Читать книгу 📗 "Год без лета (СИ) - Чайка Дмитрий"
1 Хальпа — совр. Алеппо, Сирия.
2 Стела с законами царя Хаммурапи, увезенная из Сиппара царем Шутрук-Наххунте, была найдена французскими археологами в иранском городе Шуш, который и есть бывшая столица Элама и ахеменидской Персии. Эта стела сейчас выставлена в Лувре. И именно она украшала советский учебник Истории за 5 класс.
Глава 6
Год 17 от основания храма. Месяц шестой, Дивийон, великому небу посвященный и повороту к зиме светила небесного. Энгоми.
А жизнь-то продолжается! Оказывается, чем хуже людям, тем больше им нужны развлечения. Эта простая мысль меня посетила как-то внезапно и, откровенно говоря, не без помощи окружающих. Я хотел было скачки отменить ввиду сложной экономической ситуации, но не встретил понимания даже в собственной семье. Всеобщее мнение высказала Клеопатра, которая укоризненно посмотрела на меня:
— Решать, конечно, тебе, государь, но я тогда куда-нибудь в Пилос поеду жить, к тетке Поликсене. Потому как наш дворец толпа по камешку разнесет.
— Все так думают? — окинул я взглядом собственное семейство, и кивнули все до единого, даже малютка Арсиноя. Она болела за зеленых.
— Значит, так тому и быть, — поморщился я. — Только нужно что-то сделать… Народ нынче голодный и злой, как бы поножовщина не началась. Что же сделать…
Я в прошлой жизни особенной любовью к спорту не отличался. Ни футбол не смотрел, ни хоккей. И уже тем более не понимал всего этого накала страстей, что всегда бушевал на стадионах. Ну, подумаешь, какой-нибудь Хулио Иглесиас забил мяч в сетку. Или, наоборот, не забил. Чего орать-то? И в дудки свои дудеть… Ну, конечно! Дудки! Там еще название такое дебильное… Вувузела, вот! По-моему, неплохой вариант, чтобы сбросить пар. Лишь бы кони от испуга не померли. Хотя, не будет ничего. На нашем стадионе так орут, что разлетаются даже вороны с тел, висящих на крестах. А это весьма неблизко.
На том и порешили. Я отдал заказ в храм Гефеста, который как-то незаметно превратился в проектное бюро, и через пару дней получил рабочий прототип. Испробовал.
— Не пойдет, — сказал я Илу. — Ты мне флейту принес. Нужно, чтобы звук был громче и противнее. И чем противнее, тем лучше.
— А зачем? — с любопытством наклонил он голову.
— Надо, — загадочно ответил я. Не говорить же ему, что и сам не знаю точного ответа. Просто решил взять готовое работающее решение. Зачем плодить сущности?
В общем, жрецы справились, и к празднику Великого Солнца народ валил на стадион, вооруженный трубками, трубочками и трубищами десятка типоразмеров. Тысячи людей, тянувшиеся в каменную чашу стадиона, репетировали еще до начала забега, наполнив пространство нескончаемым пронзительным ревом. Восторг был всеобщий, а заезжие басилеи посматривали на меня с немалым уважением. Такой способ сброса дурной энергии толпы тут еще не знали.
Я сидел рядом с женой и сыном, превратившимся по своему обыкновению в мраморную статую, и пытался вспомнить, когда же я посмотрел гонки от начала и до конца без того, чтобы меня либо не выдернули на какой-то важный разговор, либо не сообщили какую-то новость из ряда вон. Получалось, что никогда. И этот день тоже не стал исключением. Только вот новостей сегодня было целых две, и обе дерьмовые.
— Государь, беда, — шепнул мне на ухо секретарь, пока стадион бесновался, заливая все ревом, криком и свистом.
Кони вышли на последний круг, а жокеи в белом и зеленом шли нос к носу. Шумно было даже в моей ложе. Береника дула в трубу, выпучив глаза. А когда не дула, орала в голос и клялась Великой матерью, что прибьет белого, за которого болеет, если он не выиграет. Или что выйдет за него замуж в случае победы. Мы тут народ южный, темпераментный невероятно.
— Говори, — повернулся я к секретарю.
— Царевна Хемет-Тауи мертвого ребенка родила, — отчетливо произнес он, стараясь перебить стоявший вокруг гам.
Секретарь отвел глаза в сторону, как будто именно он был в этом виноват. Или как будто ждет от этого горя больших неприятностей. А ведь так и случится. Если Клеопатра родит здорового сына, это вызовет ревность брата и невестки. Этого мне еще не хватало. Тут до того запутанные обычаи, что найти можно любой. Было бы желание.
— Твою мать! — выдохнул я и покачал головой, жестом показывая ему, чтобы Илу пока не говорил. Пусть узнает дома.
— Проклятье! — шептал я. — Моя невестка — плод инцеста. А ведь я это знал. Надо было дочь Исиды просить. Ну а с другой стороны, что от нее толку через несколько лет… Следующим фараоном станет брат Хемет-Тауи, а потом в Египте и вовсе начнется форменная чехарда.
— Быстро мчи во дворец, — сказал я секретарю. — Пока идет праздник, сделайте проект моего указа о престолонаследии. Трон наследует старший сын царя, а после него — его старший сын. Если сыновей нет, то наследует брат. А если брата нет, то сын старшей дочери. И так по старшинству. Дядя или зять могут выполнять функции регента до совершеннолетия законного царя по прямой линии… Указ должен быть готов сегодня.
— Слушаюсь, господин, — склонился он. — Все исполню. Но это не все плохие новости. Первые отряды северян подошли к границам Беотии. Пришло письмо от стратега Фив…
— Давай его сюда, — вздохнул я и встал со своего места. Я в очередной раз не увидел, кто там пришел к финишу первым. Впрочем, мне плевать. Население сбросило напряжение в воплях и свисте. А больше мне ничего и не нужно.
* * *
В то же самое время. Земли эолийцев. Немногим севернее Фермопил.
Царевич Орест вел две тысячи воинов из племени яподов на юг. Тут уже неплохо, и с каждым днем становится все лучше. Теплее, если быть более точным. Там, откуда он пришел, зима убила почти всех стариков и едва ли не половину детей. Голод и лютый мороз чуть не доконал их народ. Те, кто жил на берегу Данубия — счастливчики, рыба спасла их. Орест и сам выходил на реку рубить непривычно толстый лед, а потом тащил рыбу, которая дуром лезла в полынью, чтобы глотнуть немного воздуха. Не было бы той рыбы, нипочем не выжить его роду.
Он уже почти забыл свою прошлую жизнь, много лет назад убежав от убийц дяди и проклятого колдуна, окопавшегося на Кипре. Он долго думал, что это был сон, а вот теперь, когда на новой родине совсем не стало житья, решил вернуться. Да и чтобы не вернуться, если множество разноязыких племен, обитавших на краю обитаемых земель, решили идти на юг. Туда, где тепло. Две тысячи — это всего лишь разведка. Большой отряд, который пощупает оборону страны, защищенной горами со всех сторон. А потом они вернутся назад. Там, вслед за ними, уже стронулась с места несметная орда, жаждущая новой жизни. Она идет вместе с женами и детьми. Их пожитки сложены в телеги с огромными колесами, сбитыми из толстых досок. Эти телеги тянут волы, которых не забьют на мясо, даже если собственные дети будут умирать на глазах матерей. Уцелевший скот гонят рядом, и он уничтожает на своем пути любую зелень.
Жуткое зрелище представляет собой земля, по которой идет голодный народ. Ничего не остается на ней. Ни одной деревни, и ни одного городка. Вся земля вытоптана до камня, а стада коз взбираются даже на склоны гор, поедая ветки и выбивая корни из земли своими острыми копытами. Страшен этот путь, только он медленный очень. Пешее войско идет куда быстрее, и оно же съедает все, что видит, не оставляя ничего тем, кто идет следом. Правильней было бы раскинуться вширь и пойти многими рукавами, слившись у самой цели. Да только нельзя так. Тут ведь торных троп раз-два и обчелся, а все остальное — непролазные горы, где хода нет никому. Потому-то и идут люди бесконечной пыльной змеей, растянувшейся на недели пути. Потому-то и не остается после этой змеи совсем ничего. Даже трава там вырастет теперь неизвестно когда.
Орест оглянулся. Его ближние люди, что ушли с ним еще из Микен, молча шагали рядом. Вид горящих глаз и ввалившихся щек, туго обтянувших скулы, резанул царевича по сердцу. Тут не было никого, кто за зиму не схоронил бы сына, дочь или внука. Получается, это он, царь, увел их в новую жизнь. Они поверили ему, пошли за ним…И вот такая она, эта новая жизнь…
