Читать книгу 📗 "По следам исчезнувших. Дилогия (СИ) - Обухова Лена"

– Ты пойдешь в деревню? – уточнила последняя. Когда он кивнул, она спросила: – А как же Павел? Вдруг он еще жив? Надо сначала найти его!

Морозов вздохнул и, посмотрев на нее с сочувствием, покачал головой.

– Мне жаль, Даш, но он едва ли может быть жив.

– Почему ты так уверен?

– Я слышал два выстрела, после того как они с Олесей ушли. Не подряд, а через промежуток времени. Похоже, что один был произведен с расстояния, возможно, даже в спину. А второй стал… контрольным.

Плечи Дарьи поникли, взгляд помрачнел. Морозов задался вопросом, любила ли она до сих пор своего второго мужа. Любила ли она его вообще? Любила ли хоть кого‑то, кроме себя и своих интриг? Он прогнал эти мысли: сейчас все это не имело никакого значения.

– Присматривайте друг за другом, – попросил Морозов, прежде чем выйти из дома. – И за Олесей тоже. Я вернусь, как только вызову помощь. Ждать будем вместе.

Вероника кивнула и улыбнулась ему, пожелав удачи. Дарья молча повернулась и пошла обратно на второй этаж.

Уже дойдя до ворот, Морозов обернулся и посмотрел на дом. Тот все еще светился огнями и выглядел вполне безмятежно и довольно празднично, словно внутри не лежали мертвые тела, а на втором этаже не сидела впавшая в ступор убийца. И все же Морозов ощутил смутную тревогу, оставляя Веронику, Дарью и Олесю одних. Оставалось только надеяться, что никто из них не наделает глупостей.

Поскольку он не знал наверняка, как ходить в снегоступах, первый десяток шагов проделал очень медленно, осторожно, стараясь не рухнуть в снег. Потом освоился и пошел чуть быстрее, а метров через сто и вовсе перешел на нечто напоминавшее бег трусцой, радуясь тому, что последние годы продолжал поддерживать себя в хорошей физической форме. Сейчас ему это очень пригодилось.

Холодный воздух щипал лицо и обжигал легкие, но Морозов старался игнорировать неприятные ощущения. Он сконцентрировался на темпе – не слишком быстром, чтобы не выдохнуться раньше времени, – дыхании и координации движений. Стоило миновать крайний дом, фонари закончились, и та часть дороги, что пролегала через лес, оказалась совсем темной, поэтому Морозов похвалил себя за то, что не забыл фонарик.

Ритмичные движения и желание не отвлекаться на дискомфорт из‑за холода вернули его к мыслям о разыгравшейся на исходе года трагедии. Он вспомнил баню и первую жертву – Марка. Торчащий из его груди кухонный нож. Удар, который женщине очень трудно нанести. Особенно такой, как Олеся: она и в первую их встречу выглядела весьма худощавой и хрупкой, а за прошедшие месяцы еще больше потеряла в весе, став совсем тощей. Откуда у нее взялись силы на такой удар?

«Вы недооцениваете силу женского гнева», – сказала она.

Возможно. Но, если у тебя есть пистолет, зачем так рисковать, почему не воспользоваться им? С Женей все понятно: быстро опьяневшая, она и так была легкой жертвой. К тому же звук выстрела в тихом доме обязательно услышали бы. Но в отдельно стоящей бане достаточно было использовать подушку, чтобы его приглушить. Да и без подушки вряд ли кто‑то сразу среагировал бы. Даже когда уже все началось и стреляли на улице, Морозов на какое‑то время поверил, что слышал хлопки фейерверков. А в тот момент еще никто не думал о плохом.

Хотела подставить его на будущее, поэтому взяла нож с его отпечатками? Весьма сомнительная и опасная задумка, способная разрушить весь план. Незаметно забрать большой нож, когда куча народа толчется на кухне, наверняка было нелегко, особенно если Олеся пыталась сохранить на нем его отпечатки. А если бы Марк оказал сопротивление? А если бы не хватило сил сразу вонзить нож достаточно глубоко?

Может, Олеся поступила так, потому что берегла патроны? Почему просто не взяла с собой запасные? Уж если где‑то достала пистолет, то и патроны дополнительные могла ведь достать…

Крутился в голове и другой вопрос. Почему, получив в свое распоряжение запись, объясняющую, что произошло, она не принесла ее ему? Или сразу в прокуратуру, заодно пожаловавшись и на его личную халатность при проведении проверки? Усомнилась, что закон в данном случае поможет? Как там сказала Вероника? Есть законы, есть суды, а есть люди вроде Марка, которые всегда все поворачивают так, как надо им? Возможно, Олеся это тоже понимала. Или же дело в том, что она хотела наказать не бестолковых детей, не знающих меры в собственной жестокости, а их родителей, которых посчитала ответственными за случившееся?

А еще Морозов не понимал последнего решения Олеси. Она могла застрелить его. И тогда уже никто не помешал бы ей закончить начатое. Он стоял прямо напротив нее, дуло пистолета смотрело ему в лицо. Расстояние от силы в два шага, промахнуться невозможно, а Олеся только что застрелила Павла, причем, скорее всего, добив его контрольным в голову.

Так почему она не выстрелила в него? Считала все же, что он не заслужил такой участи? Стреляла Павлу в спину и в затылок, а выстрелить в человека, глядя ему в глаза, не смогла?

Почему Олеся хотя бы не попыталась выстрелить в Дарью? Ведь в списке виноватых та наверняка шла в первых рядах. И стояла тоже достаточно близко. Шанс поквитаться и с ней тоже у Олеси был. Но нет, она предпочла попытку застрелить себя… Почему? Опасалась попасть в Веронику, стоявшую рядом? Вероники не было в ее списке виновников трагедии?

«Я была такой же тупой овцой, как она». Олеся записала Веронику в жертвы и не хотела причинить ей вред?

Возможно. Но что‑то все‑таки зудело внутри. И зазудело сильнее, когда Морозов добрался до перекрестка, откуда дорога уводила в основную часть деревни.

Глава 22

– Олесь, может, тебе воды принести?

Вероника присела на корточки рядом с подругой и взяла ее за руку. Они никогда не были особо близки, но так давно знали друг друга, что ей трудно было не принимать трагедию Олеси близко к сердцу.

– Ты ей еще поесть собери, – буркнула Дарья.

Они втроем оставались в одной комнате, но Дарья старалась держаться на расстоянии, а потому находилась в противоположном углу. Телевизор они выключили и вместо этого зажгли люстру: так было чуть менее страшно. Особенно если не думать о мертвецах в доме. Вероника и не подумала, опрометчиво предлагая сходить за водой. Просто не помнила, что на границе кухни и гостиной лежит тело Григория, хотя Морозов сказал им об этом и попросил не топтаться там.

– Если надо будет, то и соберу. Она ничего не ела с обеда.

– Она твоего мужа убила, – напомнила Дарья. И тут же презрительно фыркнула: – Впрочем, ты ей, наверное, за это благодарна.

– После всего, что ты сделала, странно, что она не начала с тебя, – очень тихо, но довольно уверенно ответила Вероника, не глядя на нее.

– Вы посмотрите, кто заговорил! – огрызнулась Дарья. – Что, овца вдруг зубки отрастила?

На это Вероника ничего не смогла ответить, только сильнее сжала руку Олеси. Та, впрочем, никак не отреагировала ни на ее предложение, ни на перепалку с Дарьей, ни на прикосновение. Все так же сидела и смотрела в пустоту, даже глаза не двигались.

Внезапно внизу хлопнула дверь. Дарья и Вероника напряженно переглянулись. С момента ухода Олега прошло не так много времени. Он едва ли даже до перекрестка успел дойти, не то что вызвать помощь и вернуться.

Если только что‑то не заставило его вернуться с полпути.

– Пойду посмотрю, – решила Вероника.

– Я с тобой, – отозвалась Дарья.

Вероятно, ей не хотелось оставаться в комнате наедине с Олесей. Они вместе направились к выходу, и ни одна из них не заметила, как у общей подруги вдруг дрогнул уголок рта, приподнимаясь в жуткой усмешке, а казавшиеся мертвыми глаза немного ожили.

– Олег? – позвала Вероника, когда они подошли к лестнице.

Однако снизу никто не ответил.

– Может, нам показалось? – предположила Дарья.

– Обеим сразу? – парировала Вероника. – Может, Павел все же выжил и смог добраться сюда, но откликнуться уже не в состоянии? Тогда ему нужна помощь…