Читать книгу 📗 "Я уничтожил Америку 2 Назад в СССР (СИ) - Калинин Алексей"

По радио заиграл траурный марш. Грустный, размеренный, как шаги истории.

— Ладно, — вздохнул я. — Теперь главное — не высовываться.

— А когда это не было главным? — хмыкнул Семён Абрамович.

Я же отправился приводить себя в порядок. В голове крутились мысли, набегали одна на другую и тут же срывались. Мне немного осталось до того времени, как должен прийти ответ из обкома. Предполагалось, что там меня проведут по всем инстанциям относительно легко. Очень уж хорошая у меня за два с половиной месяца сложилась характеристика. Был непогрешим, честен, отзывчив — прямо настоящий коммунист!

А ещё подмазывал там, где нужно и подкладывал там, где можно было упасть. Да, без взяток не обошлось. И зря говорят, что в советское время взятки не любили. Боялись больше, чем в моё время, но любили не меньше.

Когда Высоцкий узнал, что я планирую отправиться в путешествие заграницу, то дурашливо пропел:

— А за месяц до вояжа, инструктаж проходишь даже! Как там проводить все дни: «Чтоб поменьше безобразий! А потусторонних связей чтобы — ни-ни-ни!»

Да уж, пришлось покрутиться-повертеться. Нужно было получить характеристику о благонадёжности от профсоюза. Характеристику должны были подписать руководитель предприятия, секретарь парторганизации и председатель профкома.

Дальше шло согласование характеристики в райкоме. Меня вызывали на собеседование, проверяли, какие мировоззренческие мнения я смогу транслировать иностранцам и как буду отстаивать их в дискуссии. Думаю, что духи и коньяк с сигарами прекрасно помогли мне доказать превосходство социализма над остальными общественно-политическими учениями и строем.

Потом было утверждение списка туристов комиссией при обкоме. В комиссию обычно входил начальник местного управления КГБ. Тут уже я попросил содействовать людей из КГБ, которые принимали участие в разработке банды Кантарии. И это содействие мне помогло больше, чем подарки и белозубые улыбки.

Я даже подумал, что надо было сразу к этим ребятам обратиться — меньше тратить бы пришлось.

Получение выездной визы — дело не лёгкое. Это в моём времени даётся почти всем и без разбора. Тут же разрешения выдавались на каждый выезд, однократно и только в страну назначения.

Поэтому приходилось крутиться и вертеться ужом, чтобы добиться желаемого. Мне кажется, что я добился.

Конечно, будет грустно расставаться с людьми из коммуналки — за это время прикипел к ним душой. Прямо родными стали. Однако, большие дела требуют жертв. И одной из этих жертв должно стать расставание.

Сколько их ещё будет в моей жизни? Немало. Но чувствую, что это коммунальное сообщество запомню навсегда.

Если получу разрешение, то накатаю свои взгляды и свои предложения в два адреса и отправлюсь со спокойной душой заграницу. Двое людей, которых я вытаскивал из темноты забвения, не должны подвести!

Жалко ли мне было Брежнева и Андропова? Нет. Не жалко. Брежнева не жаль за то, что он допустил застой, а Андропова за инициативу введения войск в Афган. Да и другие делишки за ними водились. Так что они заслужили такую участь.

Я вышел из ванной, оделся и отправился на работу. Сегодня надо будет постоянно себе напоминать, что улыбаться не нужно. Всё-таки Генсек умер…

Глава 6

И вот, девятнадцатого августа меня вызвали наверх…

Не в том смысле, что на самый верх, выше которого уже было некуда, а пред лица высшей комиссии. У меня это была комиссия в составе секретаря обкома КПСС, завотделом административных и торгово-финансовых органов обкома КПСС, представителя КГБ, председателя облпрофсовета.

И тут должен был вынесен окончательный вердикт: либо я поеду, либо стану «отказником».

Я, разумеется, пришёл заранее минут за десять-двадцать, постоял у дверей приёмной, подождал вызова и осторожно толкнул дверь кабинета. Сделал лицо, как будто я сразу почувствовал себя маленьким и незначительным перед лицом представителей партии. Винтиком в огромной машине.

— Проходите, товарищ Жигулёв! — голос секретаря звучал строго, почти сурово.

Тощий, как высушенная таранька председатель сидел посередине стола, прямо напротив двери, остальные члены комиссии расположились справа и слева от него полукругом, будто зрители в театре. Обзор со всех сторон! Фиксация полнейшая!

Первым делом секретарь показал рукой на стул, стоящий перед столами. Указал мне на моё место!

Я мельком осмотрел членов комиссии. Все в штатском, подтянутые, серьёзные, лица словно из мрамора высечены. Завотделом административников оказался невысоким мужчиной с залысинами и очками в тонкой оправе, улыбнулся приветливо, хотя улыбка вышла вымученной и фальшивой. Представитель КГБ выглядел наиболее грозно — высокий, худощавый, взгляд холодный и внимательный, сканирующий. Председатель облпрофсовета, мужчина пожилой, лысый, седобородый, покачал головой, внимательно изучив мою папочку с бумагами.

В общем, всё было направлено на то, чтобы я обосрался и быстренько удрал прочь, забыв даже слово «заграница». Впрочем, ничего такого делать я не собирался, поэтому скромненько подошёл, скромненько устроился на стуле и скромненько сложил ладошки на коленях.

В своей скромности и чопорности мог дать фору даже английской королеве!

Хорошо ещё, что представителем КГБ был майор Кудинов. Знакомый человек. Не скажу, что хороший знакомый, но конфликтов между нами не было, а я всегда шёл на полное содействие. Хотя, от подобных людей можно было всего ожидать, но я почему-то ждал только хорошее.

— Что же, разбираем дело инженера Жигулёва, работника сборочного цеха завода имени Лихачёва, — проговорил секретарь. — Товарищ Жигулёв попросил отправить его в отпуск заграницу.

— В кап. страны? — поднял бровь Кудинов.

— В наши, социалистические, — тут же ответил я. — К капиталистам ехать нет никакого желания. Они там негров линчуют.

Последняя фраза вызвала улыбки у четырёх представителей власти. В народе уже вовсю ходит анекдот про то, как «Голос Америки» спросил у армянского радио: «Сколько зарплата у советского инженера?» На что армянское радио после трёхдневного молчания сообщило: «А у вас негров линчуют!»

Шутка немного разрядила обстановку и дальше у нас разговор потёк сам собой. Мне задавали идеологически выдержанные вопросы, я давал идеологически выдержанные ответы.

Вопросы сыпались один за другим, словно дождевые капли во время летнего ливня. Каждый член комиссии старался внести свою лепту в процесс изучения моей персоны. То представитель КГБ осторожно интересуется семейным положением: «Есть ли родственники за рубежом?», то заведующий отделом вежливо осведомляется о производственном процессе: «Какие проблемы возникли на вашем заводе?». Вопросы носили скорее формальный характер, однако атмосфера оставалась слегка напряжённой, будто все присутствующие ждали подвоха.

Особенно запомнился один эпизод. После очередной серии вопросов секретарь вдруг взглянул на меня пристальным взглядом и произнёс с нажимом:

— Ну хорошо, товарищ Жигулёв, скажите откровенно, зачем вам понадобилась поездка за рубеж? Может, желаете покинуть нашу страну навсегда?

Улыбнувшись уголками губ, я спокойно посмотрел ему в глаза и ответил:

— Нет, товарищ секретарь, покидать Советский Союз я ни в коем случае не собираюсь. Если уж совсем откровенно говорить, то моя цель проста — подарить себе перед женитьбой незабываемые впечатления. Потом же пойдёт семья, дети… Когда получится ещё выбраться? А так съезжу, посмотрю, запомню и потом четверым, а то и пяти детишкам буду рассказывать о поездке за бугор. Зато не будет ничего мешать строить коммунизм. Раз побывал в другой стране, и всё — осяду накрепко в своей.

Эта реплика вызвала одобрительные кивки среди остальных членов комиссии. Некоторые обменялись понимающими взглядами. Майор Кудинов, сидящий рядом с председателем, слегка усмехнулся и подмигнул.

Далее обсуждение продолжилось в спокойной атмосфере. Когда очередь дошла до обсуждения деталей путешествия, секретарь вновь обратился ко мне: