Читать книгу 📗 "По следам исчезнувших. Дилогия (СИ) - Обухова Лена"
Она принялась спускаться по лестнице. Дарья после секундного промедления последовала за ней.
Внизу все оставалось без изменений. Свет горел в прихожей, в гардеробной, в спальне и в кабинете, а в холле – нет, в гостиной только переливались гирлянды. Было очень тихо и пусто. В прихожей никого не оказалось. Как и следов крови, которые мог оставить раненый Павел, все же добравшийся до дома. Олега тоже нигде не было видно.
– Паша? Олег? – снова позвала Вероника, сходя с лестницы и оглядывая холл.
Спустившаяся вслед за ней Дарья вдруг резко втянула в себя воздух, а мгновение спустя Вероника тоже увидела то, что ее напугало: на пороге гостиной стоял огромный мужик в темной одежде и балаклаве.
В руке он держал большой топор.
Когда впереди показалось развилка, Морозов не сразу понял, что не так, почему ощущение тревоги возросло. Все было хорошо: дорога, ведущая в деревню, выглядела гораздо чище, на снегу даже виднелись следы от колес, а значит, по ней и сейчас можно было проехать, как и по дороге, ведущей к шоссе. Он успел сделать еще несколько шагов вперед, прежде чем осознал, что именно ему показалось неправильным.
Нигде не стоял внедорожник. Снега определенно было недостаточно, чтобы скрыть под собой целую машину. А Павел ведь сказал, что был вынужден бросить свою где‑то здесь, поскольку побоялся увязнуть в снегу и перекрыть трактору дорогу к коттеджам.
Он соврал.
Соврал, а это значило, что он приехал не ночью после снегопада. Он приехал раньше, еще днем.
Морозов развернулся и заторопился обратно. Теперь он уже бежал на пределе своих сил, не думая о том, что может выдохнуться раньше времени. У него не было права выдохнуться. Он обязан был успеть вернуться.
Потому что Олеся не убивала Павла. Возможно, она вообще никого не убивала. Потому что именно тогда все сходилось.
Павел приехал еще днем, а значит, именно он расправился с Валерием, завладел всеми ключами и его смартфоном. Машину он поставил к соседнему дому, где по какой‑то причине горел свет, чтобы все думали, что это чужая машина. И когда ее засыпало снегом, никто не узнал в ней его внедорожник. Ведь, как верно заметил Марк, сейчас у каждого второго внедорожник.
У Павла, вероятно, не было пистолета, но это здоровенный мужик, который способен справиться с любым из них. Он мог в какой‑то момент взять кухонный нож, припрятать его, а потом вернуться с ним в баню, пока Григорий совершал налет на холодильник, и воткнуть в грудь Марка: у него точно хватило бы сил на такой удар. И тогда дело не в отпечатках. Павел просто нашел подходящее оружие.
Он мог задушить Женю подушкой прямо в ее спальне и отнести тело в мансарду. Зачем? Чтобы потом Морозов как бы случайно нашел медицинские документы Валерия и подозрение пало на него. Павел мог спрятаться в ванной комнате, когда Григорий все же собрался с духом и пошел посмотреть, что происходит в мансарде, после чего спуститься к себе, вылить немного виски из бутылки и сделать вид, что все это время пил и дремал. Очень уж быстро он потом протрезвел.
А еще он все время рвался в соседний дом. Возможно, хотел увести с собой кого‑нибудь, чтобы отделить от остальных и убить. Надеялся, что пойдет Григорий? Потом он мог бы незаметно вернуться, подловить Дарью и убить ее…
Но с ним пошла Олеся. Она могла догадаться, что Павел – убийца, и пойти с ним, только чтобы остановить его. Возможно, она выстрелила в него, но промахнулась. Второй выстрел мог произойти во время борьбы за револьвер…
Но что же тогда получается? Павел забрал у нее оружие, вернулся в дом, убил Григория, а потом вернул пистолет Олесе? Зачем вообще она привезла с собой оружие, если никого не собиралась убивать?
Или же они заодно? Родители, из‑за жестокости чужих детей потерявшие единственного сына… Тогда два выстрела было сделано только для того, чтобы Морозов решил, будто Павел мертв, а убийца себя раскрыла и впала в ступор. Они хотели, чтобы он ушел за помощью, оставив Веронику и Дарью без защиты…
Теперь Морозов должен был вернуться как можно скорее. Пока еще не поздно.
Они втроем замерли, глядя друг на друга. Незнакомец с топором в руке смотрел на них, его темные глаза горели ненавистью. Дарья и Вероника смотрели на него, не понимая, что происходит. Кто этот человек? Откуда он взялся? И чего хочет?
Впрочем, последний вопрос определенно мог считаться риторическим. А первые два были не так важны, как еще один: что теперь делать?
Когда мужчина ринулся на них, Дарья среагировала первой: она толкнула Веронику в незнакомца, надеясь, что тот сперва займется ею, а сама побежала наверх.
Потеряв равновесие, Вероника влетела в мужчину, который тоже явно не ожидал такого. Он машинально схватил ее за плечи, удерживая от падения и одновременно помогая самому себе устоять на ногах.
Полагая, что он все равно убьет ее, Вероника попыталась толкнуть его, чтобы выиграть хотя бы немного времени. Вряд ли ей удастся убежать, но так легко сдаваться она тоже не хотела.
Однако мужчина все равно устоял, после чего зло швырнул ее в стену. Сил у него было явно гораздо больше, чем у нее. Вероника ударилась о твердую поверхность, нехорошо приложившись о нее лбом. Аж искры из глаз посыпались!
Наверху хлопнула дверь, скрипнул, чертя по полу ножками, массивный комод. Прикрывшись ею, Дарья успела укрыться в безопасной комнате. Вот же стерва!
Мысли путались, перед глазами все расплывалось, а в ушах звенело. Вероника даже не сразу поняла, что уже лежит на полу. Тело не слушалось, и сознание гасло, но, прежде чем отключиться, она увидела, как мужчина с топором подошел к ней.
Это было похоже на жуткий ночной кошмар. Ни убежать, ни закричать Вероника не могла. И досматривать этот страшный сон определенно не хотела, а потому теперь уже без колебаний сдалась на милость обмороку.
Добравшись до участка, Морозов на ходу скинул снегоступы, понимая, что теперь они будут только мешать.
В доме кто‑то кричал и звал на помощь. Трудно было понять, кто именно: испуганный женский голос наверняка звучал намного выше, чем обычно, но по крайней мере кто‑то еще точно был жив.
Входная дверь оказалась не заперта, хотя Вероника точно закрывала ее за ним. Сама Вероника обнаружилась в холле на первом этаже. Она сидела на полу, держась за голову и явно пытаясь прийти в себя. Ему хотелось кинуться к ней, убедиться, что все в порядке, что она не ранена.
Однако чувство долга возобладало. Было видно, что Вероника цела, а наверху кто‑то кричал и звал на помощь, поэтому Морозов взлетел по ступенькам на второй этаж.
Дверь в хозяйскую спальню была приоткрыта, а в соседнюю с ней комнату – разбита в щепки. Вероятно, топором. Изнутри ее, по всей видимости, все еще подпирал комод, но верхняя часть, по сути, была выломана, позволяя забраться в помещение, чем Морозов и воспользовался.
Он успел вовремя. Дарья сжалась у стены под распахнутым окном. Возможно, хотела вылезти через него, но не успела. Из разбитого носа по ее лицу текла кровь, а над ней стоял Павел с занесенным для удара топором.
Времени обдумать и толком прицелиться не было, поэтому Морозов просто выстрелил. Куда именно собирался попасть, и сам не знал, но пуля угодила прямо в правую руку, которой Павел держал топор.
Мужчина взвыл от боли, выронив оружие, повернулся и двинулся на Морозова. Просто так, с голыми руками, одна из которых к тому же теперь была ранена. Вероятно, это стало следствием отчаяния. Или он забыл, что в револьвере Олеси оставалось еще два патрона.
Вторая пуля попала Павлу в левое плечо, но и это его не остановило. Он продолжил надвигаться на Морозова. Тому ничего не оставалось, кроме как перехвалить опустевший револьвер за ствол и ударить Павла рукояткой наотмашь, когда тот подошел на расстояние вытянутой руки.
