Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Захра помогла обжить квартиру: мы составили график доставок, оформили заказы на растения и цветы для террасы. Когда наконец пришли фотографии, о которых я просила, они переходили от его помощника к моему. За последнюю неделю у Захры и Дэррила наладилось вполне рабочее взаимодействие. Они знали о сути наших отношений больше, чем кто-либо из членов семей.

В воскресенье я встретилась с Изабель на занятии по йоге. После тренировки она вернулась со мной в квартиру — ту, которую придется вечером называть домом. Чемоданы уже доставлены. Вещей хватит, ну… по меньшей мере, на несколько недель. А дальше — неясно. Будущее давно не казалось столь неопределенным.

Проводить время с Изабель — облегчение. В ее спокойствии есть что-то исцеляющее, словно бальзам для напряженной души.

— Ух ты, — говорит она, когда мы входим в холл нового здания. — Потрясающе. Ты только взгляни на эту люстру.

— Это не Уинслоу, — отвечаю я.

— Нет, но очень близко.

— Да. И я не собираюсь оставаться здесь навсегда.

Она кивает.

— Ты говорила, здесь два этажа?

— Да. Честно говоря, квартира и правда роскошная. И огромная. Гораздо больше, чем нужно… по крайней мере, для продолжения спектакля.

Мы садимся в лифт, и я ввожу код — он отправляет нас прямо на этаж, который делим лишь с одним соседом. В зеркальных стенах отражаются наши силуэты.

Когда я впервые встретила Изабель, еще было трудно принять себя. Я завидовала ее стройной фигуре. Изабель — профессиональная балерина, танцует уже более пятнадцати лет. Сейчас она стоит рядом со мной — высокая, подтянутая, с длинными черными волосами и светло-коричневой кожей. Ее родители родом из Пуэрто-Рико, и она свободно говорит по-испански.

Но, несмотря на прежнюю ревность, именно она помогла научиться принимать свое тело. Я видела, что Изабель относится к своему телу как к инструменту — совершенствуемому, заслуживающему заботы и уважения. Благодаря ей я изменила отношение к себе.

Это единственный экземпляр, который у меня когда-либо будет. И он чертовски хорош.

— Как нервы? — спрашивает Изабель.

— Ты про завтрашнее интервью? Или про официальный переезд к Габриэлю? — уточняю я.

— И то, и другое, — говорит она, улыбаясь шире. — Или что-то между.

— Чертовски напряженно. Всю неделю я пыталась игнорировать напряжение. Теперь оно вернулось с удвоенной силой, — мы идем по коридору, и я открываю дверь в новую квартиру.

Коридор выводит в просторную гостиную, совмещенную с кухней. Из огромных окон открывается панорамный вид, стекло тянется ввысь на оба этажа.

— Боже, — выдыхает Изабель. Похоже, она потрясена. — Ладно. Я… вау. Мне нравится твой дом в Уинслоу, но это просто невероятно.

— Действительно впечатляет, правда?

— Да. Он ведь купил ее только ради интервью, так?

— Да. Ну и потому, что нам нужен был общий адрес, так что… для этого тоже, — отвечаю я.

Это была весомая покупка, но потом Габриэль сможет распоряжаться ею как захочет — продать, сдать в аренду, получить прибыль.

Я не знаю деталей его банковских счетов. Но он — Томпсон. Так же, как я — Коннован. Из всех проблем финансы — точно не в их числе.

Изабель идет рядом в благоговейном молчании. В каком-то смысле мы — люди из разных миров. Когда мы познакомились как соседи, я уже владела квартирой в Уинслоу, а она снимала свою. Точнее, квартира принадлежала не ей — а Нью-Йоркскому балету. У труппы есть несколько апартаментов в здании, которые они сдают в аренду солистам. Вековая традиция.

— Подожди, на нижнем этаже есть гостевые комнаты? — спрашивает она, заглядывая в коридор. — Он купил такую гигантскую квартиру, чтобы вы могли избегать друг друга?

Я смеюсь.

— Боже, очень надеюсь. Мы вполне можем жить на разных этажах.

Она заходит на кухню и проводит ладонью по столешнице. Я добавила мелкие детали, чтобы пространство выглядело живым: поднос с оливковым маслом и бальзамиком, большая ваза с фруктами, несколько зубчиков чеснока — как будто мы с Габриэлем действительно та самая пара, которая готовит вместе. Или, по крайней мере, именно это завтра подумает Синтия Шульц.

Изабель запрыгивает на барный стул у кухонного острова.

— Итак, что ты собираешься надеть на интервью? Они ведь еще и фотографировать будут, да?

— Конечно, — киваю я. — Думала надеть то синее платье с поясом на талии. Я была в нем на твоей последней премьере.

— Точно! Оно мне очень нравится. На фото будет смотреться отлично.

— Надеюсь, — говорю я, прислоняясь к стойке. — Хочешь поесть? Можем что-нибудь заказать. Габриэль придет позже.

В коридоре уже стоят чемоданы, явно не мои. Большой черный, наверняка набит его вещами.

— Конечно, — отвечает Изабель. — Может, поке²⁶?

— Отличная идея.

— Ну что ж, — продолжает она. — Мы уже позанимались йогой, выпили смузи… теперь, может, расскажешь, как прошли выходные? Как прошла встреча с его семьей?

Я делаю заказ, параллельно излагая все как было. Рассказывать приятно — даже если воспоминания снова пробуждают эмоции. Особенно то, что случилось в тот вечер… в спальне.

— Боже. Серьезно? Он просто… напал на тебя?

— Да, — говорю я. — Хотя, технически, условием спора было переспать. И, ну, совершенно очевидно, что я этого хотела. Даже не сказала вслух. В любом случае, теперь я облажалась.

Она пожимает плечами.

— Ну, не совсем. Ты замужем за этим человеком, и стараешься, чтобы ваш брак выглядел настоящим — для своих семей, для публики. Какая разница, что вы делаете наедине?

Я прикусываю нижнюю губу. Вот в чем суть. Никому нет дела… кроме меня. Спать с Габриэлем, быть с ним — значит быть открытой. Признать, что он мне нравится.

Быть уязвимой рядом с ним.

— Это может все усложнить, — говорю я. — Развод, возможно, уже будет кошмаром. Дележка имущества без брачного контракта, журналисты, заголовки… До сих пор не верю, что могла быть настолько глупа.

Она хмурится.

— Ну, твоя семья ведь поверила? Я сомневаюсь, что отец или братья будут осуждать тебя, даже если все рухнет.

— Вполне себе могут.

— Серьезно? Даже Алек?

— Особенно Алек, — вздыхаю я. — В последнее время у него совсем все плохо.

Она приподнимает брови.

— Почему?

— Он все время раздражен, хотя это, конечно, не новость. Но ты же знаешь, как Алек меня воспринимает. Я для него младшая сестра, не партнер. Он не доверяет мне принимать серьезные решения по поводу «Контрон». А брак с Томпсоном? Это уже была ошибка. Устроить к тому же громкий развод, навредить имиджу, поставить под угрозу раздел активов… Он никогда больше мне не поверит.

Изабель пропускает длинные волосы сквозь пальцы. Ее голос становится задумчивым:

— Мне кажется, Алек куда более понимающий, чем ты думаешь. По крайней мере, исходя из того, что ты рассказывала.

Я усмехаюсь.

— Он – наименее понимающий человек в мире. Разве что ты не одна из его дочерей.

— Наверное, ты права, — отвечает она, бросая на меня взгляд. Ее лицо озаряет широкая улыбка. — Кроме того, я едва его знаю...

— Уж поверь, это, скорее всего, к лучшему, — говорю я, и в этот момент телефон гудит от входящего уведомления. Я опускаю взгляд. — О, еда приехала.

Мы проводим день за беседами и едой, обсуждая грядущую идиллию с Габриэлем и нового танцевального педагога Изабель, который ее расстраивает. Время с ней немного успокаивает нервы — но как только она уходит, те возвращаются с новой силой.

Я принимаю душ в ванной главной спальни. Чемоданы уже разложены — я без колебаний объявляю это пространство своей территорией на все время пребывания. После душа прохожу по нижнему этажу квартиры, внося последние штрихи: добавляю декоративную подушку в кресло, размещаю книгу с закладкой на кофейном столике. В холодильнике — еда, и я дважды проверяю, выглядит ли все достаточно убедительно для возможного взгляда репортера-шпиона.

Я аккуратно раскладываю стопку журналов, когда раздается щелчок входной двери, и нервы подскакивают, словно на новую ступень тревоги.