Читать книгу 📗 "Обед, согревающий душу - Юн Ким Чжи"
— Я сбегаю поменять. Дождись меня, хорошо? Понимаю, ты голодна, но потерпи немножко. Я быстро! — обратился Хынмин к кошке и схватил пакет.
Бум!
В эту секунду входная дверь шумно распахнулась, и на пороге показался брат:
— Хынмин, наша мировая звезда Сон Хынмин, встречай брата!
В это время Хэён уже вернулась обратно в магазин «Изумительный ланч».
— Госпожа, кажется, вы перепутали наши обеды. Мой и того школьника.
— Упс, май мистейк! — отозвалась Кымнам, теребя пальцами жемчужную сережку и усиленно делая вид, что не понимает, как так вышло. — Что же делать? Я ведь ему еще и для кошки еду отправила. Значит, и Хынмин, и Триша останутся голодными…
— Триша?
— Да. Уличная кошка. Она раньше прибегала к магазину, и я подкармливала ее вместе с другими кошками, но потом Хынмин забрал ее к себе. Сказал, стало жалко, что она мерзнет на холоде.
— А… Значит, у его кошечки своя непростая история.
— Дело в том, что у нее проблемы с зубами и она совсем не может есть обычный корм. Поэтому я специально для нее мелко накрошила мясо и положила Хынмину… но, выходит, оно попало к вам. Ай-ай-ай. Он вроде бы сказал, что сразу пойдет домой, ведь Триша, пока болеет, гулять не ходит.
— Гулять? Разве ей можно выходить на улицу?
— Триша — кошка не простая. Она у нас натура романтичная. Свобода улиц ее так и манит. Так что в хорошую погоду она гуляет где захочет, порой и сюда заглядывает. Поест и дальше побежит. Но на ночь непременно возвращается под бочок к Хынмину. А сегодня ко мне не приходила. Наверняка весь день голодает, бедняжка.
Теперь, когда Хэён узнала всю историю, она уже не могла оставаться равнодушной, и на ее лице тут же отразилось беспокойство.
— А вы можете подсказать мне адрес мальчика? Я попробую отнести, хоть у двери оставлю. Нельзя бросать их голодными.
— Да? Но живут они высоковато… Дойдете?
Все, кажется, шло по ее плану, и Кымнам загадочно улыбнулась.
Следуя полученным инструкциям, Хэён отправилась в сторону парка Наксан. Точнее, начала взбираться в гору. Путь туда сложно было назвать дорогой — это были сплошные лестницы. Не зря это место называлось Лунным районом [83]. Действительно, казалось, поднимешься еще чуть-чуть выше и сможешь дотянуться до луны. Недавно выпавший снег намерз на ступенях, и теперь Хэён беспокоилась только о том, как бы не поскользнуться…
Она напрягла ноги, изо всех сил стараясь не трясти пакетом с едой. «Изумительный ланч» всегда баловал клиентов большими порциями, и Хэён боялась расплескать бульон или подливу. Ей стало жаль этого случайно встреченного мальчика, который ухаживал за больной кошкой. Но чем выше она поднималась по крутой лестнице, тем сильнее ощущала не сострадание, а желание сдаться.
— Нет, Чон Хэён, — замотала она головой. — Ты что, оставишь детей голодными? Возьми себя в руки! Что за слабачка… Потерпим еще чуть-чуть. Давай-давай!
Еле дыша, она ступила на последнюю ступеньку и радостно выдохнула:
— Дошла!
Она вдруг почувствовала приятную легкость и бодрость во всем теле, как обычно бывает, когда добираешься до желанной вершины во время похода в горы. Оглянувшись на сотню ступеней, что она преодолела, Хэён захотела прокричать: «Ура!»
— Так, сказали, где-то здесь нужно повернуть направо и я увижу его дом… — Припоминая слова хозяйки магазина, Хэён свернула направо, и тут перед ней открылась дверь, откуда вылетел Хынмин, сжимая в руках трехцветную кошку.
— Ой, это Триша? Мы, кажется, перепутали наши обе…
Не до конца надев кроссовки со смятыми задниками, Хынмин убегал прочь от дома. Хэён сама не поняла почему, но бросилась его догонять. Она буквально только что поднялась по длиннющей лестнице и теперь совсем задыхалась. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Но между тем ей вдруг стало так хорошо. То ли потому, что казалось, еще немного — и коснешься облаков. То ли потому, что пробежалась так впервые за долгое время. По советам врачей клиники, где Хэён лечилась от бесплодия, в последнее время она избегала даже быстрой ходьбы. Но теперь ее стресс как рукой сняло. Сегодня утром пришли результаты анализов, и Хэён узнала, что очередная попытка ЭКО не удалась. Она планировала заесть вечером горе острым рисом, но теперь необходимость в этом отпала. На душе стало легче.
Хынмин остановился напротив парка Наксан. Пар из его рта почти мгновенно растворился в свежем зимнем воздухе. Но он так быстро бежал, что вспотел, и теперь от его спины заметно парило. Увидев это, Хэён рассмеялась. Хынмин посмотрел на нее и, даже не понимая истинной причины смеха, засмеялся вместе с ней.
— Кони? Он же был лучшим из карточных игроков. Тот самый Кони?
Глядя сверху вниз на красоты горы Пугаксан и район Чонно в центре Сеула, они сидели на скамейке парка Наксан и уплетали обед из «Изумительного ланча».
— Да… Брат мечтает стать таким же, как он. Это ладно, но как можно отнимать карту питания у двоюродного младшего брата?! — обиженно проворчал Хынмин измазанными в соевом соусе губами.
— Дело серьезное, но не могу удержаться от смеха. Может, ему надо в реабилитационный центр?
— Не знаю. Он только и делает, что сыпет репликами по типу: «Кинжал рассекает воздух и наносит удар в спину» [84].
Рейтинг фильма запрещал просмотр несовершеннолетним, поэтому Хынмин и не пытался его посмотреть. Но каждый раз, когда картину показывали по кабельному каналу, брат не давал переключать, и теперь Хынмин знал сюжет почти наизусть, вплоть до реплик. Но особенно его передергивало от голоса брата, когда тот не очень-то удачно пытался копировать манеру речи следователя из этого фильма.
— Есть такие реабилитационные центры для зависимых от азартных игр. Если поищешь в интернете, выскочит ряд организаций, которые могут помочь…
— Он выходит на рассвете и идет на работу — клеить обои. А как закончит, сразу идет играть. Не понимаю: зачем он это делает, если все равно проигрывает все деньги? Раньше он хотя бы всегда возвращался домой, а теперь хорошо, если появится хоть раз в неделю.
Это было так непривычно — столь долго разговаривать с человеком, которого сегодня увидел впервые в жизни. Обычно стеснительный и молчаливый Хынмин поражался сам себе: почему с этой женщиной, годящейся ему в матери, беседа лилась так легко и непринужденно? Может, все дело в самой Хэён, которая всем своим видом излучала доброту?
Хынмин вытащил корм для Триши. В этот раз Кымнам измельчила для кошки вареную говяжью грудинку. Мальчик выложил мясо на крышку от контейнера, и Триша, мяукнув, лизнула лакомство. Но даже эти маленькие кусочки она жевала с огромным трудом. Хынмин попытался разорвать их на еще более мелкие куски, но кошка только обнюхивала еду, не в состоянии ничего проглотить.
— Значит, вот ты какая, Триша, — произнесла Хэён, погладив кошку по голове.
— Да. Она добрая. Иногда гуляет на улице. На самом деле мы порой и ранним утром так от брата убегаем. Боюсь, что от его храпа весь дом развалится.
— Ха-ха! Ой, умора. Какой ты забавный. Ты, когда листовки раздаешь, попробовал бы так же… бодро, весело! У тебя ведь просто комплекс?
Едва произнеся это, Хэён прикрыла ладошкой рот, словно сболтнула лишнего, и взглянула на Хынмина. Тот кивнул ей в ответ, и Хэён отложила палочки для еды. Все это время они по очереди брали кусочки риса и мяса из общего контейнера — Хынмин ложкой, а Хэён палочками.
— Тогда можно… я тоже поделюсь своим комплексом? Я уже десять лет не могу стать мамой. Уже и ЭКО делала, да каждый раз неудачно. Возможно, поэтому у меня в последнее время какое-то… чувство неполноценности. Когда подруги сообщают мне о своей беременности самой последней, я, конечно, понимаю, что они так проявляют заботу, но все равно неприятно. Сразу думаю: неужели я создаю впечатление такой малодушной? Неужели они думают, я не смогу искренне порадоваться за них? Это же чувство неполноценности, верно?
