Читать книгу 📗 "Вариация (ЛП) - Яррос Ребекка"

— Повезло тебе! Костюм на молнии, — пробормотала Ева, когда Энн потянулась к замку на моей спине. — У кордебалета костюмы до сих пор на крючках, чтобы подгонять под кого угодно.

Энн взялась за молнию. Я убрала спадающие на плечи волосы, уложенные для первого акта, и решила не реагировать на негодования Евы.

— В следующем году и у тебя будет молния, — успокоила ее Энн и похлопала меня по спине, закончив с костюмом. — Мама была в восторге, когда услышала, что сегодня вы обе выступаете.

Снова накатила волна тошноты. Овощной суп, который я заставила себя съесть час назад, так и просился обратно.

— Она в семейной ложе?

Муж Энн наверняка тоже там. Я подобрала с пола плед и накинула на свою сумку.

— С Финном и Элоизой.

Энн зорко наблюдала, как я несколько раз поднялась на пуанты, чтобы проверить, насколько в них удобно, и размять стопы.

— Мне казалось, Элоиза преподает в Вагановском [4].

Ахиллово сухожилие в знак протеста свело от боли, но я не подала виду.

— Она только что вышла на пенсию. А тебе не просто так дали дублершу, — шепотом закончила Энн и нахмурилась. — Ты слишком нагружаешь ахиллово, и…

— Все пройдет, как только я услышу музыку, — так же тихо перебила я. Взгляд метнулся к Еве, направлявшейся к выходу. — Может, я и согласилась бы на замену в любой другой роли, но Жизель…

Мы с Энн переглянулись. Ее глаза заблестели, но она быстро сморгнула слезы. И, поджав губы, кивнула.

— Идем? — спросила Ева через плечо.

Мимо открытой двери танцоры шагали за кулисы.

— Конечно, — кивнула я, фальшиво улыбнувшись.

Энн взяла меня под руку и тихо спросила:

— Ты разрешила ей одеваться у себя в гримерной? А ей не нужно быть с кордебалетом? Поддерживать командный дух, вот это все…

— Что бы она ни говорила, ей до сих пор не по себе. Для всех, кроме меня, она новенькая.

Я танцевала в этой труппе с восемнадцати лет и к двадцать пятому дню рождения уже прошла путь от начинающей танцовщицы до ведущей. Еву же пригласили на пробы в «Метрополитен» лишь после того, как она несколько лет протанцевала в Бостоне, а затем в Хьюстоне, медленно продвигаясь по карьерной лестнице.

— Просто я хочу, чтобы ей было чуточку легче, — сказала я.

— Ты устроила ее на пробы и согласилась на нелепый аккаунт в «Секондз», от которого она в таком восторге, — ответила Энн, нежно сжимая мою руку. — Думаю, ты достаточно ей помогла.

Ева поджидала нас в коридоре вместе с Василием Козловым, художественным руководителем балетной труппы «Метрополитен-опера». При виде Василия внутри все сжалось. От него зависело, что нас ждет впереди: успех или провал. Его серебристые волосы были как всегда аккуратно подстрижены, а костюм-тройка идеально выглажен. Трудно было поверить, что этому высокому мужчине с живыми голубыми глазами уже исполнилось шестьдесят четыре, как и маме.

В мои годы они с мамой работали в этой же труппе, но Василий со временем ушел в хореографию и женился на нашей директрисе. А мама после рождения ребенка была вынуждена завершить успешную карьеру и в конечном счете стала преподавать.

— А вот и она. — Василий с улыбкой потянулся к моей ладони, и я позволила взять меня за руку. Он небрежно поцеловал мои костяшки, как делал перед каждым выступлением с тех пор, как меня повысили до ведущей танцовщицы. — Готова поразить нас, Алессандра?

— Сделаю все, чтобы вы мной гордились.

Живот скрутило.

Держи себя в руках. Тебя не может стошнить на глазах у Василия! После смерти отца у меня не осталось никого ближе, чем он.

— Сегодня она будет танцевать для мамы, — добавила Ева.

— Софи здесь? — Взгляд Василия метнулся к Энн, и между его бровями залегли две морщинки, словно он пытался вспомнить, кто она. — Она совсем не выбирается из этой своей элитной школы, разве что на «Классику». Она не…

— Я непременно передам ей от вас большой привет, — прервала его Энн, пока он не попросил о встрече и нам не пришлось придумывать отговорки.

— А! — нахмурился он. — Аннели? Дочка, которая не танцует?

— Зато организует мероприятия нашей труппы, и «Классику» в том числе.

Я немедленно встала на защиту Энн, хотя знала, что Василий не хотел ее обидеть. У него была скверная привычка интересоваться лишь теми, кто входил в его круг.

— Да, это я, — ответила Энн с дежурной улыбкой и посмотрела на нас с Евой. — А с вами мы встретимся после выступления. Нужно обсудить планы на лето в Хэйвен-Коув.

— Я не смогу… — начала было Ева.

— Сможешь и приедешь, — перебила Энн и серьезно посмотрела на младшую сестру. — Мы не можем потерять дом лишь потому, что ты не хочешь брать отпуск. — Она перевела на меня взгляд карих глаз. — Тебя это тоже касается. Увидимся.

Она ушла, не сказав больше ни слова, и растворилась в коридоре среди моря танцоров в сценических костюмах.

— Это про дом в Хэйвен-Коув? — спросил меня Василий по пути к сцене.

Танцоры расступались перед ним, словно вода в ручье огибала валун.

— Прошлым летом мама передала нам доверенность на этот дом и поставила одно абсурдное условие. Нам придется продать его, если мы не предоставим доказательств, что каждый год вместе проводим там время, — опередила меня Ева.

— Не похоже на Софи, — удивился Василий. — Она ненавидела этот дом и то, что ваш отец заставлял ее возить вас туда. Сколько летних интенсивов ей пришлось пропустить… Зато из этого выросла «Классика». — Он взглянул на свой «ролекс». — Да, Алессандра! Я поговорил с Айзеком. На следующей неделе он хочет встретиться и обсудить новый балет. Мы планируем включить его в осенний сезон.

Сердце подпрыгнуло.

— «Равноденствие»?

— Вы так его называете? Прелесть.

Василий задумчиво улыбнулся. Затем цыкнул на юную танцовщицу кордебалета, которая выбежала в коридор, и она тут же замедлила шаг.

— Если захотите посмотреть, что у нас вышло, будем рады, — заверила я, изо всех сил стараясь скрыть волнение в голосе. Превыше всего Василий ценил самообладание.

— Весьма признателен, — кивнул он в ответ. Мы как раз подошли к развилке, где коридор раздваивался, уводя за левую и правую кулису. — Удиви меня, Алессандра. И ты, Елена… Максим, а вот и ты!

И он свернул, увидев сына, хореографа и настоящую занозу в заднице. На фотографиях, которые я видела у мамы, Максим был вылитый тридцатилетний Василий.

— Я Ева, — прошипела сестра, как только он отошел подальше. — Я для него пустое место. Но за тебя я рада.

Она обняла меня за талию, и я положила голову ей на плечо.

— Спасибо. К началу следующего сезона Василий запомнит, как тебя зовут. Ты блистаешь ярче всех в кордебалете, это невозможно не заметить.

От криков восторга меня удерживала лишь многолетняя привычка к дисциплине. Если «Равноденствие» включат в осенний сезон, я буду исполнять роль, созданную специально для меня.

Мы вошли в блаженную темноту кулис для обязательного ритуала перед выходом на сцену. Я шла мимо других танцоров и работников сцены и с каждым шагом время словно бежало вспять. Когда мы подошли к занавесу, где лишь узкая полоска света отделяла нас от публики, я будто перенеслась в детство: мне шесть лет, я стою за кулисами и выглядываю в зал, стараясь увидеть маму и папу.

Только тогда мы с сестрами стояли тут вчетвером, а теперь нас только двое.

— Я ее вижу, — прошептала Ева. Она была чуть выше моих ста шестидесяти пяти сантиметров и смотрела поверх моей головы.

— И я.

Я окинула взглядом наши семейные места — правый бельэтаж, седьмая ложа — и тут же увидела маму с ее лучшей подругой Элоизой. Ладони запылали, сердце бешено заколотилось.

Вот черт! Она уже не в настроении.

Для посторонних легендарная Софи Ланжевен-Руссо была королевой балетной труппы «Метрополитена» и вершиной изысканности и элегантности, но я видела перед собой пороховую бочку с подожженным фитилем. Мама сидела, вздернув подбородок и расправив плечи. Темные волосы с проседью уложены в безупречный французский пучок. Ее выдавали руки, всегда идеально ухоженные: глядя вниз, на оркестр, она нетерпеливо барабанила пальцами по перилам. Она не смотрела, а выискивала недостатки. Когда флейтист, явно опаздывая, пробежал к своему месту, мама неодобрительно поджала аккуратно накрашенные губы.