Читать книгу 📗 "Кулачные бои в легком весе - Китсон Мик"

— Ха! Мне казалось, вам самому нравилось смотреть на бой и выпивать с его светлостью, — перебила я, пересекая зал, чтобы усадить Билла обратно в кресло у камина.

— Мне очень даже нравилось, хотя жаль, что ты не добила эту бабу. Твой бой считается недействительным, букмекеры не выплатили выигрыши, а ты не получила свой приз.

— Выходит, вы потеряли деньги, сэр Эндрю?

Он поежился от этой неловкой мысли.

— Ваш недостаток мастерства причинил мне некоторое неудобство, мисс Перри.

— Что ж, тогда я утешена.

Солдаты и констебли нашли саквояж Пэдди и конфисковали деньги как незаконный доход. Забрали всё: плату за вход, выигрыш по ставкам Пэдди на Джема и двадцать гиней призовых, полученных моим женихом. Пэдди сидел за стойкой и рыдал, читая показанный ему капитаном ордер на конфискацию.

Когда стражи порядка ушли, я поднялась к себе и осмотрелась: седельные сумки Томми были на месте, как и один из пистолетов, завернутый в мои нижние юбки.

В зале все хранили молчание. Джейни принесла последний оставшийся бочонок пива, открыла его, налила кружку и передала ее Биллу.

Он сидел у огня и качал головой:

— Нам конец. Осталось всего несколько шиллингов за пиво и фрикадельки, а потом мы окажемся в работном доме. Надо бы обойти всех, кого я поил бесплатно эти годы: пожалуй, они должны мне за эль целое состояние.

Пэдди нашел за баром старую бутылку портвейна и разлил нам всем по стаканчику. Свою порцию он тянул с видом человека, поставившего на кон пенни и проигравшего целый мир. Все молча сидели, размышляя о том, что потеряли и чем пожертвовали. У меня под глазами расплылись багрово-фиолетовые пятна, на бровях красовались ссадины, а нижняя губа распухла и саднила. Джем, если не считать пары отметин на щеках, по-прежнему был прекрасен, как дитя.

Когда стемнело, я зажгла свечи и лампы, а потом долго стояла у задней двери «Чемпиона», разглядывая поле, на котором дралась утром. Двое оборванных шахтеров с фонарем внимательно рассматривали землю в поисках оброненных монет. Следя за покачивающимся огоньком над черной землей, я думала о Томми, убежавшем на пустошь, и надеялась, что еще увижу его, хотя не знала, удалось ли ему спастись от солдат и полицейских, шедших по следу. Я помолилась Богу, чтобы он сохранил Томми свободу и вернул мне брата, и добавила «во имя Иисуса», как делал преподобный во время службы.

Ответ на свою молитву я получила той же ночью: когда Билл, Джейни и Пэдди пошли спать, раздался тихий стук в окошко. Мы с Джемом еще сидели у камина, и я мигом бросилась к задней двери, чтобы впустить брата. Он замерз до полусмерти в старом пальто Билла и его кепке.

— Прости, Энни, — сказал Томми. — Мне следовало сидеть здесь, но я должен был тебя увидеть. Ты дерешься даже лучше Большого Тома! Я тобой горжусь!

Мы усадили бедняжку у огня, я налила ему портвейна и дала хлеба.

— Сэр Эндрю узнал тебя по ленте, Томми, — сказала я.

— Это мамина лента, — ответил он. — И я ни за что не сниму ее.

Мы понимали, что нужно поскорее увезти моего брата, доставить его в Ливерпуль и посадить на пароход в Америку. Я сходила и разбудила Кэпа, спавшего у себя на барже.

— Я готов отвезти Томми в Ливерпуль, — сказал он. — А если у вас найдется пять фунтов, мы сможем посадить его на судно до Филадельфии. Я знаю одного шкипера, который возьмет парня.

— Брату придется все время прятаться в носовой каюте, — предупредила я. — Его повсюду ищут.

— Можно посадить его на поезд, — предложил Джем. — Новый, который идет из Типтона в Манчестер, а там Томми пересядет на другой поезд.

Кэп покачал головой:

— За поездами, дилижансами и дорогами будут следить. А на баржи нынче никто внимания не обращает. У меня сейчас полтрюма загружено углем. Никто не удивится, если я завтра отчалю. Только у нас уйдет на дорогу почти неделя, и мне понадобится помощь этого парня, — он потрепал по плечу Джема, — чтобы проходить шлюзы и кидать уголь в топку.

— Я согласен, — сказал Джем. — Заодно и за Томми пригляжу.

Томми взял свой мешок и пересчитал награбленное. Десять фунтов он взял себе на проезд в Америку, два отдал Кэпу и оставил мне два фунта шиллингами и медяками.

Кэп уставился на банкноты, которые вручил ему Томми:

— Если бы мир был справедлив, эти деньги вернулись бы к гвоздарям, у которых их отняли.

— Да. Но мир несправедлив, — вздохнул Томми. — И, сколько ни отдавай, этого не исправить.

Мы просидели у камина до утра, а когда рассвело, Кэп запустил паровой двигатель и накрыл груз парусиной. Поверх угля он набросал тюков и мешков, чтобы снаружи казалось, будто трюм загружен полностью, и устроил для Томми убежище в центре посреди тюков сена. Я принесла им хлеб, чай и сыр из кладовки. Еще брат оставил себе старое пальто Билла. Вынув один из пистолетов, Томми протянул его мне со словами:

— Никогда не знаешь, когда может пригодиться пушка, Энни. Особенно в твоем деле.

В общем-то, он был прав, поэтому я снова спрятала пистолет в ящике с панталонами и нижними юбками.

Когда рассвело и баржа уже стояла под парами, мы вышли на берег канала. В утреннем свете Томми разглядел фингалы у меня под глазами, перебитый нос и ссадины на лбу, оставленные мощными кулаками Молли Стич. Обхватив ладонями мои щеки, брат ласково произнес:

— Хватит драться, Энни. Не хочу, чтобы тебе снова досталось. Я напишу тебе из Америки, и вы с Джемом сможете приехать ко мне, да и старого Билла берите с собой.

Я рассмеялась и крепко его обняла.

Джем подошел, поцеловал меня и сказал:

— Я вернусь через неделю с небольшим, Энни. И я люблю тебя сильнее, чем пристало человеку в своем уме.

Я коснулась его милого лица и произнесла строки из Бёрнса, которые лучше всего подходили для прощания с любимым:

Мне казалось, что Джем непременно расплачется от этих слов, ведь песни Бёрнса способны высечь слезу даже у каменного изваяния. У моего любимого действительно увлажнились глаза, но он просто развернулся и пошел на баржу.

Томми помахал мне рукой и нырнул в трюм, Кэп повернул рычаг, и баржа с пыхтением принялась взламывать тонкий лед на канале.

Я вернулась в дом и поставила на огонь медный котелок, чтобы принять ванну перед камином, пока не проснулись Билл, Джейни и Пэдди: нынче утром я была приглашена на чай в дом викария.

Глава двадцать пятая

Окна гостиной выходили на сад, огороженный стеной из красного кирпича. В то холодное декабрьское утро недавно высаженные деревья стояли голые, на рододендронах и азалиях поблескивал иней, а лужайка была вытоптана до грязи ногами работников, совсем недавно закончивших строительство. Даже в полдень в гостиной горели свечи, потому что низкое зимнее солнце не освещало заднюю часть дома. В полной тишине Джесси расставляла для чаепития яркий сервиз валлийского фарфора традиционной палитры с цветочными завитушками, который так любила покойная миссис Уоррен. По словам хозяйки, это была лучшая посуда, какую мог себе позволить рабочий человек, и она вполне подходила для скромных нужд дома викария. В серванте хранился еще один сервиз тонкого фарфора, но Джесси решила, что сегодняшняя гостья не заслуживает ни его, ни траты сил на распаковку и протирку чашек.