Читать книгу 📗 "No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Пельисер Франсиско Мероньо"
— Где? — настаивает подполковник. — Не вижу!
— Почему не видите? — недоумевает Фернандо и делает несколько шагов в ту сторону, куда показывал пальцем.
— Это же не дневальный, это называется «умывальник»! — поправляет его Витошников с ноткой сомнения в голосе: не разыгрывает ли его капитан Бланко? Да нет, у него такой серьезный вид, и это их первая встреча.
Командир нашего 960-го истребительного авиаполка подполковник Витошников — высокий, симпатичный человек с русыми густыми волосами, живыми глазами и сдержанной улыбкой. Пока Бланко на практике изучает русский язык, докладывая подполковнику, Висенте Бельтран и я находимся в палатке и, слыша весь их разговор, едва сдерживаем смех. Каждый из нас вспоминает то время, когда мы, испанцы, прибыли в Москву и начали работать на заводе. Нам хотелось как можно скорее научиться говорить по-русски.
Мы жили с Висенте в одной комнате и экзаменовали друг друга. С большим трудом я постигал слово «парикмахерская». Я делил его на пять частей и каждую из них запоминал отдельно. Я лучше других усваивал язык, и мне часто приходилось помогать товарищам во время посещения ими различных учреждений...
В первый день мы ознакомились с аэродромом. Кругом — густой лес. Летное поле — роскошный луг, заросший цветами и пахучими травами. В центре поля мы увидели двух лошадей.
— Смотри-ка, — сказал Бланко. — Давай попросим у командира одну из этих лошадок, чтобы покататься по полю, а?
Сказано — сделано. Мы отправились к одноэтажному домику, где находился командир БАО26.
— Товарищ майор, разрешите нам воспользоваться одним из этих коней!
— Зачем он вам нужен?
— Хотим объехать весь аэродром, — совершенно серьезно ответил Бланко. Он был заместителем командира полка, и командир БАО это знал.
— Лучше возьмите грузовик. На нем вы все втроем поместитесь.
— A-а! У нас есть грузовик?
— Да, сейчас я позову шофера.
Через несколько минут мы уже объезжали аэродром на ЗИСе.
— А где находятся самолеты? — спросили мы командира БАО, когда возвратились назад.
— Самолетов пока нет ни одного, — ответил он. — Если не считать МиГа, он вон в том лесу. Пилот сделал здесь вынужденную посадку, и с тех пор эта машина находится там. Ее надо ремонтировать. Хотите взглянуть? Идемте!
Мы пошли по опушке и примерно через сто метров увидели прикрытый сухими ветками самолет.
— Завтра к нам переправят еще И-16. На нем можно будет делать разведывательные полеты, пока не починят этот.
— Перспектива весьма неутешительная. А немцы здесь часто летают?
— Иногда, и только разведчики. Зато шоссе и дорогу на Москву они держат под постоянным контролем.
Мы замолкаем, так как слышим шум мотора У-2. Самолет на малой высоте делает круг и приземляется неподалеку от нас. Бельтран бежит к нему и сопровождает самолет, взявшись рукой за левую плоскость. Пилот выключает мотор, и экипаж спускается на землю. Одного из вновь прибывших мы знаем — познакомились в штабе дивизии. Это генерал-лейтенант Торопчин, командир дивизии, Герой Советского Союза. Это высокое звание ему было присвоено за подвиги во время финской войны 1939 года: одной бомбой в 500 килограммов Торопчин сумел взорвать стратегически важный мост. Небольшого роста, энергичный, с резкими движениями и решительным взглядом, он выглядит моложе своих лет.
— Вот это и есть испанцы, о которых я тебе говорил, — показывает на нас генерал-лейтенант. — А это, — обращается он к нам, — капитан Ампилогов, командир 1-й эскадрильи.
Мы здороваемся, крепко пожимая руку капитану. На русского он внешне не похож: высокий, худой, черные волосы, орлиный нос. С первого взгляда капитан сразу же располагает к себе.
— Завтра прибудут механики. Надо организовать ремонт того самолета и начинать полеты, — говорит генерал. — Следует готовить жилье, рыть землянки.
Уже через несколько минут его самолет поднимается в воздух.
В течение нескольких дней в формирующуюся часть прибывает личный состав. Это молодые пилоты, выпускники авиационных училищ, шоферы бензовозов, механики, оружейники. Вместе с механиками принимаем участие в ремонте самолета МиГ-1 и мы. На истребителе И-16, на нашей любимой «моске», прилетел лейтенант Воронцов. Этот самолет, однако, имеет теперь более мощный мотор и вооружен лучше, чем те, на которых мы летали в Испании. На нем теперь установлены 20-миллиметровая пушка и два 12-миллиметровых пулемета; в Испании на нем было четыре 7,6-миллиметровых пулемета. Против немецких бронированных машин их было явно недостаточно. Помню, в Испании над городом Таррагона несколько наших истребителей настигли «Хейнкель-111» и с трудом посадили его на свою территорию. На земле насчитали много попаданий в самолет, но ни одна пуля не пробила броню.
— Как нам не хватало этой пушечки в Испании! — говорит Бельтран. — Жаль, что этот самолет — один на весь полк!
Начинаются дни тренировочных полетов с молодыми пилотами. В свободное время мы отрываем землянки, ремонтируем МиГ-1 и, наконец, начинаем ежедневные полеты над аэродромом — каждый пилот по два часа. Вскоре из палаток мы переселяемся в землянки аэродрома Бориково, в них теплее. Хотя еще продолжается лето, ночи становятся прохладнее.
Местность здесь очень подходит для аэродрома.
С севера — излучина речушки с хорошими заливными лугами. На другой стороне реки — большие леса. Здесь в ноябре 1941 года проходила линия фронта, которая теперь у города Мценск. Деревня с домами, крытыми соломой, — рядом с лугом, с которым граничит аэродром. От многих домов остались лишь печи да почерневшие, обуглившиеся трубы: совсем недавно здесь шли бои. В глубине полуразрушенного каменного дома, на стенах которого видны следы пуль и осколков, мы устроили столовую полка, а жили мы на частных квартирах в деревне. Хозяйка дома, где нас поселили, относилась к нам как к своим сыновьям и всегда угощала всем, что у нее было.
Наконец-то МиГ-1 готов для опробования в полете. Механики работали не покладая рук, чтобы скорее поставить в строй боевую машину. Бельтран и я раньше летали на таких машинах, поэтому молодые пилоты, «пробовавшие воздух» только на истребителях И-16, смотрели на нас с уважением. На земле МиГ-1 со своими красивыми линиями похож на стремительного оленя, но в воздухе он немного тяжеловат для истребителя. Его кабина после узкой кабины И-16 кажется очень просторной. На приборной доске почти в два раза больше приборов, и к ним не сразу привыкаешь.
— Кто хочет опробовать самолет? — спрашивает Витошников.
— Кому прикажете.
— Поскольку самолет предназначен для 1-й эскадрильи, пусть на нем первым полетит Мероньо, — предлагает подполковник. — Затем на нем по очереди будут летать все пилоты.
Я надеваю парашют, шлем, протираю стекла защитных очков и, перед тем как занять место в кабине, спрашиваю механика:
— Валентин Иванович, опробовали шасси?
— Да, да, все в норме. Мы опробовали их несколько раз. Мотор в порядке, работает как зверь, он ведь новый!
Сажусь в кабину, проверяю показания приборов после запуска мотора. Давление масла, температура воды — все в норме. До предела выжимаю газ. Прекрасно! Мотор работает как надо.
— Убрать колодки! — приказываю я механикам, поднимая обе руки.
Выруливаю на самый край поля: хотя это и не нужно, но на всякий случай лучше иметь какой-то резерв. Наметив ориентир вдали, я начинаю плавно прибавлять обороты мотора. Истребителю не нравится грубое обращение, он всегда отвечает на это одним и тем же: если резко дать газ, то самолет энергично ведет вправо, и рывок трудно сдержать. Скорость оборотов винта быстро растет, и она уже достаточна для отрыва от земли. После взлета я проверяю, как слушаются рули, убираю шасси и кладу руку на регулятор шага винта. Пытаюсь его повернуть, чтобы уменьшить обороты мотора и увеличить шаг винта, но безуспешно: ручка не поворачивается, ее заклинило. Температура масла начинает резко возрастать, мотор ревет. Задевая верхушки сосен, я делаю вираж и иду в сторону, противоположную взлету, не уходя от аэродрома, чтобы иметь возможность выключить мотор и сесть. Температура достигает максимума. В этот момент мелькает мысль о том, что это единственный наш боевой самолет и что немцы в любую минуту могут появиться над аэродромом.
