Читать книгу 📗 "Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса"
— Не люблю такую жару, — прерывает меня неромантичный Гор.
— Ты поэтому не полетел с нами?
Ой, дура! Я снова прикладываюсь затылком об пол, а из динамика звучит тихий смешок и встречный вопрос:
— Разве тебе это нужно?
Чёртов проницательный Змей! Умеет же поставить вопрос ребром. Сказать «нет» у меня язык не повернётся, а врать я ему не хочу.
Прости, Горский.
На самом деле мне очень сложно представить его в нашей компании… да и вообще, во всей этой атмосфере акуны матата. Ему наверняка было бы некомфортно с нами, а я чувствовала бы себя неловко. Интересно, а здесь под пальмами он тоже прогуливался бы, упакованный по самое горло во всё чёрное? Помнится, своей чёрной рубашке Гор не изменял даже в пору, когда от жары в городе плавился асфальт.
Иногда мне кажется, что кроме меня, его никто и не видел раздетым. Хотя, конечно, это не так. И ведь там действительно есть, на что залюбоваться. А может, он татуировки свои бережёт от солнца? Или скрывает?..
Опасный… неуютный… непонятный… и очень одинокий Гор.
Узнай он сейчас, как невыносимо мне жаль его, наверняка возненавидел бы. А я не понимаю, как раскрасить его жизнь, не принося себя в жертву.
И как мне снова поверить Рябинину, не отравляя себя подозрениями? А отпустить его как?..
А может, мне сбежать куда-нибудь от них обоих и попробовать всё сначала?..
Мы молчим очень долго. Впрочем, молчать в компании Горского — это естественно, и наверняка мы могли так «общаться» до самого утра…
Но не смогли, потому что я совершенно расклеилась и шмыгнула носом.
— Са-аш?.. Ты простыла? — По-другому он и не мог спросить. Чурбан!
Какой-то единственно здравой извилиной я понимаю, что должна извиниться, попрощаться и сбросить вызов, но глупая Скрипка ещё не доиграла свою слезливую партию.
— Нет, мне просто хреново, Гор.
— Уверен, что я здесь ни при чем.
Вот так-то! Горский — вовсе не тот парень, с кем можно вести душеспасительные беседы. Зато у него нюх, как у хищника. И мне не надо ни подтверждать, ни оспаривать его слова — он уверен, что всё всегда знает. Даже не хочу спрашивать, что…
Внезапная догадка отзывается страхом. Вот гадство!
— Гор, а ты ведь знаешь, да?
— О чём? — он усмехается. — О том, что у твоего бывшего сейчас тоже плюс тридцать?
— А тебе всё равно? — бросаю со злом и снова слышу его смех.
— Саш, что ты хочешь, а?
— Извини, что позвонила тебе, — выпаливаю и, сбросив вызов, больно прикусываю губу.
Типичный женский вынос мозга — аж самой от себя тошно! Зато Горскому смешно!
Какая же он сволочь! Да что такого он сотворил со мной, если меня в дрожь бросило от мысли, что он узнал правду? Да какую, на хрен, правду⁈ Я что, сбежала от него с любовником? Это же он меня бросил! Как отработанный материал! Так долго приручал, заставил поверить, что я нужна ему, вынудил на этот чёртов брак… и бросил.
Да слава Богу! И только такая идиотка, как я, может ещё переживать о его чувствах.
Хотя какие там чувства⁈ Змеи все хладнокровные. Хорошо ещё, что у меня не хватило дури оправдываться.
Раскинув руки и ноги, я продолжаю лежать на полу и злиться на себя и на весь мир. И вздрагиваю, когда в ладони оживает мобильник. Едва бросив взгляд на экран, я подношу его к уху.
— Ты забыл пожелать мне доброй ночи?
— Скорее, не успел. Мне не всё равно, Саша… и ты это знаешь. Но тебе не надо об этом думать. Ты свободна в своём выборе, девочка. Извини, мне стоило напомнить тебе об этом до того, как я затащил тебя в загс… но, думаю, и сейчас не поздно. Так что пока нас разделяют пятьдесят градусов по Цельсию, выбрось всю муть из своей рыженькой головки и реши, наконец, чего ты хочешь сама. Доброй ночи, детка.
* * *
«Доброй ночи, детка».
Му-гу, как же — доброй!..
Мои ночи уже давно перестали быть добрыми, ведь именно с наступлением темноты в моей рыжей голове и начинает бродить всякая муть — оживают страхи и расцветают обиды. Вот и сейчас — Горский отключился, а я вспомнила, что он даже с Новым годом меня не поздравил. Впрочем, как и я его. Какие трепетные отношения!
Прохладный душ освежил тело, остудил голову, и даже ночь немного подобрела. Самую малость. Теперь вместо обиды и злости я ощущаю растерянность. Слова Гора о свободе выбора не дают мне покоя. Наверное, это глупо и странно, но если задуматься… ведь я никогда не чувствовала этой свободы. Не то чтобы меня кто-то намеренно ограничивал, но как-то так случалось, что либо я пролетала мимо целей, либо цели находили меня сами и стремительно нападали, не оставляя мне выбора.
То ли дело наша мама — вот у кого свобода! Да ладно, бог с ней, с мамой — такой себе пример. Но мои девчонки, пчёлки мои неугомонные, ведь обе отхватили то, к чему стремились, и теперь каждая при любимом мужчине и любимом деле. Это ли не счастье?
И только я, овца ведомая — с первого взгляда как в омут — сразу в любовь, в койку, замуж… и мозги по ветру, и предостережения по хрену… А в итоге — вся жизнь всмятку.
Даже в работу меня Пал Ильич внедрил. Ему, конечно, низкий поклон… вот только где я сама со своими мечтами?..
Наверное, моим единственным упёртым выбором и настоящей борьбой стал танец. Он позволил мне не сломаться и за несколько лет превратил неуклюжую корову в… ну не в бабочку, конечно, зато в очень энергичную и пестрокрылую трясогузку. Вот, собственно, и все мои невеликие достижения.
И даже Горский, который так неожиданно напомнил мне о выборе, стал той мишенью, что настигла и придавила стрелка. А теперь лети, говорит, куда хочешь. А мне некуда улетать… да и страшно. И назад никак нельзя. Мы оба понимаем, что там, в загсе, Гор вытолкнул меня за черту невозврата. А потом и ещё наподдал… так больно и унизительно! Нет, такое не забывается.
А я… вот же дура! — всё ещё как будто с ним — вцепилась в распахнутую дверцу и балансирую между сытой и надёжной клеткой и пугающей неизвестностью. В ожидании третьего пинка.
Как же я дошла до такого?..
Возможно, узнай я об измене Гора, мне было бы гораздо легче от него оторваться. И если уж быть честной, то я ждала этого, даже хотела подсознательно. Только ведь Горский не даст мне в руки такого козыря. Но и бороться за меня тоже не станет. А мне очень хочется верить, что он ни за кого не стал бы бороться.
А ещё счастья для него хочется… но только пусть не сейчас — потом, когда я сама определюсь с направлением и больше не захочу оглядываться. Чтобы не видеть, как он счастлив не со мной.
Эгоистично? Знаю. Но иначе не получается.
Завернувшись в мягкое полотенце, я босиком пересекаю свою комнату и подхожу к окну. Рябинин всё ещё сидит на террасе и смачно прихлёбывает вино из бутылки. Эстет! От этого зрелища у меня мгновенно пересыхает во рту, и так хочется найти предлог, что оказаться сейчас рядом с ним… хотя бы просто помолчать вдвоём. И ведь, казалось бы, что может быть проще?.. Но как же это мучительно сложно!
С тяжёлым вздохом я покидаю свой наблюдательный пункт и, схватив бутылку с водой, залпом выпиваю остатки. Вода почти горячая — гадость какая! Снова подхожу к окну… вот дура! Да хватит уже на него пялиться!
Насильно загоняю себя в постель, хотя и понимаю, что уснуть не получится. Подсчёт овечек тоже вряд ли поможет, тем более в этой комнате их негусто. Раз овца… Всё!
А может, мне к океану прошвырнуться? Ну а что, захотелось мне ночью поплавать. Вода тёплая, небо звёздное — красота! Вадик ведь точно одну не отпустит и потащится следом. А там… под звёздами…
Нет!
Промаявшись ещё невесть сколько времени, я сползаю с кровати и топаю в гостиную за холодной водой.
— А-а-а! Блядь! — испуганно и сипло горланит Инесса и отпрыгивает от меня с поразительной прытью. — Алекса!.. Фух, испугала насмерть! Ты что тут в темноте бродишь, как привидение?
— А Вы? — я смеюсь, хотя тоже немного испугалась.
— Ой, а мы с Жоржиком так хорошо погуляли! Там сейчас такой свежий приятный ветерок, что даже уходить не хотелось, но я уже засыпаю на ходу.