Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

— Тебе не о чем волноваться.

Я снова занялась пуантами, оставив левый наушник рядом на мягком сером покрывале. В правом ухе оркестр заиграл вариацию. Воткнуть. Вытянуть. Сосредоточившись на движениях иглы и нитки, я прокручивала в голове хореографию вариации, одной из самых моих любимых. Впрочем, исполнять ее все равно тяжело, как бы я ее ни любила.

Вот. Вчера на генеральной репетиции на этой ноте адреналин перестал заглушать боль в лодыжке. Я замешкалась и сбилась с ритма. Да, я требовала от себя слишком многого, но ведь для роли так и нужно.

— Как твое сухожилие? — спросила Ева, словно прочитав мои мысли.

— Нормально.

Услышав любой другой ответ, Ева в ту же секунду побежала бы к Василию, руководствуясь сестринской заботой.

— Врушка, — пробормотала она, все более нервно роясь в косметичке. — Да где же она?

Вытянуть. Музыка в наушнике звучала единым целым с мягким постукиванием по столешнице кисточек для макияжа, шорохом, который издавали мои спортивные штаны при малейшей смене позы, жужжанием обогревателя, который защищал от поздней январской стужи, прочно обосновавшейся за кулисами «Метрополитен-опера».

— Куда подевалась моя счастливая помада? — негодовала Ева, повысив голос до небес.

— Посмотри у меня в сумке.

— Ты же не красишься такой! — Она чуть не сорвалась на визг.

— Нет, но ты-то красишься, — сказала я, оглянувшись. — А я тебя люблю.

Ее плечи поникли.

— И ты знала, что я потеряю свою.

Она выпустила из рук косметичку и с улыбкой потянулась к моей.

— И я знала, что ты потеряешь свою, — кивнула я.

— Спасибо, — выдохнула она с явным облегчением.

Лейси тихонько постучала по дверному косяку, сжимая в руках любимую папку. Я вытащила второй наушник, и музыка затихла.

— До выхода на сцену полчаса, — проинформировала она нас. — Да, и ваша сестра…

— Уже тут, — перебила ее Энн, заглядывая в гримерку с широкой непринужденной улыбкой.

Эта черта досталась ей от отца вместе с карими глазами и золотисто-каштановыми кудрями, которые Энн уложила в сложную прическу. Мы же с Евой скорее пошли в маму — наши волосы были темнее самого крепкого эспрессо. У Евы они всегда были прямыми, но вот чтобы приручить мои кудри нужен был мешок косметических средств и регулярный салонный уход. А локоны Энн всегда выглядели безупречно даже без особых усилий.

Я тут же расслабилась и улыбнулась, как она. В нашей семье, где характер каждого напоминал бурный океан, Энн была скорее пальмой: во время урагана ее шатало, но ничто не могло сломить.

— Энн!

Ева вскочила и бросилась обнимать старшую сестру.

— Ого! — рассмеялась Энн и заключила Еву в объятия. В ярком свете ламп сверкнули бриллианты на ее обручальном кольце.

— Спасибо тебе, Лейси. Дальше мы сами, — сказала я.

Помощница режиссера кивнула в ответ и убежала.

— Выглядишь великолепно! — Энн отстранилась от сестры и быстро ее оглядела. Ее взгляд смягчился. — Костюм сел идеально. Скорей бы увидеть тебя на сцене!

— Я же в кордебалете, — пожала плечами Ева и отошла в сторону. — А вот Алессандра — настоящая звезда. Правда, Алли?

— Разве что сегодня.

Я затянула ряд стежков, а затем несколько раз согнула ногу, чтобы убедиться, что все держится.

— А по-моему, всегда.

Энн опустилась рядом со мной на колени, не боясь помять стильное черное платье, и нежно обняла меня, стараясь не размазать сценический макияж.

Я потянулась к ней и крепко обняла в ответ, зажав иглу двумя пальцами, чтобы не уколоть.

— Как я рада, что ты пришла.

У Энн был талант все улаживать. Папа уехал по делам? Никаких проблем, Энн знает расписание. Мама набросилась на кого-то из нас с претензиями? Энн вмешается, чтобы ее отвлечь. Рядом с Энн мне было спокойно, будто меня баюкали в теплых объятиях. И пускай первой из нас четырех была Лина, Энн гораздо больше напоминала старшую сестру.

— Я тоже, — прошептала она и слегка отстранилась, чтобы оглядеть и меня. — Прекрасна, как всегда. У тебя все получится.

— А я хочу, чтобы у Евы все прошло идеально, — ответила я.

Энн присела на плед, подогнув ноги.

— Как будто ты потерпишь неидеальное, — пробормотала Ева.

Энн бросила на нее укоризненный взгляд. Я положила правую ногу на колено и слегка поморщилась от настойчивого жжения в ахилле.

— Больно?

От Энн ничего не скроешь.

— Я…

— Даже не пытайся сказать, что все хорошо, — предупредила она, устремив проницательный взгляд на мою лодыжку.

— Вчера ей сделали укол кортизона, — сказала Ева, наклоняясь к зеркалу и проверяя свои стрелки.

Брови Энн взлетели.

— Кенна в курсе?

— Как моя лучшая подруга или как врач труппы? Ответ на оба вопроса — да, — парировала я, заправила колготки в другой пуант и принялась за шитье. — Ева, тебе двадцать пять. Не пора ли уже перестать доносить на меня старшей сестренке?

— А тебе не пора ли начать думать о себе? — отчитала меня Энн.

— Завтра, — ответила я, работая иглой.

Завтра декорации сменятся с «Жизели» на «Ромео и Джульетту». На этом представлении Ева тоже будет в кордебалете, а вот я официально освобожусь на следующие две недели — по крайней мере, от выступлений. Как и предлагала Кенна, я собиралась дать отдых лодыжке на день или два, а потом порепетировать с Айзеком и проверить, как все зажило.

— У тебя вечно все завтра, — вздохнула Энн. — Знала бы мама, что ты танцуешь с травмой…

— А у кого, по-твоему, мы этому научились? — съязвила Ева.

Я усмехнулась. Она была права. Выступать, преодолевая боль, как на сцене, так и за ее пределами — первый урок, который преподала нам мама. К сожалению, он сделал из нас не только профессиональных танцоров, но и профессиональных лжецов.

— Все хорошо. Просто у меня были тяжелые две недели — репетиции, выступления, занятия с Айзеком…

— Айзек?

Энн подняла глаза на Еву. Я провела пальцами по бледному шраму на ахилловом сухожилии.

В голове раздался звон бьющегося стекла, но я прогнала это воспоминание, пока оно не пустило корни. Только не сегодня. Сегодня для мамы буду танцевать я, потому что Лине эта возможность так и не выпала.

— Айзек Бёрдан, — ответила Ева.

— А, новый Баланчин [3], — сказала Энн, поднимаясь и отряхивая колени. — Не смотри на меня так, Ева. Даже если я больше не танцую, это не значит, что я не в курсе. Я читаю новости.

Энн не просто читала новости. Она была организатором большинства мероприятий нашей труппы, в том числе летнего фестиваля «Классика в Хэйвен-Коув» — едва ли не главного балетного состязания в категории до двадцати лет, который обрел популярность во многом благодаря нашей матери.

— А я ничего и не говорю, — сказала Ева и вскинула руки, будто сдаваясь. — Просто удивилась, откуда ты знаешь, что Айзека называют новым Баланчиным.

— Только ему не говори, — усмехнулась я, заканчивая последние стежки и завязывая нитку. — Не то его эго раздуется до потолка.

Я согнула и вытянула ногу, проверяя швы, и встала только после того, как испытала их на прочность.

— А ты читала, что Алли ставила балет вместе с ним? — лукаво спросила Ева.

— Правда?

Энн повернулась ко мне. Ее брови поползли вверх.

— Ерунда это все. Ну, может, совсем чуть-чуть правды. До начала сезона «Щелкунчика» он руководил труппой. Хореографию ставил он, я лишь иногда подсказывала, как лучше.

При воспоминании о поздних вечерах в студии и ранних утрах в его постели я улыбнулась. Он не был «тем самым» — этот корабль давно ушел. Он скорее «сейчас самое то», и этого было вполне достаточно.

Улыбкой Энн можно было осветить все здание.

— Фантастика! Собственный балет…

— Посмотрим. — Я постаралась сдержать улыбку, как сдерживала любые ожидания насчет Айзека, и потянулась за костюмом для первого акта.

Я провела пальцами по кольцу с аметистом в правом кармане, расстегнула молнию на поношенной и выцветшей черной толстовке с обтрепавшимися манжетами и повесила ее на спинку стула. Сняла спортивные штаны и надела костюм.