Читать книгу 📗 "Начать всё сначала - Риччио Кристина"
Когда наши ноги ступают на твердую землю, Бейб и Чэд уже ждут внизу. Мы вчетвером пересекаем мост и идем вдоль берега Сены, направляясь в зону с многочисленными ресторанами и магазинами. Мы прогуливаемся вдоль реки, когда Бейб внезапно останавливается, разворачивается и смотрит на Башню вдалеке. Солнце садится, и включается золотистое освещение Эйфелевой башни.
– Стойте! – кричит она. Мы останавливаемся и смотрим на нее. – Который час? – спрашивает она, ее карие глаза светятся.
Чэд смотрит на свои часы:
– 17:45.
– Отсюда отличный вид! – говорит она.
– Вид на что? – спрашиваю я и смотрю на Эйфелеву башню. Мой желудок беспокойно урчит. Теперь, когда мы остановились, холодный воздух пронзает меня прямо через ботинки. Я поджимаю пальцы.
– В шесть часов с Эйфелевой башней произойдет что-то классное, – отвечает Бейб, облокачиваясь на перила вдоль берега. – Вы точно захотите это увидеть, – уверенно говорит она.
– Что произойдет с Эйфелевой башней? – спрашиваю я, растирая руки, чтобы согреться. Я натягиваю свой капюшон от зимнего пуховика на голову, чтобы спастись от ветра.
– Насколько классное? – скептически спрашивает Пайлот, сужая глаза. Он уже натянул капюшон от толстовки и от куртки на голову.
– Достаточно классное. Думаю, стоит подождать, если вы не против, – отвечает Бейб.
– Здесь чертовски холодно, – говорит Чэд, облокачиваясь о стену и обхватив себя руками. Его темная куртка-бушлат застегнута на все пуговицы. – Надеюсь, это того стоит, Бейб.
– Ладно, думаю, мы можем подождать пятнадцать минут, – устало говорю я.
Проходит пять минут. Мы как на иголках, но, насупившись, стоим на месте.
Бейб ходит вперед-назад.
– Надеюсь, это сработает, а то я заставила всех ждать. – Она нервно смеется.
– Я не чувствую рук, – объявляет Чэд.
– Эйфелева башня готовится ко взлету, – объявляет Пайлот.
– Если Эйфелева башня не взлетит, то это настоящее расстройство, – смеюсь я.
Проходит шесть минут. Я не чувствую пальцев, хотя на мне перчатки.
Мы все выбрали себе места у перил и выжидающе смотрим. Солнце только что исчезло за горизонтом. Эйфелева башня светится в последних оранжево-золотых лучах.
– Уверена, что она просто вот так не подсвечивается? – спрашивает Пайлот. Я фыркаю.
– Нет, это не то, – смеется Бейб.
– Давай, Эйфелева башня. Пойдем, – требует Пайлот. Мы все смеемся. Он поворачивается, чтобы улыбнуться мне, и я чувствую себя чуть менее замерзшей. – Черт, Эйфелева башня нас подводит, – продолжает он.
– Две минуты! – объявляю я. – Я не чувствую своих ног, Эйфелева башня. Надеюсь, ты счастлива.
– Давай, Эйфелева башня, – повторяет Пай-лот.
– Одна минута! Запуск через одну минуту, – добавляет Чэд.
– Ты в этом уверена? – снова спрашивает Пайлот Бейб. Она улыбается и качает головой.
– Бейб точно не права и мы точно сбросим ее в реку, – в шутку отвечает Чэд.
А потом это происходит. По всему знаменитому строению пробегает блеск. Свет вспыхивает на ее железных лапах. Такое впечатление, что Динь-Динь посыпала ее пыльцой и у нее судороги в блестках. Мы разражаемся криками и улюлюканьем.
– Вот круто! – восклицает Чэд.
– ОБОЖЕМОЙ, ОБОЖЕМОЙ, ОБОЖЕМОЙ! – кричит Пайлот с наигранным восторгом фанатки, а я не могу перестать смеяться целых двадцать секунд, пока мы танцуем на морозном воздухе, восхищаясь увиденным.
Мы наслаждаемся ужином с красным вином, ветчиной и сыром во французском ресторане, прежде чем взять такси и поехать в место, рекомендованное нам девушкой у стойки регистрации в хостеле – Бастилию.
Из такси мы выходим на улицу, полную света, кипящую от деятельности. Учитывая, что это его день рождения, мы позволяем Чэду вести нас. Он останавливается у здания, из которого музыка выливается на улицу каждый раз, когда открывается дверь, и смотрит на нас с восторженной улыбкой, прежде чем зайти внутрь. Мы следуем за ним в паре шагов позади. Пройдя через дверь, мы оказываемся возле гардеробной у подножия лестницы. Музыка льется со второго этажа, поэтому мы вешаем куртки и поднимаемся.
Здесь играет живая музыка. Музыкальная группа стоит у дальнего края огромной просторной комнаты, полной людей, танцующих под их музыку. Здесь на противоположном конце комнаты – бар. Мы берем напитки перед тем, как, пробираясь через толпу, найти место, где мы можем смотреть и кивать в такт. Закончив играть песню в стиле инди-рок, они начинают ту, которую я точно знаю. Я понимаю, что намеренно раскачиваюсь сильнее.
Я пригласил ее. Это была ночь пятницы. Я иду один. Чтобы понять это чувство.
Бейб и Чэд тоже танцуют. Пайлот улыбается и поет слева от меня. Я присоединяюсь к нему, размахивая руками, когда начинается припев.
– И примерно тогда она ушла от меня, – кричим мы изо всех сил, смеясь и раскачиваясь, – никто не любит тебя, когда тебе двадцать три!
Мы подпрыгиваем и смеемся, прослушивая странный микс из старых песен, которые продолжает играть группа – по большей части классический рок и панк-рок начала 2000-х. Когда подходит к завершению «Eye of the tiger», Пайлот спрашивает, хочу ли я еще выпить. Когда мы направляемся к бару, начинается еще одна знакомая мелодия.
Пайлот заказывает пиво. Он поворачивается, чтобы взглянуть на меня, пока бармен выполняет заказ. Я удерживаю зрительный контакт, слова последней песни непроизвольно срываются с моих губ, а моя голова мотается из стороны в сторону в такт музыки.
– Это ГИМН, поднимите все ваши руки вверх!
Он смеется.
Когда бармен возвращается с его напитком, я облокачиваюсь о барную стойку.
– Эм, воды, пожалуйста, – прошу я, прежде чем повернуться к Пайлоту. Вокруг нас пульсирует музыка, поэтому я наклоняюсь так близко, как только осмеливаюсь (не очень близко, между нами по крайней мере фут пространства).
– Не хочешь потанцевать? – то ли говорю, то ли ору я с улыбкой.
– Я не очень-то хороший танцор, – говорит он, когда передо мной ставят заказанную воду.
– Но любой может танцевать. Мы все танцоры!
Он широко улыбается и закатывает глаза.
Мы возвращаемся примерно на то же место, где стояли раньше, но уже потеряли из виду Бейб и Чэда. Музыкальная группа начинает играть песню the «Beach Boys» «Wouldn’t it be nice». Мы раскачиваемся взад и вперед, иногда подпевая. Мы не так близко друг к другу, чтобы касаться, но теперь, когда Бейб и Чэд ушли, кажется, словно мы здесь одни. Естественно, я чувствую нервы в животе.
Пятнадцать минут спустя мы направляемся к бару. Я заказываю еще стакан воды.
– Когда мы проживаем такие хрупкие жизни, это лучший способ выжить. Готов раз или два просто потратить время впустую с тобой, – поет солист.
– Эта группа словно смесь музыки на моем iPod, – комментирую я, лениво облокотившись о барную стойку и глядя на певца. – Вот только без «Beatles». Где «Beatles»? И еще «Lady Gaga».
Пайлот фыркает.
– Не забывай о Тейлор.
– О боже, было бы изумительно, если бы они сыграли какой-то рок в стиле Т-Свиззл, – вздыхаю я. – И тебе нужно вот так исполнять в барах свою музыку, – предлагаю я весело.
Он смотрит на пол, широко улыбаясь.
– Было бы здорово.
Мы возвращаемся на танцпол. Через двадцать минут мы снова в баре. Пайлот заказывает еще пиво. Он смотрит на меня, пока мы ждем его напиток.
– Это был действительно чудесный день, – говорит он, – действительно чудесный день. Я хорошо повеселился… – он улыбается так, что видно зубы, словно милый болван. По моей груди расползается тепло. Мы мгновение поддерживаем зрительный контакт, прежде чем он продолжает: – …с Чэдом, конечно. Каким был бы Париж, если бы здесь не было Чэда? – заканчивает он. Я корчусь от смеха.
Снова на танцполе. Песня, которую я наконец не узнаю, разносится по комнате – это панк-рок, с которым я не так знакома, – но она все равно требует движения. Я слепо пою, придумывая слова. Пайлот все еще улыбается. Никогда не видела, чтобы его улыбка продержалась так долго. Теперь он стоит прямо рядом со мной, и мы врезаемся друг в друга, прыгая и качаясь. Моя кожа поет в ответ:
