Читать книгу 📗 "Лучшие враги навсегда (ЛП) - Хейл Оливия"

Я делаю шаг вперед.

— Габриэль, я действительно хочу извиниться за тот день. За то, что тебя так обвинили… и за то, как я отреагировала. Я просто испугалась.

— Я знаю, — говорит он.

Он смотрит вниз, на свои туфли, и глубоко вздыхает.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Что-то, в чем я был нечестен.

Желудок скручивается в тугой узел, но я киваю. Я готова. Или, по крайней мере, хочу быть готовой.

— Хорошо.

Габриэль кивает в сторону дивана, и я сажусь. Ничего уютного в этом нет, особенно когда каждое нервное окончание во мне напряжено до предела.

Он не садится. Остается стоять, опершись руками на спинку дивана напротив.

— Я думал написать тебе. Письмо. Но никогда не умел выражать себя на бумаге, — говорит он и отводит взгляд в сторону. — Много лет назад я пришел на первый курс в Гарварде. И там была ты. Это был первый раз, когда я увидел тебя после стольких лет.

— Да, — шепчу я.

— И я не мог отвести взгляд. Спорить с тобой было, без сомнений, лучшей частью всего юридического факультета. Благодаря этому стоило терпеть утомительные часы с учебниками и эссе, — он вздыхает и качает головой. — А потом случилась та ночь. Прямо перед летними каникулами. Мы переспали. И я знал — ты сочтешь это ошибкой. До каникул оставалась неделя, и все означало стажировку… но осенью, когда мы вернулись бы — я собирался все изменить. Собирался бороться.

Он замолкает.

— Но ты вернулась с ним.

Я смотрю на Габриэля, и напряжение внутри тает, превращаясь в ледяной шок. Он говорит о том самом. Об университете. О моем бывшем.

О том, о чем никогда не говорил.

Габриэль всегда казался невозмутимым. Уверенным. Надменным. Самодовольным. Никогда бы не подумала, что он чувствовал все это… тогда.

— Я ненавидел Блейка, — говорит Габриэль. — Знал, что это нечестно. Но я ненавидел его — за то, что ему позволяли быть рядом с тобой, за то, что он был умным и логичным выбором, за то, что был чертовски скучным. Я ненавидел его за то, что он был не Томпсоном.

— Да?

— Да, — резко отвечает он. — Осенью я вернулся в кампус, чтобы найти тебя. А он был на каждом шагу.

— Сначала мы просто дружили, — тихо говорю я.

Я помню ту осень. Я сменила прическу, отрезала челку, проводила больше времени с Блейком. А в Гарварде все искала глазами Габриэля. Я видела его — в кампусе, в коридорах — но всегда издалека, он всегда был в окружении команды. Лишь один раз посмотрел на меня. Один. И больше — никогда.

Пока мы не стали юристами, соперниками. Коннован против Томпсона. Битва, для которой нас и растили.

— Да, — говорит он. — Мы никогда не были друзьями, Конни.

— Думаю, нет.

— Но это не мешало хотеть тебя, — говорит он.

Мой голос дрожит.

— Все эти годы?

— Каждый.

— Я не знала, — бормочу я. — Ты никогда ничего не говорил.

Габриэль бросает на меня тяжелый взгляд, полный сожаления.

— Конечно, нет. Ты же ненавидела меня.

— Потому что думала, что ты ненавидишь меня. Ты вечно подкалывал меня. Вечно спорил. Высмеивал мои аргументы. Звал принцессой… Все, чем мы занимались годами — это спорили!

Он с силой проводит рукой по волосам.

— Потому что это был единственный способ, который у меня оставался. Я признаю, это был паршивый подход. Я говорил массу глупостей.

— Ты специально злил меня. Каждый раз.

Габриэль сжимает челюсти, а потом выдыхает, уставший и раскаявшийся.

— Да. Потому что каждый раз, когда ты злилась, я знал, что ты уйдешь. Вернешься к своей жизни, своим мечтам. К своей квартире. К тому молокососу. Флиртовать с тобой было бы нечестно. Не тогда, когда не мог ничего предложить. Не тогда, когда знал, как многого ты заслуживаешь… и что значило бы быть со мной.

Я качаю головой. Его слова проникают в душу, медленно, будто растворяются где-то в груди.

Он… все это время?

Воспоминания всплывают — одно за другим. Все те короткие встречи: на конференциях, у переговорных столов, на приемах и благотворительных вечерах. Всегда напряженные. Всегда мимолетные. Я думала, ему просто нравится задевать меня. Что он наслаждается тем, как я киплю от злости.

— Я не знала, что ты это чувствовал, — говорю я.

— Да, — тихо отвечает он. — Мне многое нужно искупить.

Мои глаза расширяются, озаренные догадкой.

— Все те причины, которые ты озвучил, когда мы были пьяны в Вегасе..? Почему это «хороший брак»?

Он усмехается.

— Ага. Я их не на ходу придумал.

— Но ты ведь не…

— Не планировал ту ночь? Ни капли. Обещаю, принцесса, если бы ты не предложила ту часовню, я бы не пошел на это. Но ты предложила. И я тоже был пьян. Только на следующее утро все похмелье стало очень реальным.

Я выпрямляюсь, хмурясь.

— Тебя не было, когда я проснулась в номере.

— Нет. Меня тошнило, — говорит он. — И я знал, что ты возненавидишь себя за то, что мы сделали. За всю карьеру я выиграл сотни переговоров, применял самые грязные трюки. Но никогда не чувствовал себя так ужасно, как тогда.

— Мы приняли это решение вместе. Это была… совместная ошибка.

— Да, полагаю, — он обходит диван и берет что-то со столика.

Стопку бумаг. Габриэль кладет их на журнальный столик передо мной. Я вижу его подпись на первой странице. Документы о разводе. Без долгих разбирательств. Без раздела имущества. Без споров. Просто имена. Подписи. Бумага.

Я молча смотрю на них.

— Ты моя жена, — говорит он, — и я хочу, чтобы так и оставалось. Хочу этого больше всего на свете. Мы могли бы быть хорошей парой, Конни. Я это знаю. И думаю, ты тоже.

— Но за то, чтобы быть моей женой, приходится платить, — говорит он. — Твоя семья может никогда этого не принять. Мир, возможно, тоже не поймет. Если мы решим быть вместе, придется всю жизнь лавировать в семейных и социальных тонкостях. И я бы… черт возьми, принцесса, я бы предпочел видеть тебя свободной и счастливой, чем привязанной ко мне, если действительно этого не хочешь.

— Габриэль… — шепчу я.

— Месяцы после Вегаса были лучшими в моей жизни. Я понял, что есть кое-что, что нравится больше, чем спорить с тобой. Мне нравится быть счастливым с тобой. У меня никогда не было серьезных отношений. Я слишком много работаю, у меня отвратительная родня, и я не знаю, как быть мужем. Но хочу быть твоим, если ты хочешь меня.

Он садится напротив, и в глазах отражается теплый свет.

— Мы необязательно должны находиться в этой квартире. Необязательно у тебя на пальце должно быть это кольцо, если хочешь другое. И, принцесса… мне не обязательно быть Томпсоном.

У меня перехватывает дыхание.

— Что?

— Я могу уйти в отставку. В Нью-Йорке полно работы для юристов. Если это облегчит нам жизнь, я поступлю так без колебаний.

Я не могу дышать. Легкие не справляются, в глазах плывет, и я часто моргаю, чтобы не заплакать. Может, уже поздно.

— Констанция… я говорю, что люблю тебя, — произносит он. — Позволишь любить тебя?

Слеза скатывается по щеке, обжигая кожу.

Его глаза расширяются.

— Конни?

— Я уволилась с работы, — говорю я.

— Ты что?

— Вчера. Ну, я отправила Алеку заявление по электронной почте.

— Почему? — на его лице смесь потрясения и непонимания.

Слезы снова подступают к глазам.

— Потому что не хочу, чтобы мы разводились.

В его глазах что-то вспыхивает. Габриэль резко встает с дивана, обходит его и садится рядом, большим пальцем смахивая слезу.

— Не хочешь?

— Нет. Правда не хочу.

— Тогда почему ты плачешь? — спрашивает он. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, принцесса.

— Мне всегда нравилось спорить с тобой, — говорю я. — Это заставляло чувствовать себя живой. Но мне также нравится быть с тобой, когда мы не спорим. Пусть это и пугает. Я боялась признаться в этом себе и тебе. Потому что это делает меня… уязвимой.

Он улыбается. Голос опускается до шепота, теплого и обволакивающего.