Читать книгу 📗 "Чистенькая жизнь (сборник) - Полянская Ирина Николаевна"

Долго ждала Ирина Матвеевна, что ответит Васька, но он молчал. И сердце ее заболело от жалости к своему любимцу. За что ее дитенок с малых лет должен так мучиться. Ведь мучится малый, аж жить ему не хочется, так не хочется в этот интернат. И тут сгоряча, но решительно она сказала самой себе: НЕ ПОЕДЕТ!

Как сказала, так и будет. Никто не припомнит такого случая, чтобы было наоборот.

Много дней судили-рядили, что делать с Васькой. Старшая дочь писала из Сыктывкара: «Мама, мы возьмем Васю к себе». Старший тоже писал, что они с женой уже все обсудили и берут Василия хоть сейчас, не дожидаясь осени. Она читала эти письма подругам, мужу и самой себе в который раз. Нет, в такую даль она не собиралась отдавать своего Василия, но какая отрада получать такие письма от детей.

Татьяна говорила, что тут и думать нечего. Васька прямо сейчас поедет в райцентр к сестре, а осенью и она туда переберется, и они вдвоем уж как-нибудь приглядят братца. При этом она показывала Ваське кулак. Ирина Матвеевна подумала-подумала и решила, что лучшего все-таки не придумаешь. Решение было принято, и Васька заслушал его, сидя на печке. Сразу после каникул они уезжают с матерью в райцентр, и мать там недолго с ним поживет.

Ирина Матвеевна мужу пока не сказала, чтобы раньше времени его не тревожить, но ехала она присматривать дом. Райцентр — не город, а самая настоящая большая деревня. На окраинах все коров держат. Так что жить там вполне можно по-человечески. Надо переезжать уже к осени, если получится, решила она. И сразу трое детей будут при них. И Васька, когда отучится, может, не побежит никуда.

Васька, как услышал про это, сразу не обрадовался — жить с сестрицами радости мало. Завоспитают до смерти. Но зато он поедет в город. Он даже и не мечтал никогда о таком — жить в городе. Он вспомнил двухэтажное здание гостиницы, где жили всякие приезжие, даже из Москвы. А от гостиницы — такую длиннющую улицу, что по ней можно целый день идти. Дома все разноцветные — синие, желтые, зеленые, с палисадниками. Идешь по деревянному тротуару, а доски под ногами качаются и скрипят. Справа — Дом культуры, аптека, слева — универмаг, почта. По этой улице несколько раз в день ходит автобус в аэропорт. Васька прокатился однажды туда-сюда. До этого он никогда не видел автобусов. Ему еще тогда так захотелось жить в городе! Они ходили с мамкой в гости по родне и знакомым, и он им всем очень завидовал — живут в городе. Поэтому все они казались ему какими-то необыкновенными.

А ведь в интернат он больше не поедет, вспомнил Васька и не поверил даже. Никогда, ни разу больше в жизни не увидит он интернат и их голую, мрачную комнату. И портфель ему уже привезли. От этой новости он сразу вдвое поздоровел. Шальная радость буйно пронеслась по Ваське вдоль и поперек. Неизвестно, чему он больше обрадовался — городу или своему избавлению.

Но тут вдруг вспомнился Ванька, плачущий в темноте: Ванька, тихий, как мышонок, в углу с уроками. Вспомнились другие интернатские, и радость его померкла. Ваньку теперь совсем забьют без него, а он сам будет один-одинешенек в новой школе.

— Батя! — закричал он с печки дрогнувшим от слез голосом. — А как же Ванька? Я без него не поеду. Как я там один буду?

— Да, как же ты без дружка своего, конечно, — сразу понял батя. — Ну это же не от нас зависит, сынок. Как его мамка на это посмотрит, пустит ли его.

— Отпустит, отпустит, она сразу отпустит!

Тут маманя пришла с пустым ведром, поила корову.

— Слышь, Ирина, Василий по своему дружку страдает. Они привыкли, все вместе да вместе. Обижают его там ребята.

— Ой, это не Ванька, а монашек заскитный. Конечно, обижают.

Мать поставила ведро у печки, и больше ни слова, словно забыла про Ваньку. На самом деле они с батей знали, она теперь думает. Как надумает, так скажет. Батя Ваську толкнул в бок — ты смотри, нажимай на нее, дескать. За ужином Васька опять напомнил.

— А что Елена, согласится ли? — спросил батя про Ванькину мамку.

— А чего ж не согласиться? Это ж не интернат тебе, дитенка и приглядят по-человечески, и уроки проверят.

— Ну а тетка мне не откажет, — сказал отец уверенно о своей дальней родственнице, у которой им предстояло жить. — Дом большой, а осенью мы ей дровец привезем…

Когда сказали Татьяне про Ваньку, она сначала сморщилась недовольно, пожала плечами — мало того, что братца воспитывай, еще и дружков его на шею вешают.

— Ничего, не переработаетесь, — смеялась маманя. — Обедать они будут в школе. Вам только ужин им сготовить, да за уроками присмотреть. Пускай вместе поживут, нельзя их разлучать.

Васька как услышал это, все бросил и выскочил из-за стола к Ваньке бежать. Маманя не пускала, на улице холод, но до завтра ждать было невтерпеж. Он уже видел, как с порога выпалит новость, и глаза у Ваньки станут круглыми и желтыми, как у кота, и он сначала не поверит. Потом пойдут к тете Лене просить. Ванька, конечно, рад будет. А то все ходит такой несчастный, совсем зачах малый в этом интернате.

После праздника сестры уехали в город. И Танька поехала на несколько дней, взяв отгулы. Через недельку и они с Ванькой и маманей полетят вслед. Как интересно, в охотку стало жить!

На прощанье мать крикнула сестрам вдогонку:

— Глядите, не сивкайте там с парнями!

Девки захохотали и мягко шлепнули обитой войлоком дверью. Все, тихо стало. Шуму от них, как на Красной горке, даже в голове гудит. Что за слово такое «сивкайте»? И откуда маманя их берет, эти слова? Васька подумал-подумал и увидел залитый солнцем двор большого старого дома. Когда они с матерью летали в город на недельку, то жили в этом доме у старой бабки. Двор был обнесен изгородью из длинных жердей, а возле изгороди день и ночь пасся унылый старый мерин. Васька все хотел на нем прокатиться, подводил к изгороди. Но только станет влезать на нее, чтобы оттуда — на спину мерину, как тот возьмет и тихонечко отойдет в сторонку.

Как это сестрицы будут сивкать с парнями в городе? Он представил себе тот же летний двор, а во дворе сестрицы вместе со своими женихами лихо скачут через жерди забора и при этом хохочут как сумасшедшие от удовольствия. А мерин на них удивленно поглядывает со стороны, но сам не прыгает, он слишком старый.

Так Васька увидел это новое слово.

Уже поздно. Кукушка выскочила и прокуковала одиннадцать раз. Что это мать все ходит и ходит по дому? Сегодня днем ушел в лес батя, надолго ушел, недели на две. Они остались с мамкой совсем одни в этом громадном доме, вот она не может никак привыкнуть и все ходит.

На печке жарко, и Васька думал, как хорошо, прохладно сейчас дышится в дальней большой комнате. Но вставать и перебираться на кровать не хотелось, так улежался за болезнь на этой печке.

Но вот мать пришла на кухню, и Васька зажмурил глаза и притворился спящим. Она тяжело взобралась по ступенькам лесенки и долго дышала ему в лицо, так долго, что он еле сдержался, чтоб не улыбнуться, но решил уж притворяться до конца.

Ирина Матвеевна и правда совсем не спала в эту ночь. Она и Ваське сегодня потихоньку сказала, что к осени переберутся в город. От того, что так скоро менялась их жизнь, ее лихорадило, как в болезни, и замучили тревога и беспокойство. Целый день она не могла ни сидеть, ни лежать, ни делать какую-то работу. И только к ночи понемногу пришла в себя, мысли побежали ровнее и тише.

На комоде, прислонившись к вазе, стояла Васькина открытка. Она специально ее поставила на виду, чтоб девки видели и все, кто приходил. Девки долго читали и смеялись. Она понесла открытку с собой в спальню, и прежде чем поставить на столик, поближе к кровати, долго в полутьме вглядывалась и вчитывалась в нее, больше угадывая, чем читая. Последняя строчка уж очень ей нравилась. Неужели сам придумал, сынок? И сочинил же, писатель: «Живи, мама, хорошо! Твой сын Василий».

О НАШИХ АВТОРАХ

И. Н. ПОЛЯНСКАЯ