Читать книгу 📗 "Бывшие. Папина копия (СИ) - Ви Чарли"

Я рискнула взглянуть на него. Его лицо было каменным и каким-то потухшим. Он смотрел на меня, и мне почудилось, что он видит меня насквозь – всю мою ложь, весь мой страх, всю мою боль.

ЗАчем я показывала Алёне его фотографию? Мне просто так хотелось её приободрить, что я достала единственное фото Артёма и показала дочке. Я не думала, что судьба сведёт нас вместе ещё и так скоро. Да и не думала, что Алёна запомнит его внешность, и сможет узнать во взрослом мужчине того молодого парня со смеющимися глазами.

– Ясно, – наконец произнёс он тихо. Слово повисло в воздухе, холодное и тяжёлое. – Герой. Погиб. Сочувствую.

Слово «сочувствую» повисло в воздухе, холодное и безжизненное, как надгробная плита. Оно хоронило под собой всё: наше прошлое, его боль, мою ложь. И на мгновение мне показалось, что это сработало. Что он поверил. Что кошмар закончился.

Но потом он усмехнулся. Коротко, беззвучно, скорее гримаса боли, чем улыбка. Он опустил голову, и в его позе читалось такое разочарование, такая усталая горечь, что мне тут же захотелось рассказать правду.

– А я уже подумал... – его голос был тихим, приглушённым, будто он говорил сам с собой. – Глупость, да? По времени почти сходится. Уже представил себе... всё.

Каждое его слово вонзалось в меня острее любого ножа. Он хотел, чтобы она была его. Он уже успел представить себе эту реальность, пока я отчаянно цеплялась за свою бессовестную и наглую выдумку.

Я покачала головой, заставляя себя быть твёрдой, холодной, непробиваемой. Последний бастион, который нельзя было сдать.

– Нет, – сказала я. – Она не твоя. Это мой ребёнок. И только мой.

Он медленно поднял на меня глаза. И в них не было ни гнева, ни ненависти. Был лишь бездонный, измученный вопрос. Он смотрел на меня так пристально, словно пытался прочитать правду не в моих словах, а в самой глубине моей души, сквозь все слои лжи и страха. Этот взгляд был невыносим. Он видел слишком много.

Мне захотелось закрыться, убежать, спрятаться. Но я могла лишь лежать, пригвождённая к больничной койке его пронзительным, всепонимающим молчанием.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он снова заговорил. И когда он это сделал, в его голосе не было ни капли упрёка. Лишь какая-то странная нежность.

– Хорошая девочка, – произнёс он тихо, и слова его прозвучали как благословение, как прощание. – Очень... светлая.

– Думаю, у тебя не хуже, – выдохнула я.

Он замер, и на его лице промелькнула тень непонимания.

– У меня? – переспросил он. – У меня нет детей. И семьи тоже.

Я смотрела на него и не понимала. Как это нет семьи? А как же та? Другая? Которая была лучше меня.

– Ладно, я пошёл. Тут тебе фруктов немного принёс и сладкое.

Он поставил на тумбочку рядом с кроватью пакет.

– Давай, выздоравливай. Если нужна будет помощь, обращайся.

– Пока, – ответила я и кивнула.

Артём вышел. Оставив после себя и боль, и смятение в душе, и понимание того, что я до сих пор его любила. А ещё много вопросов, на которые я не надеялась получить ответы.

Глава 9

Я вышел из палаты и отошёл на пару шагов. Упёрся спиной в холодную кафельную стену коридора, стараясь заглушить хаос в голове ровным, механическим дыханием. В груди будто осколок застрял – острая, глухая боль, которую не вытащишь пальцами.

Вроде бы всё логично. Всё объяснимо. Девочка в стрессе, мать рассказывала о погибшем герое-отце. Я – пожарный, спас её. Она перепутала. Но почему тогда каждая её запинка, каждый испуганный взгляд, будто шлагбаум перед правдой, лишь сильнее загоняли меня в уверенность: она лжёт.

Я уже поверил. Поверил так сильно, что мысль о том, что Алёна не моя, причиняла почти физическую боль.

Мария Фёдоровна со своей ядовитой неприязнью, её торопливое «мы сами справимся», когда я спросил, куда они переедут... Словно стена, которую воздвигли вокруг девочки. А я-то хотел помочь. Знал ведь по работе – после пожара начинается адская волокита с документами, жильём, компенсациями. Одна женщина с ребёнком в этой мясорубке... Чёрт.

В кармане грубо и настойчиво заворчал телефон. Архип. Словно сканером прочуял моё состояние.

– Але, – бросил я в трубку, сглатывая ком в горле.

– Волков, ты где завис? – его голос, привыкший рубить сплеча, не терпел соплей. – По «котельным» вопрос есть. Срочный.

«Котельные» – наш с ним проект. После армии решили, что с меня хватит команд и указов, пора своё дело крутить. Занялись установкой современных систем отопления и водоснабжения – дело нужное, а с нашим опытом должно было выстрелить. Но пока буксовало на старте.

– В больнице, – буркнул я, не в силах соврать.

– Что у тебя опять случилось? – мгновенно насторожился Архип. Зная друга, я представил как он уже мысленно перебирает варианты ЧП. Великий стратег, мать его.

– Нет. Навестил кое-кого. Через сорок минут буду.

– Жду. Только давай не рискуй. Если не можешь, так и скажи.

– Сказал же, скоро буду, – отозвался я и скинул звонок.

Час спустя я уже сидел в его кабинете, который больше походил на штаб: голые стены, карта города, стол с мощным ноутбуком. Пахло свежей краской и металлом. Архип, с его богатырскими плечами и цепким взглядом разведчика, с порога ткнул пальцем в мою повязку.

– Это что за новое украшение? В подворотне подрался?

– Хуже, – отмахнулся я, опускаясь в кресло. – По работе.

– Не похоже на рабочую царапину. Варишь кашу из топора один? Говори давай, чего киснешь.

И понеслось. Я не планировал выкладывать всё, но слова пошли сами, короткими, рублеными фразами. Про пожар. Про то, как вынес Веронику. Про маленькую Алёну, которая вцепилась в меня, как в единственную скалу в шторм. Про её «папа». И про сегодняшний разговор – уклончивый, который не давал мне покоя.

– ...И вот, блин, – закончил я, сжимая в руке стакан с водой, – вроде бы всё ясно. А внутри – нет. Чувствую, врёт. А доказательств – ноль. И ребёнка... я уже почти поверил, что она моя. За эти сутки.

– Да всяко бывает, – усмехнулся Арип, с ноткой неверия.

– Ты просто не видел её. Увидел бы, так не говорил.

Архип слушал, не перебивая, его лицо было каменной маской. Когда я замолчал, он тяжело вздохнул, протёр рукой лицо.

– Ну ты и дурень, – констатировал он беззлобно. – Размяк совсем. Думал, из тебя после армии хоть толк будет.

Я лишь хмыкнул. Ждать от него сочувствия было бы наивно.

– Слушай сюда, – Архип облокотился на стол, глядя на меня в упор. – Чего мозги паришь? XXI век на дворе. Есть же тесты эти... ДНК. Берёшь у ребёнка волосинку, свою слюну – и в лабораторию. Через неделю всё ясно как божий день. Вся твоя драма решается за пару тысяч рублей.

Я замер. Стакан в моей руке остановился на полпути. Простое, гениальное в своей очевидности решение. Почему я сам не додумался? Всё усложнял, ходил по кругу, а ответ лежал на поверхности, как автомат после разборки.

Чёрт возьми. Он прав.

– Точно, – выдохнул я, и в груди наконец стало немного легче, будто камень, который давил сдвинулся, уступая место знакомому азарту, чёткому плану действий. – Ладно. Разберусь с этим. Спасибо, братан.

Архип усмехнулся, его лицо, наконец, смягчилось.

– Вот и ладно. Разрулишь свои дела – вернёмся к «котельным». Контракт на тот жилой комплекс просит, чтобы мы цену пересмотрели. Без тебя не решу.

Я кивнул, уже мысленно прикидывая, как это провернуть. Аккуратно, чтобы ребёнка не напугать. Может, через ту медсестру, которая вчера была помягче? Или... да чего уж там. Правда дороже.

Архип внимательно наблюдал за мной. – Ну что, допёрло? – спросил он, достав пачку сигарет. – Или ещё поноешь из-за своей трагедии?

– Допёрло, – коротко бросил я, вставая. – Спасибо, что встряхнул.

– Всегда пожалуйста, – он хмыкнул, закуривая. – Только смотри, без фанатизма. Не надо ночью в окна к ним вламываться за этим... биоматериалом.

– Обойдусь без твоих советов, – отвтеил я уже накидывая ветровку. – Сначала надо их найти. Мать Вероники адрес сказать не захотела.