Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Конни кончает. И черт возьми, это самое красивое, что я когда-либо видел. Ее тело сжимает пальцы так жадно, что член в брюках ноет от зависти. Я не отпускаю ее, целую, ловлю губы, даже когда ее тело дрожит в оргазме.

И только когда Конни слабеет и тяжело опускается обратно на кровать, я поднимаю голову.

Улыбка расползается по лицу — самодовольная, победная. Я мягко похлопываю ее по внутренней стороне бедра.

— Вот она, моя хорошая жена.

Ее лицо выглядит так спокойно и нежно, кожа чистая, румянец медленно растекается по щекам, делая ее еще красивее. Именно этот момент я и запомню. Конни — покрасневшую, трепещущую, с моим именем на губах.

— Габриэль, — шепчет она.

Конни шевелится, скользит взглядом вниз — к явной выпуклости между моими ногами.

— Хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спрашиваю я, снова поглаживая ее между ног, медленно, нежно, словно напоминая: я все еще здесь.

Бедра чуть приподнимаются навстречу моим пальцам, а взгляд говорит больше любых слов. Горящий, настойчивый, почти вызывающий. Это и есть Конни, без прикрас.

Я провожу по ней последний раз, прежде чем оторваться от кровати и выпрямиться. Намеренно не спеша, вытираю рот тыльной стороной ладони и, закатывая рукава, будто только что закончил тяжелую смену.

— Габриэль, — зовет она, голос звенит от разочарования и ожидания. — Что ты делаешь?

— Я забрал свой приз.

Она выдыхает, чуть прищурившись.

— Это была не ставка.

— Ты должна быть рада, что я не потребовал большего, — я подхожу ближе, наклоняюсь и подцепляю пальцем ее подбородок, поднимая лицо. — Принцесса, мне не нужны ставки, чтобы спать с женщинами.

Ее глаза сверкают.

— Когда захочешь меня, — спокойной продолжаю я, глядя прямо ей в глаза, — я хочу услышать это. Четко. Без игр. Тогда тебя трахну.

— Будь ты проклят, — шепчет она.

Я отхожу к двери, оборачиваясь напоследок с той самой улыбкой, которую она ненавидит больше всего. Улыбкой победителя.

— Не те слова, которые я хочу услышать.

— Никогда не скажу тебе этого.

Взгляд медленно скользит по ее телу: по раскрасневшейся коже, по губам, которые до сих пор чуть приоткрыты, по груди, тяжело вздымающейся после оргазма.

— Твое тело только что сказало кое-что другое, — шепчу я, зная, что ее это бесит до дрожи. — Дай знать, когда, наконец, решишь послушаться.

25. Конни

Унизительно лежать в одиночестве на нашей кровати — в липком поту и оглушающей тишине, что осталась после ухода Габриэля. Сердце все еще бешено колотится, а тело жаждет большего, жаждет его. Я злюсь на себя за то, что не сдалась. За то, что не произнесла те три слова, которых он так ждал, чтобы затем насладиться заслуженной наградой.

Я жду добрых десять минут, прежде чем, наконец, заставляю себя подняться и в который раз направляюсь в душ.

Проходит час, и я спускаюсь по лестнице, готовиться к последнему ужину семейной встречи Томпсонов. Я помогаю нескольким его двоюродным братьям на кухне — нарезаю помидоры, огурцы и редис в огромную салатницу, болтая о погоде, будто ничто внутри не рвется наружу.

Занять место рядом с Габриэлем за обеденным столом оказывается невыносимо сложно. Я чувствую, как будто тело под напряжением, как будто электричество бежит по коже, и каждое нервное окончание отзывается на его присутствие.

Такой накал я ощущала… даже не помню, когда в последний раз. Предвкушение тянется с того самого момента, как проиграла пари, потом дразнила его на лодке… и почти переполнило, пока лежала на кровати, ожидая его.

Я хотела этого. Хотела, чтобы мы это сделали. Хотела заглушить зуд, который Габриэль так легко способен пробудить. Потворствовать желанию, которое раз за разом разжигает во мне, чтобы хотя бы на время снова научиться игнорировать влечение, что несет с собой в каждую комнату, где бы ни появился.

Но у мужчины, похоже, были другие планы. А моя потребность в нем никуда не исчезла… ни на каплю.

Не тогда, когда лежала без сна в ту последнюю ночь в Оук-Хилле, уставившись в темный потолок, избегая даже взгляда на человека, что отдыхает на другом конце кровати. Габриэль заснул с той легкостью, с какой, кажется, относится ко всему. А я осталась одна — с бешено стучащим сердцем и желанием, которое уже не в силах отрицать. По крайней мере, не перед собой.

Остановить чувства было бы куда сложнее… а и без того уже непросто.

Я провожу часы, остро осознавая его близость, пока первые лучи солнца не начинают заползать сквозь шторы. Тогда, наконец, спускаюсь вниз, чтобы уйти на прогулку вокруг озера.

После позднего завтрака с его семьей мы возвращаемся в Нью-Йорк и расходимся — как всегда.

Теперь я снова в своем знакомом, почти родном офисе. Пространстве, которое подарили несколько лет назад, и которое украсила с куда большей тщательностью, чем собственную квартиру.

Я резко постукиваю носком туфли по мягкому ковру и заставляю себя сосредоточиться на потоке электронных писем, что выстроились передо мной в строгую очередь.

Я на работе с самого утра и приехала даже раньше Алека, чтобы первым делом наткнуться на целую стопку писем от Нейта — все о европейском приобретении.

К тому же «Никур», тот самый технологический стартап, над покупкой которого я работаю для «Контрон», требует еще один раунд переговоров.

Я была уверена, что мы уже уладили все детали.

Впрочем, именно этим и занимаемся — Нейт и я. Мы помогаем Алеку и папе балансировать в сложной игре корпоративной стратегии и находим свою долю вознаграждения среди рисков ведения бизнеса.

Фонд Коннован — это моя попытка создать нечто новое. То, что сможет принести пользу всем нам. Документы уже оформлены, торговая марка зарегистрирована, члены моей «доски мечтаний» согласились занять свои места. Все готово.

Готово уже несколько недель.

Осталось лишь убедить Алека нажать на курок. Да, у фонда будут затраты, но пиар-выгоды, которые это принесет компании, могут оказаться колоссальными.

И даже не говоря о выгодах, это возможность использовать опыт во благо, хотя я прекрасно понимаю — для папы такой аргумент не станет решающим.

Для Алека, возможно. Особенно если день у него задался.

Я опускаю голову на руки. Все это ощущается как нечто слишком тяжелое. Я люблю работу. Люблю эту компанию. Желание быть частью команды никогда еще не было таким острым.

Но начинаю задумываться: не перестали ли Алек с папой посвящать меня в конфиденциальные дела из-за Габриэля? Может быть, решили, что я проговорюсь. Что передам ему информацию, которую тот сможет использовать для «Томпсон Интерпрайзес».

Я замечаю, что в календаре стало подозрительно меньше встреч. И куда меньше срочных задач, с которыми обычно спешили.

А вдруг они правы?

Габриэль хочет меня — это очевидно. Но, возможно, еще сильнее жаждет моей капитуляции. Что, если его способ завоевать контроль — это позволить мне поверить в собственные чувства? Точно так же, как, подозреваю, секс контролирует его.

Но после этих выходных… почти уверена: я не менее уязвима перед такой силой.

Захра стучит в дверь и приоткрывает ее ровно настолько, чтобы заглянуть.

— Вам звонят, — сообщает она.

— Кто?

— Кто-то, с кем вам стоит поговорить. Журналист.

— Из «Бизнес Дайджест»? — спрашиваю я. — Дай им стандартный ответ.

— Думаю, на этот раз вам действительно стоит взять трубку, — тихо говорит она.

В голосе слышится что-то тревожное. Что-то не так.

Что-то всегда не так.

— Секунду.

Когда спустя минуту я поднимаю трубку, отрывистый голос на том конце представляется человеком, которого хорошо знаю по множеству электронных писем.

— Здравствуйте, мисс Коннован. Я — Синтия Шульц из «Бизнес Дайджест».

Я откидываюсь на спинку стула.

— Здравствуйте, Синтия. Чем могу помочь?

— Как вы, без сомнения, знаете, — говорит она обманчиво любезным тоном, — мы пытались связаться с вами и вашим супругом по поводу интервью для «БД».