотрю на мужа.

– Птицы, – поясняет Чарльз.

В конце длинного мыса стоит человек с толстыми канатами в руках.

– Кто это? – интересуюсь я.

– Уоллес.

Лодка швартуется, Чарльз кидает канаты и раздает указания, а я смотрю на очередного подозрительного типа. Это уже третий помощник, которого я ни разу не видела прежде. Меня буквально окружают незнакомцы, один из которых – мой муж.

У Уоллеса густая копна черных волос и рыжая борода. Контраст кажется забавным, хотя мне сейчас не до смеха. Лодка покачивается на волнах, постукивая носом о пирс, Уоллес наматывает канат на утку и подхватывает багаж, который Чарльз бросает ему с палубы. Рукава у бородача закатаны до локтей, а ногти грязные, будто он копал грядки или занимался другой черной работой, для которой его наняли. А кто вообще его, черт возьми, нанял? Мой муж? Уоллес не смотрит мне в глаза и молча протягивает руку. Сойдя на пирс, я брезгливо вытираю ладонь о шорты.

– Они поселятся в «Барке», – поясняет Чарльз, ступая на берег и помогая Кики и Купу вылезти из лодки. Потом передает Уоллесу мой чемодан. – Проследи, чтобы туда отнесли их вещи.

Уоллес устало ковыляет прочь, прихватив пару наших сумок.

– В «Барке»? – спрашиваю я.

– Вон там, за сараем. – Чарльз кивает в сторону навеса для лодок.

– Мы будем жить отдельно?

– Зато здесь тебе никто не помешает, Эмма. – Чарльз вглядывается в океан. Ветер сдувает челку у него со лба. – Иди внутрь. Похоже, начинается дождь.

Длинный, потрепанный непогодой пирс заляпан птичьим пометом. Отовсюду торчат острые обломки и осколки. Холодная голубая вода плещется о деревянные сваи – такая чистая, что хочется броситься в нее прямо в одежде. Я сжимаю маленькую ручку Кики. Вдоль берега, среди белого песка и известняковых скал, выстроились пальмы, но мне не до красот пейзажа. Слева от нас навес для лодок, а за ним – здание из белого камня. Пальмы окружают наше новое жилище со всех сторон, сияя на солнце изумрудной листвой. С крыши свисает солома. Того и гляди заиграет регги. Дверь синяя, облупленная и выцветшая от соли и тропических штормов. Настоящая хижина на острове. Я затаиваю дыхание.

– Это и есть «Барк»? – уточняю я у Чарльза.

– Вам здесь понравится, дети, – уверяет муж, спрыгивая с пирса на посыпанную галькой дорожку. Похоже, он не собирается отвечать на мой вопрос, как и делить с нами белый особняк.

– А мы, папа? – спрашивает Кики. – Мы будем жить с тобой?

Уоллес огибает дом и скрывается за углом.

Решайте сами, – улыбается Чарльз, продолжая меня игнорировать. – Хоть со мной, хоть с мамой. Можете чередовать.

Куп прислоняется головой к моему бедру.

– Я остаюсь с мамой.

– Я тоже, – кивает Кики.

Пожав плечами, Чарльз перебрасывает сумку через плечо.

– Располагайтесь.

Где-то вдали печально кричит птица.

– Почему он называется «Барк»? – спрашивает меня Кики.

– В переводе с французского это значит «маленькая лодка», – объясняю я дочери.

Железная табличка над синей дверью слегка покосилась. Влажные каменные стены выцвели и увиты каким-то ползучим растением. На дорожке валяются пальмовые листья, кокос и яркие цветы с облепивших дом лиан. Но этот хаос, как и все, что с нами сейчас происходит, только усиливает очарование острова, его обманчивую красоту.

Перед «Барком» стоит деревянный навес для лодок, зияющая дыра с треугольной жестяной крышей. Мы бочком спускаемся к нему. Там, внизу, лазурная вода нежно гладит дощатые стены. А где-то вдали, на горизонте, виднеется курортный остров.

– Не исключено, что сегодня ночью вы будете спать с рыбами, – говорит чей-то глубокий голос. На берегу стоит Уоллес, скрестив руки на груди. – Во время высокого прилива вода иногда поднимается до входной двери.

У него настолько тяжелый, пронизывающий взгляд, что я отвожу глаза, хотя обычно не прочь поддержать светскую беседу. Меня не покидает ощущение, что этот скользкий тип знает, зачем мы здесь. Ему явно известно больше, чем мне. Из-за этого он мне сразу не понравился. Поэтому я ему не отвечаю и молча смотрю на берег. Чарльза нигде не видно. Он снова нас бросил, забыв о детях и отцовских обязанностях.

С неба сыплет дождь, барабаня по жестяной крыше навеса.

– Пойдемте в дом, – говорит Кики, обхватив себя руками, хотя нам совсем не холодно, а дождь напоминает горячие слезы. Я обнимаю дочь и сына за плечи, ощущая спиной пристальный взгляд Уоллеса. Уверена, именно с этой целью его и наняли. Следить, чтобы мы не сбежали с острова. Муж похитил нас, не афишируя своих намерений и обставив все так, что я не сразу догадалась. Я смотрю на выпуклый живот под грудью, который с каждым днем становится все больше от растущей в нем новой жизни и все тяжелее под грузом предстоящей ответственности. Пять с половиной месяцев. Мне ни за что отсюда не сбежать.

Сейчас

Как ни странно, в холодильнике есть все необходимое. Масло, белый хлеб (никогда его не ем), джем, яйца и молоко (не миндальное), свежие яблоки, морковь, шпинат, помидоры черри, сельдерей и авокадо.

Я резко захлопываю дверцу, отчего все внутри трясется и звенит. Кто подбирал продукты – Уоллес? Меня так и подмывает выбросить их в море и в знак протеста объявить голодовку. Но я понимаю, что не могу позволить себе такую дерзость. Дети должны питаться, как и мой еще не рожденный ребенок. К тому же теперь я мыслю иначе, стала умнее и хитрее. С тех пор, как я чуть не утонула во время нашей последней остановки, мозг начал выстраивать связи и продумывать стратегии, которые могут спасти нам жизнь. Все, что мне нужно, – это время. Еще чуть-чуть времени.

Остальные помещения «Барка» пахнут пылью и усталостью. Кики и Куп, сидя на полу с рюкзачками, спорят, кто будет первым читать новую книжку. Мне хочется на них прикрикнуть: «Это вам не каникулы!» Но нельзя. Надо сохранять спокойствие, пусть даже я прекрасно понимаю, что происходит.

– Схожу наверх, – говорю я детям.

– Можно нам погулять?

– Нет, – прорезает воздух мой резкий голос. – Позже. Погуляем вместе. А пока никуда не уходите.

Куп смотрит на меня хорошо знакомым взглядом. Таким же, как когда он впервые попросился пойти в школу один, а я наотрез отказала.

Я слегка улыбаюсь:

– Давайте осмотрим спальни.

Дети охотно кивают, бросают рюкзачки и поднимаются вслед за мной по скрипучей лестнице. Спальня тут только одна, с большой кроватью. Одеяло скомкано и помято. Кто-то спал в этой постели до меня.

– Где наши кровати? – Кики, подбоченившись, надувает губы.

– Поспим вместе. Разве не здорово?

Куп в восторге от этой идеи. И неудивительно: я уже несколько месяцев не позволяла сыну спать со мной в одной постели.