Читать книгу 📗 "Элита (СИ) - Салах Алайна"
Домой иду пешком, нарочито не торопясь и крутя головой по сторонам в надежде изыскать скрытую красоту в чужеродном городе.
Поскрипывая штангами, мимо проезжает полупустой троллейбус и, устало покачнувшись, тормозит у остановки. Из него выскальзывает парнишка лет двенадцати с рюкзаком за плечами и, ни на кого не глядя, припускает к ларьку с шоколадками.
— Да ты не слушай ты его, мудака ебанного, — долетает до меня возмущённый женский голос продавщицы, которая, заметив покупателя, вышвыривает окурок в урну и неуклюже втискивается в узкую дверь. — Кварплату пусть оплатит сначала…
В подъезде пахнет хлоркой и пирогами. Мама открывает дверь в фартуке и хлопковом платке — типичные атрибуты её кулинарных будней.
— Ну как прошло? — её взгляд с надеждой шарит по моему лицу. — Что в деканате сказали?
— Документы приняли, — отчитываюсь я, скидывая ботинки. — Осталось пройти собеседование.
Мама улыбается, говорит, что приготовила мою любимую ватрушку. Терпеливо дожидается, пока я разденусь, бормоча «я сама-сама», поднимает упавший шарф. Все эти дни она старается так, что у меня не хватает духу демонстрировать своё упадническое настроение. Я со слабой улыбкой благодарю её и прохожу на кухню.
Небольшая двушка с крохотной кухней, которую мы арендовали, пока не обзаведёмся собственным жильём, отмыта до блеска. На столе появилась пластмассовая ваза с искусственными цветами, тюли пахнут лавандовым кондиционером. Этот аромат отзывается во мне мучительным приливом тоски: точно так же пахло в доме Демидовых. Этот кондиционер мама всегда добавляла при стирке. Им пахло постельное бельё, скатерти, полотенца… Им были пропитаны футболки Леона.
Мама скидывает салфетку с чугунной сковороды, разнося по кухне запах ванили и творога, ставит на стол кружки — новые, в горох. Рассказывает, что завтра придёт сантехник починить текущий кран, и что когда-то у бабушки была точно такая же люстра, как здесь.
Я макаю чайный пакетик в кипяток, изредка вставляю что-то вроде «ага», «здорово», «круто». Мама старается изо всех сил — это заметно. Каждый вечер готовит что-то вкусное, не напрягает меня уборкой, а вчера даже предложила вместе сходить в кино — выяснилось, что неподалёку есть кинотеатр.
Два дня назад вернулась с рынка с двумя большими пакетами и с воодушевлением демонстрировала приобретения: яблоки по акции, прихватки с пятидесятипроцентной скидкой, металлический дуршлаг, который мы заберём в новую квартиру, флисовое покрывало, которым можно укрываться, сидя на диване, чистящие средства от местного производителя по бросовой цене, флакончик туалетной воды для меня.
Из очевидных плюсов: мама спит в гостиной, у меня по-прежнему есть своя комната, в которой можно закрыться и в одиночестве поплакать. Я скучаю по Леону так сильно, что намеренно ложусь в кровать рано, в надежде поскорее уснуть и тем самым отключиться от мучительной реальности.
В день приезда сюда я купила на вокзале новую симку и отключила старую. Едва ли меня надолго хватит, но пока так. Я скучаю по Леону так сильно, что, кажется, если услышу его голос — забуду обо всём и прыгну в первую же попутку.
75
Леон
Моя зависимость от Лии стала особенно явной в её отсутствии. Всё, что когда-либо представляло для меня интерес, утратило вес, вкус и цвет.
Каждое утро я на автомате встаю, завтракаю, принимаю душ и сажусь в машину, чтобы поехать на тренировку, а затем — на учёбу, не получая при этом ни эмоций, ни пищи для ума, ни удовольствия. Всё это лишь пресная, наработанная годами рутина, фон для её отсутствия.
Согласен, тенденция нездоровая, но пока по-другому не получается. В голове упрямо засела мысль, что Лия не уехала бы, если бы в действительности верила в мои чувства. Кажется, подбери я нужные слова, как она в день рождения Тимура, или будь я настойчивее, она бы осталась. Задержись я в её комнате или сумей достучаться в тот день до Инги — всё могло бы быть иначе.
Сидя за рулём, я гипнотизирую месиво из дождя и снега, стекающее по стеклу, и в тысячный раз набираю её номер. Не Лии, конечно, — он уже неделю отключён, а её матери. Пока идут гудки, у меня остаётся надежда.
Бип-бип-бип-бип, — бесполезно бубнит динамик.
Я отрываю смартфон от виска с намерением вернуть его на консоль и вдруг слышу спасительное «алло». Нервные окончания вспыхивают неверием и эйфорией, как если бы я продолжительное время умирал от жажды и внезапно наткнулся на родник.
— Алло, Инга! Слышите меня?! — слова набегают одни на другие, упорядочить их сейчас не под силу. — Пожалуйста, не вешайте трубку… Мне нужно поговорить с Лией. Это очень важно для нас обоих.
— Здравствуйте, Леон Виленович, — её голос звучит почти устало. — Я ответила только для того, чтобы попросить вас больше сюда не звонить. Лия достаточно пострадала… Отчасти по вине вашей невесты. Она пытается обжиться на новом месте. Это непросто, но она очень старается. Не нужно ей мешать.
— Я прошу вас…
— Не обижайтесь, но я больше не буду отвечать на ваши звонки, — перебивает она. — Я очень благодарна за всё, что ваша семья для нас сделала, но дальше мы будем справляться сами. Если вы хоть немного цените и уважаете Лию, то примите это и оставьте её в покое.
— Я не могу оставить в покое, потому что люблю…
Эти слова слышны только мне, потому что в динамике уже равнодушно пружинят гудки.
Отшвырнув телефон, я исступлённо зажимаю глаза ладонью. Да твою же мать!
Происходящее похоже на дебильный фильм, где злая мачеха всячески препятствует счастью падчерицы, но с одной лишь поправкой на то, что Лия для Инги — родная дочь. Знаю, в чужую семью не стоит ни лезть, ни осуждать, но разве сейчас такое возможно?
Я, блядь, не просто осуждаю Ингу — я хочу от души её встряхнуть. Догадывается ли она, на какие жертвы ради неё идёт Лия? Понимает ли она, что лишает дочь выбора и надежды на лучшее будущее? Сдаётся мне, что нет, иначе бы она дала мне шанс объясниться.
Телефон, застрявший в дыре подстаканника, натужно вибрирует. Я, не глядя, мажу пальцем по экрану и слышу ироничный голос Макса:
— И чем занимается в эту пятницу сын будущего мэра? Выпить не хочешь?
Я трогаю реле стеклоочистителя, стирая мутную завесу с лобового. В последнее время мы с ним редко видимся: тусовки в клубах и барах, где Макс завсегдатай, мне не слишком интересны. Но сейчас понимаю: его компания — именно то, что нужно, чтобы ненадолго отключить голову.
— Говори, где и во сколько, — произношу я, опуская ногу на педаль газа.
— Богатые тоже плачут? — хмыкает Максим, глядя на меня поверх бутылки нефильтрованного.
— А ты разве из тех, кто считает, что счастье в деньгах? — мрачно изрекаю я.
— Считал бы так — сидел бы смирно в ногах уважаемого Вилена Константиновича и гавкал по его команде, — ехидничает он. — Ладно, говори, что случилось. А то уже полчаса сидим молча, как два долбоёба.
— Ты так умело выводишь на разговор, что удержаться сложно.
— Короче, пока ты ломаешься, я сам скажу. Дело в дочери Инги, — с усмешкой выдаёт Максим и в ответ на мой удивлённый взгляд поясняет: — Ещё на дне рождении Каролины было понятно, что ты залип. То, что я не появляюсь дома, не означает, что я не в курсе. А ещё ты кинул Эльвиру — респект тебе за это, кстати. Породниться с мудилой Дениской — такое себе.
Поднеся ко рту стакан виски, я делаю длинный глоток.
— Инга уволилась. И увезла с собой Лию хер пойми куда.
— Она вроде совершеннолетняя. Если бы захотела — осталась.
— Не всем по наследству достаются сто квадратов в центре и твой нездоровый похуизм, — отрезаю я, чувствуя поднимающееся раздражение. — Она переживает, что мать не справится одна.
— Ну, значит, придётся её забыть, — небрежно бросает Макс, жестом заказывая бармену ещё одно пиво. — Долго один не заскучаешь. Девчонки на твою смазливую рожу как зомби ведутся. Хотя, скорее всего, дело в «Порше».
