Читать книгу 📗 "Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса"
— А Жорик где?
— Так он только что зашёл, а я там с Вадькой задержалась, — Инесса понизила тон и заговорщически зашептала: — Ты не выглядывала? А то ведь сидит твой — караулит. Может, тоже прогульнёшься с ветерком, м-м?
— Неа, я к холодильнику за водой и спать пойду.
— Ну как знаешь, милая, — сочувственно протянула Инесса и вдруг снова оживилась: — А Егорка-то к нам не приедет?
— Да он, скорее, уши себе отморозит. И вообще, он сказал, что я свободна, как мышь в амбаре.
— Прямо так и сказал? — разволновалась Германовна.
— Почти. Говорит, разберись сперва со своими хотелками.
— А что, правильно сказал. Ну и?.. Ты уже разобралась или в процессе?
— Да ничего я не хочу, — я отмахиваюсь и, обогнув Инессу, иду к холодильнику.
— А вот это ты зря, деточка, — Германовна следует за мной по пятам, — потому что на твоё «ничего мне не хочу» у тебя нихуясь и не будет. Слышишь, Сашуль? — она хватает меня за руку, заставляя притормозить у лестницы, и заглядывает в глаза. — Ты далеко-то не загадывай, просто расслабься здесь и сейчас. Ты же в отпуске, милая, освободи свою головку от всякой надуманной ерунды и делай то, что ты хочешь. Понимаешь меня?.. Хватайся за любые свои хотелки, даже самые безумные. Ты ж молодая, красивая, а главное — свободная! Пользуйся, Сашка, отпусти себя в отпуск! Без принципов, без оглядки — только для удовольствия! — Инесса встряхивает меня за плечи и даже становится на носочки, чтобы приблизить свой взгляд. — А потом вернёшься домой, соберёшь снова мозги в пучок и решишь, что оставить, а что отставить. Да?..
— Я подумаю, — невольно улыбаюсь собственным шальным мыслям и чмокаю Инессу в щёку. — Спасибо Вам!
— Вот и умница, — ласково воркует она.
А со второго этажа вдруг доносится Стешкин сдавленный писк.
— Эх, где мои двадцать⁈ — весело шепчет Инесса и тянет меня подальше от лестницы. — Пойдём-ка, а то встали тут, уши развесили, как две клуши…
Но рычащие слова Геныча заставляют прирасти нас обеих к месту. Улыбка мгновенно сползает с лица Германовны, а моё сердце ухает в желудок.
* * *
— На колени! — раздаётся жёсткая команда сверху, и мои колени тут же подгибаются.
— Хо-о! — ошарашенно вдыхает Инесса и дёргает меня за руку. — Пойдём, пойдём отсюда.
Её торопливый шёпот заглушает и без того тихий и невнятный лепет Стефании, и я, смерив Германовну злым взглядом, резко выдергиваю руку из захвата.
— Я кому сказал, мелкая, быстро на колени! — снова рычит Геныч, и я срываюсь с места.
— Да куда ты, чокнутая⁈ Стой! — шипит мне вслед трусливая старуха, но мне уже не до неё.
Ах ты урод!
Перепрыгивая через ступеньки и едва не ломая ноги, я скачу вверх по лестнице с единственным желанием дорваться до глотки Геныча и сделать этого крокодила женатым на вдове.
И когда вдруг слышу заливистый хохот Стешки, то даже не успеваю притормозить и, пролетев по инерции ещё пару ступеней, спотыкаюсь о последнюю и с грохотом падаю на четвереньки. А из-за двери совсем близко доносится обиженный голос Геныча:
— Да ну тебя! Никакой серьёзности…
Я ещё не успеваю осмыслить всё услышанное, как дверь резко распахивается, и во всю ширину дверного проёма вырастает Геныч… чтоб его! В каком-то неприлично коротеньком полотенце вокруг бёдер и с доброжелательной улыбкой во всю ширь бандитской морды.
— Гулюшка моя, ты не ушиблась? — спрашивает он с издевательским беспокойством и восхищённо цокает языком. — Все бы так меня слушались. Помочь подняться с коленочек или тебе удобно?
— Да пошёл ты! — произношу тихо и, усаживаясь на злополучную ступеньку, радуюсь тому, что падающий из их комнаты свет не достаёт до моей пылающей от стыда и праведного гнева физиономии.
— Ген, что там? — звучит из комнаты вполне бодрый голос Стефании.
— Не что, а кто! — радостно докладывает Геныч. — Родственница к нам в гости пожаловала, отдыхает вон с дороги.
— Придурок! — шиплю себе под нос, стараясь не морщиться из-за саднящего колена и ноющего запястья, и с досадой слышу приближающееся шлёпанье босых ног.
— Сашок, а ты чего здесь сидишь? — удивлённая Стефания выглядывает из-за плеча Геныча. — Что-то с-случилось?
— Му-гу, малость заплутала, — чувствуя себя набитой дурой, я цепляюсь обеими руками за перила, поднимаюсь на ноги и потихоньку ковыляю вниз, изо всех сил пытаясь не хромать. Нечего этому гамадрилу давать повод надо мной стебаться.
— Сашуль, а ты что х-хотела? — виновато и жалобно спрашивает Стешка, но я не оглядываюсь, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Спокойной ночи вам пожелать. И всё, отлепитесь уже от меня.
— Сладких снов, Александрия! — участливо напутствует Геныч и внезапно повышает голос: — Ай-яй! Да чего я такого сказал?..
«Да скройтесь вы наконец, придурки!» — призываю я мысленно и тут замечаю Инессу.
Сидя на корточках за лестницей она зажимает себе рот ладонью и сотрясается от беззвучного смеха, а я готова сквозь землю провалиться. Это ж надо было выставить себя такой идиоткой. И только когда на втором этаже хлопает дверь, Германовна выбирается из укрытия и лезет обниматься.
— Алекса, девочка моя, ты что, упала? — она очень старается проявить сочувствие, но губы то и дело кривятся от сдерживаемого смеха.
В ответ я молча киваю, прижимая ладони к пылающим щекам.
— А ты чего рванула-то туда — за Стешу испугалась?
Я передёргиваю плечами, а Инесса наставительно нашептывает:
— А про Геночку ты зря плохо думаешь. Поверь мне, он очень хороший мальчик и ни за что не обидит твою сестрёнку.
— Возможно… Просто я никак не привыкну, что она уже выросла.
— А ты лучше займись собственной личной жизнью, и тогда чужую не заметишь и не услышишь.
— Да я что, специально, что ль, подслушивала? — от досады я даже голос повышаю.
— Чш-ш, — Инесса тянет меня в сторону. — Конечно, не специально! Просто бродишь по дому, как неприкаянная, вот тебе и чудятся всякие глупости. Иди-ка ты лучше проветрись. Ты ведь помнишь, о чём мы с тобой договорились?.. Ты наслаждаешься отпуском и ни в чём себе не отказываешь, — она настойчиво подталкивает меня к выходу и, прикрыв рот ладонью, протяжно зевает. — А старушке пора баиньки.
Выходя на террасу, я почти уверена, что Рябинин уже оставил караульный пост и сбежал в своё бунгало, но ничего подобного — он по-прежнему здесь. Я выдыхаю с облегчением и замираю на месте, разглядывая полулежащего в шезлонге спящего красавчика с обнажённым торсом. Щемящая боль никуда не исчезла, но сейчас при взгляде на бывшего мужа в моей душе впервые за много лет разливается нежность.
Мне очень хочется лечь рядом, вдохнуть его запах, прижаться щекой к обнажённой груди, почувствовать его объятия и лежать вот так целую вечность.
Словно ощутив мой взгляд, Вадим открывает глаза, пару раз осоловело моргает и вдруг вскакивает на ноги.
— Привет, — смущённо улыбается и разводит руками. — А я уж решил, что ты мне снишься… Побудешь со мной?..
Вместо ответа я делаю несколько шагов навстречу, но вовремя притормаживаю и сажусь в соседний шезлонг.
— Спасибо, — тихо выдыхает и тоже садится.
Минута, вторая… пятая…
Надо же, оказывается, с Рябининым тоже можно комфортно молчать. Я скольжу взглядом по тёмным пальмам, чёрному океану и звёздному небу… почему-то здесь, на экваторе, звёзды особенно яркие и огромные. Вокруг так спокойно и красиво, что совсем не хочется думать о плохом, и я вспоминаю о хорошем.
А ведь у нас с Вадимом было много хорошего. Я не забыла, просто не позволяла себе вспоминать — так было легче его ненавидеть. Но как же я устала от постоянной ненависти.
— Аленький, знаешь, я когда-то сильно влюбился в рыжую девчонку… и так боялся её потерять, что сразу женился. Присвоил… застолбил. И честно был уверен, что она моя и уже никуда не денется. Но я ошибся. Наверное, я очень плохо её знал… или не старался узнать. Пожалуйста, Аленький, расскажи мне о себе…