Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Я закрываю за собой дверь и поворачиваю замок. Громкий щелчок звучит так, будто в нем скрыт особый смысл.

— Точно вовремя, — говорит она.

Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Конни подходит к окну и задергивает льняные шторы, отгораживая задний двор от посторонних взглядов, но сквозь тонкую ткань все равно пробивается свет. Мягкие тени играют на ее коже, обрисовывая каждый изгиб.

Я медленно закатываю рукава.

— Посмотри на себя, — произношу я. — Устроилась и ждешь.

Ее грудь поднимается от глубокого, медленного вдоха.

— Ты сказал, что хочешь получить приз.

— Правда? — шаги приближают меня к изножью кровати, пока колени не касаются одеяла. — Напомни, какой меня ждет приз?

Зелеными глазами она ловит мой взгляд.

— Я, — выдыхает она.

— Именно так, — пальцами я скольжу по ее гладкой икре, поднимаясь выше, вдоль изгиба колена. — Признайся, что помнишь о той ночи.

Ее колени медленно смыкаются, а на губах появляется легкая тень недовольства.

— Давай, принцесса, — говорю я мягко, но с нажимом. — Признайся.

Конни приподнимается на локтях, и, черт возьми, взгляд невольно падает на то, как ее грудь напрягается под крошечным верхом бикини. Похоже, именно этого она и добивалась, выбрав такую позу. Желание стянуть ненужный кусок ткани и увидеть все самому, взвесить ее груди в ладонях, коснуться губами, сжигает изнутри.

— Почти не помню, — отвечает Конни.

В ее голосе звучит легкое высокомерие, которое только сильнее разогревает.

Так всегда бывает, когда мы играем в эту игру.

— Правда? — руками я обхватываю ее бедра, скользя по гладкой коже.

Она чертовски нежная, почти шелковистая.

Я раздвигаю Конни бедра, но не позволяю себе заострить взгляд на крошечном треугольнике ткани между ними. Нет, вместо этого опускаюсь на колени и кладу ладонь ей на голову, притягивая ближе. Слежу за тем, как эмоции вспыхивают и борются в ее глазах. Румянец уже разлился по шее и груди, поднимаясь к щекам, а дыхание стало прерывистым.

— Признайся, что помнишь.

Ее губы приоткрыты, дыхание сбито.

— Это не было частью пари.

Я прикасаюсь губами к ее ключице.

— Признайся.

Из ее груди вырывается новый вздох — мягкий, наполненный чем-то другим. Грудь приподнимается навстречу, и когда я чувствую это прикосновение, ю разум на мгновение замирает.

— Было поздно. Темно, — бормочет она, будто против своей воли. — Мы выпили.

— Верно, — я целую ее в шею, ловя едва уловимый аромат свежести, как будто она только что вышла из душа.

Мое тело уже на грани.

— Что случилось дальше?

— Мы остались одни в коридоре, — шепчет она. — Мы спорили о… о…

Я беру ее руки и поднимаю, укладывая над головой. Глаза Конни широко раскрыты, взгляд обжигающий. В нем искрит раздражение, но где-то в глубине — желание. Режет, словно лезвие.

— Законе о собственности, — подсказываю я, поднося губы к ее лицу, так близко, что чувствую дыхание. — Дело Макмиллиана.

Она слегка кивает. Сейчас, на этом расстоянии, кожа кажется особенно гладкой, и я чувствую каждый сантиметр ее тела, прижатого к моему.

— А потом? Что было потом, принцесса?

Ее бедра едва заметно приподнимаются, повторяя движение моего тела.

— Габриэль, — шепчет она.

— Не хочешь об этом думать? — мои губы почти касаются ее. — О моменте, когда хотела меня. Без сожалений. Без вины.

— Да пошел ты, — шепчет она, а затем тянется ко мне и целует.

Губы мягко и уверенно прижимаются к моим, и я чувствую, как самообладание трещит по швам.

Конни чертовски хороша на вкус.

Ее рот — теплый, настойчивый, с легким привкусом гнева, будто ненавидит меня за это. Или, может быть, за то, что на самом деле… вовсе не ненавидит.

Но она должна признаться, думаю я даже тогда, когда пальцы сжимают ее обнаженную талию. Несмотря на то что вся кровь стремительно отливает вниз, а ее тихий стон растворяется во рту, внутри разгорается неукротимая потребность проникнуть в Конни.

Я осыпаю поцелуями ее тело. В ушах стучит кровь, глуша все остальное.

Я останавливаюсь у края трусиков.

Если есть что-то, чего не позволю Конни сделать, так это использовать сегодняшний день как оправдание. Как повод убедить себя, что мы больше никогда не сможем повторить это. Представить все как простую ставку, как проигранную игру, за которую полностью расплатились. Как безличное «доказательство А» в длинной череде аргументов, почему этого не должно быть. Почему между нами ничего не должно остаться.

Я просовываю руки под ее бедра и резким движением укладываю на кровать. Конни отползает назад, головой опускаясь на подушку. Я провожу пальцами по узкому треугольнику ткани между ее ног, едва прикасаясь, медленно поглаживая.

— Это мой приз, принцесса. Не так ли?

Ее глаза сверкают.

— Да.

По обе стороны бедер завязки, держащие плавки бикини. Очень удобно. Я медленно развязываю одну, затем другую, словно осторожно разворачиваю подарок.

— Габриэль, — произносит она.

В голосе сквозит раздражение и что-то еще, что трудно сразу разобрать. Может быть, разочарование. Как будто делаю все совсем не так, как ей бы хотелось.

И это заставляет ухмыльнуться.

— Что? — спрашиваю я, замерев с руками на поясе ее трусиков.

Конни тяжело вздыхает и чуть извивается, скользя по моим ладоням.

— Неважно.

Правильно. Потому что девушка не может признать то, чего действительно хочет.

Я стягиваю тонкий треугольник ткани, обнажая ее.

Все внутри сжимается при этом зрелище.

— Черт, — выдыхаю я.

Киска розовая, красивая, влажная — и это именно те доказательства, которых я жаждал. Она возбуждена. Для меня.

Я отбрасываю ткань в сторону и раздвигаю ее колени, раскрывая перед собой.

— Ты чертовски хорошенькая, — шепчу я.

Взгляд прикован ко мне, как будто Конни не в силах отвести глаз. Как будто до конца не верит, что это действительно происходит. Щеки залиты ярким румянцем.

— Дотронься до меня.

Ее голос — едва слышный шепот, но в нем столько требовательности, что я не могу не усмехнуться.

— С радостью.

Пальцы скользят по ее мягкости один раз, затем еще, медленно, чувствуя, как под кожей отзывается каждое прикосновение. Я нахожу ее напряженный, возбужденный бугорок и нежно обвожу большим пальцем.

Ее плечи опускаются обратно на кровать.

— Боже…

Я повторяю это движение снова и снова, наслаждаясь ее все более прерывистым дыханием, слушая, как оно становится громче с каждой секундой. Я опускаю голову, пробуя ее на вкус, и, черт возьми, это именно то, о чем я мечтал.

Наверное, даже хорошо, что в университете мы так и не дошли до этого. Иначе я бы годами жил в голодной ломке по ней.

Конни откликается на каждое прикосновение, ее бедра двигаются в такт рукам, а нежная кожа покрывается вспыхивающим румянцем.

Мог бы заниматься этим весь день.

Я скольжу внутрь нее пальцем, не прекращая ласк языком. Ее бедра сжимают голову, обвивая теплом и мягкостью.

— Да, — выдыхает она, — пожалуйста…

С этой точки зрения она кажется идеальным пиршеством, сдержанным и одновременно на грани воспламенения. Соски прижимаются к тонкой ткани верха бикини, туго натянутой поверх напряженной груди.

В штанах член болезненно тверд.

— Только взгляни на себя, — шепчу я, медленно двигая пальцем внутри нее. Клитор набух, словно умоляя о новых ласках, маня вкусить еще раз. — Ты такая мокрая.

Я добавляю второй палец, и дыхание Конни срывается на тихий стон, почти хныканье. Бедра жадно прижимаются к моей руке.

— Кончай, принцесса.

Дыхание сбивается, рвется на части, и когда мои губы снова накрывают ее, Конни встречает это стоном — глухим, захлебывающимся, таким искренним, что все внутри сжимается.

Я продолжаю ласки, не останавливаюсь, даже когда ее спина выгибается дугой, даже когда ноги крепко обвивают меня, притягивая еще ближе.