Читать книгу 📗 "Элеанора и Парк - Роуэлл Рэйнбоу"

И все же… Элеанора не могла представить, как они двое пойдут куда-то с Дениз или Биби. Или с кем-то еще. Пойти с Парком куда-то на публику — все равно что снять шлем скафандра прямо в космосе.

Парк

Мама сказала, что если они намерены зависать вдвоем каждый вечер (а они были намерены), то неплохо бы перед этим делать домашнее задание.

— Возможно, она права, — сказала Элеанора в автобусе. — Я всю неделю халтурила на английском.

— И сегодня тоже? Серьезно? Не похоже.

— Мы занимались Шекспиром в прошлом году в моей старой школе… Но вот по математике халтурить я не могу. И не могу даже… Что там противоположно халтуре?

— Я могу помочь тебе с математикой, ты же знаешь. Я уже прохожу алгебру.

— Черт, Уолли,^[85] это было бы волшебно.

— Или нет, — сказал он. — Я не могу помочь тебе с математикой.

Даже ее злобная, самодовольная ухмылка сводила его с ума.

Они пытались заниматься в гостиной, но Джош хотел смотреть телевизор, так что пришлось уйти с вещами на кухню.

Мама сказала, что они ей не мешают. Потом сказала, что у нее есть дела в гараже…

Элеанора шевелила губами, когда читала…

Парк аккуратно запихнул ее под стол и набросал клочков разорванной бумаги ей в волосы. Они никогда не оставались наедине, а вот теперь они были почти одни. И это все приводило его в состояние некоторого легкого безумия.

Он толкнул ручкой ее учебник по алгебре и уронил его.

— Вот так, да? — Элеанора попыталась снова открыть его.

— Нет, — сказал он, потянув учебник на себя.

— Я думала, мы делаем уроки.

— Я знаю. Я просто… мы одни.

— Типа того…

— Так что мы можем заняться тем, что делают наедине.

— Вот сейчас это прозвучало как-то гадко.

— Я имел в виду — разговаривать.

Парк не был уверен, что имел в виду именно это. Он заглянул под стол. Учебник по алгебре был покрыт надписями; слова одной песни обвивались и загибались вокруг названия другой. Он видел свое имя, написанное крошечными буквами (твое собственное имя всегда выделяется) и спрятанное среди слов песен «The Smiths».

Он ухмыльнулся.

— Что? — спросила Элеанора.

— Ничего.

— Чего.

Парк снова посмотрел на ее учебник. Он собирался подумать об этом позже — после того, как Элеанора уйдет. Подумать об Элеаноре, сидящей в классе, думающей о нем, аккуратно пишущей его имя — там, где, по ее мнению, никто его не увидит. Кроме нее самой.

А потом он заметил кое-что еще. Написанное маленькими аккуратными строчными буквами: «ты провоняла спермой потаскуха».

— Что там? — поинтересовалась Элеанора, пытаясь отобрать учебник. Парк вцепился в него. Он ощущал, как кровь Брюса Бэннера^[86] бросилась ему в лицо.

— Почему ты не сказала мне, что все продолжается?

— Что продолжается?

Парк не хотел этого говорить, не хотел на это указывать. Не хотел, чтобы они одновременно смотрели на это.

— Вот это, — сказал он, ткнув в сторону надписи.

Элеанора перевела взгляд на учебник и тут же принялась зачеркивать дрянь ручкой. Ее лицо стало молочно-белым, а шея покраснела и пошла пятнами.

— Почему ты мне не сказала? — повторил он.

— Я не видела, что оно там.

— Я думал, они прекратили.

— Почему ты так решил?

Почему он так решил? Потому что теперь Элеанора была с ним?

— Я просто… почему ты не сказала мне?

— А почему я должна была тебе говорить? Это гадко и стыдно.

Она все еще чиркала ручкой по учебнику. Парк положил ладонь на ее запястье.

— Я постарался бы тебе помочь.

— Как? — Она подтолкнула к нему книгу. — Вдаришь по ней ногой?

Парк стиснул зубы. Элеанора забрала учебник и сунула его в сумку.

— Ты знаешь, кто это делает?

— Собираешься побить их ногами?

— Возможно…

— Ну… — сказала она. — Если ограничить крут подозреваемых теми, кому я не нравлюсь…

— Это не может быть кто угодно. Это должен быть человек, который имеет доступ к твоим учебникам, когда тебя нет поблизости.

Десять секунд назад Элеанора была зла, как кошка. Теперь она выглядела подавленной — опустилась на стул, прижав пальцы к вискам.

— Я не знаю. — Она покачала головой. — Кажется, это всегда случается в те дни, когда у нас урок физкультуры.

— Ты оставляешь книги в раздевалке?

Она обеими руками потерла глаза.

— Ты нарочно задаешь глупые вопросы? Ты худший на свете детектив.

— Кто в твоем физкультурном классе тебя не любит?

— Ха! — Она по-прежнему закрывала лицо руками. — Кто меня не любит?..

— Ты не должна этого спускать, — сказал Парк. — Нужно отнестись серьезно.

— Нет. — Элеанора стиснула кулаки. — Относиться серьезно как раз не надо. Потому что именно этого хочет от меня Тина и ее курицы. Если они поймут, что добились этого, они никогда не оставят меня в покое.

— Причем тут Тина?

— Она королева тех людей, которые меня не любят. И она ходит со мной на физкультуру.

— Тина никогда не делала ничего настолько гадкого.

Элеанора посмотрела на него тяжелым взглядом.

— Ты шутишь? Тина — настоящий монстр. Она — то, что получится, если дьявол женится на злой ведьме и они окунут своего отпрыска в миску с толченым злом.

Парк подумал о Тине, которая сдала его в гараже и издевалась над людьми в автобусе… А потом вспомнил случаи, когда Стив прискребался к нему, а Тина их растаскивала.

— Я знал Тину с детства, — сказал он. — Она не плохая. Мы дружили.

— Вы не кажетесь друзьями.

— Ну, теперь она встречается со Стивом.

— А почему это важно?

Парк не смог ответить.

— Почему это важно? — Глаза Элеаноры превратились в темные щелки. Если он сейчас солжет ей, Элеанора никогда его не простит.

— Да нет, неважно… — сказал он. — Просто ерунда… Мы с Тиной встречались в шестом классе. Не то чтобы мы с ней далеко зашли или делали что-то…

— Тина? Ты встречался с Тиной?

— Это было в шестом классе. И ничего особенного.

— Но вы считались парой? Вы держались за руки?

— Я уже не помню.

— Ты ее целовал?

— Сейчас это все уже неважно.

Но это было важно. Потому что Элеанора смотрела на него как на незнакомца. И Парк чувствовал себя незнакомцем. Да, Тина — та еще стерва, но она не зашла бы так далеко. Что он знал об Элеаноре? Не так уж много. И, похоже, она не хотела, чтобы Парк узнал ее лучше. Чувства к Элеаноре переполняли его, но что он на самом деле о ней знал?..

— Ты всегда пишешь такими маленькими буквами… — Казалось, Парку пришла в голову отличная идея… но лишь до тех пор, пока слова не слетели с языка. Однако он договорил. — Может, ты сама это написала?

Лицо Элеаноры из белого стало пепельным. Будто вся кровь из ее тела в единый миг прилила к сердцу. Веснушчатые губы приоткрылись.

А потом она начала собирать книги.

— Если б я решила написать послание себе самой, называя себя грязной шлюхой, — сказала она сухо, — то не стала бы использовать заглавные буквы, тут ты прав. Но я определенно поставила бы запятую перед обращением… и точку в конце предложения. Я вообще большой фанат знаков препинания.

— Перестань, — попросил он.

Элеанора покачала головой и встала. Парк понятия не имел, как теперь ее остановить.

— Я не знаю, кто пишет на моих учебниках, — холодно сказала она. — Но думаю, мы только что выяснили, почему Тина так меня ненавидит.

— Элеанора…

— Нет. Я больше не хочу говорить.

Она вышла из кухни — как раз в тот миг, когда мама Парк вернулась из гаража. Она глянула на Парка с выражением, которое он уже научился узнавать: и что только ты нашел в этой несуразной белой девушке?

Парк

Этой ночью Парк лежал в постели, думая об Элеаноре, думавшей о нем и писавшей его имя в своем учебнике. Возможно, она уже и его зачеркнула.