Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 4 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"
— Как звать-то тебя, парень?
Прозвучало это странно, потому что возраста мы были примерно одинакового. Визуально.
— Богдан Межаков сын Филата. — Проговорил он нервно. — Пришел я к тебе, воевода, долг отдавать. — Шмыгнул носом. — Хочешь, волком выть буду, хочешь псом рычать. Раз проигрался, то должен. Пока не заслужу отпущения твоего.
— Про отпущения уговора не было. — Я с кривой усмешкой на него смотрел.
Тот вскинулся было, но почти сразу утих, плечи осунулись.
— Богдан, имя твоего отца мне знакомо вроде. Известный казак?
Действительно, что-то припоминалось мне в истории о Межаковых. Имя какое-то еще…
— Да, воевода. Феофилакт, если коротко, Филат Межаков, отец мой, атаман.
— Служит кому? И как так вышло, что ты не с ним? А здесь?
Я оценивающе взирал на молодого человека.
— Димитрию служил, года два. А я… С ним ходил, а потом на Дон вернулся. Ранен был. — Он хлопнул себя по руке правой, по плечу. — Как от ран оправился, вот к Чершенским прибился.
— А если против батьки биться придется, то что?
— Ох не завидую я тебе, воевода. — Покачал он головой. — Батька мой, казак крепкий. Старый.
— А если тебе самому, то что?
Он вздохнул, глаза опустил.
— Понимаю, отец как-никак. Родная кровь. — Смотрел на него пристально, изучал.
Там, внизу, как-то более боевито он выглядел. Да и понятно, что он сразу за братьями атаманами не пошел. Добычей прикрывался, а на самом-то деле, против отца не хотел воевать. Такое случиться вполне может в Смутное время. Действительно, ситуация сложная. Но, имея под рукой этого человека, можно было перетащить его предка на свою сторону.
А это хорошо.
Главное — сыграть верно.
— Так что, атаман. Выть мне или псом бегать.
— Не дури, Богдан. — Я усмехнулся. — Мне пес не нужен. Не такой, по крайней мере. Потребен мне человек, который в бою прикроет. На которого положиться можно, как на себя. Который и ночью спать не будет, если надо, и с врагом, что сильнее окажется, биться. Не отступит. Такой вот. Справишься?
— Я казак. Я смерти не боюсь, а что до сна. — Он усмехнулся. — И ночь не спать могу, и день потом.
Ох уж этот юношеский максимализм. Ну да ладно, раз говорит, значит, опыт имеется. К тому же в бою человек бывал. Ранение получил, лечился, восстанавливался.
— Вот и порешили. — Сказал ему спокойно. — Идем, познакомлю тебя с Пантелеем. Богатырем нашим. Он тоже мой, так сказать, телохранитель, что ли. Вот и ты подле меня будешь.
— И лаять не надо будет?
Я смотрел на него и видел играющую в парне юность. Сам-то я был с виду такой же. Только в душе и разуме — прожженный, матерый дед, разбирающийся в людях и интригах. Да и чего уж там, видевший многое, прошедший через многое и умеющий прилично всего.
— Не дури. — Сказал спокойно. — С этого пользы никакой. С гавканья. — Осмотрел его, снаряжение, прикинул, что нового ничего не нужно пока.
Мы вышли из ворот.
Пантелей сидел недалеко, бездельничал. Григорий с Филаретом спорили на другой стороне лазарета. Часть раненных уже была погружена на лодки. Легкие, наши, воронежские.
Махнул своему личному, персональному богатырю. Тот голову поднял, навострился.
Подошли.
— Вот тебе помощник, Пантелей. Казак. Вдвоем будете жизнь мою хранить. — Улыбнулся я служилому человеку.
Он, не вставая, осмотрел парня коротким взглядом, погладил бороду.
— Славный малый, только тощий. — Улыбнулся. — От пули не прикроет.
С этими словами он неспешно поднялся, расправил плечи, добавил.
— И коня на скаку не свалит.
— Ты его не обижай. Поговори, чего умеет, сам покажи, что да как, обучи. Будь старшим товарищем, если надо.
— Сделаю.
— А ты, казак, Богдан, гонор свой под пятку спрячь. — Пристально смотрел на донца. — Работать будете вдвоем, когда нужно будет.
— Хорошо, воевода. — Он постарался придать лицу менее недовольное выражение, чем было. — Хорошо. Твоя правда.
Оставил их знакомиться, а сам двинулся к Георгию и Филке. Они увидели меня, ждали.
— Воевода, часть пушек погрузили, людей тоже. — Улыбнулся инженер.
— Славно. Что еще хорошего?
— Да я мель посмотрел. — Филарет выглядел довольным и говорил весьма радостно. — Размывать ее начало уже. Тоже новость хорошая. Думаю недели две, и не будет ничего. Брода не будет. Не пройдут здесь татары большой силой.
— Отлично, а ты Григорий, что?
— Да, что. Чершенские рады будут за татарами присмотреть. Они же тут по твоему решению оставляют заслон. Вот и. — Он немного сморщился. — Будут ждать выкупа и помаленьку полон этот продавать.
М-да…Не нравилась мне идея торговли людьми. Да, степняки, извечные враги этого времени, но…
— Холопами будут, хлеб сажать, пахать. По хуторам кто поспокойнее, распродадут. Дорого брать не будут. У людей же денег нет сейчас.
— А сколько холоп стоит, Григорий? — Смотрел я на него холодно. Очень не нравилась мне вот такая арифметика. Но знать же нужно.
— Вообще, холоп, он как конь ценился раньше. Но сейчас конь-то дороже. Да и у крестьян денег нет, все равно. На еду казаки менять будут.
— В общем, выходит. Это мой им такой подарок, что ли. Учесть это как-то надо.
— Сложно, воевода. Это же не пистоль, не кольчуга. Татарский холоп. Один, может, и останется, работать будет, может, и обрусеет. А другой, да третий, утекут. Или их родня налетит через год-два, отобьют. У нас здесь так. Нелегко. То мы их, то они нас.
Даже меня, закаленного в боях ветерана, видевшего многое, очень многое. Мысль о том, что вот так запросто можно кого-то продать, взять, передать, лишить воли — коробила дико. Ненормально это было, непривычно. Но, эпоха такая. Да и все же, мы не европейцы, которые кораблями перевозили «черную кость» в Новый и Старый Свет. У нас, получается, это вызвано банальным вопросом: а куда этих людей девать?
Отпусти? Так, они через год опять придут убивать.
Требуй выкуп? Так, не за всех заплатят же.
Убей? Ну… Здесь очень сложный, философский вопрос, что важнее — жизнь человеческая или свобода.
Хоть мне все это чертовски не нравилось, что придется действовать по законам семнадцатого века. Самому в это лезть, руки марать — нет, увольте. Казаки в этом соображают, вот пускай и занимаются.
— Хорошо, Григорий. Пускай люди Чершеньских с ними и занимаются. Перепиши только сколько, кого. — Проговорил с кислой миной на лице.
— Это сделаю, воевода.
— Кстати, как там имущество, что с татар снято было? Трофеи? — Вот это более интересный и важный вопрос.
— Хорошо, я примерно все описал. В Воронеже займусь более точно. Ты скажи, воевода, когда мы на север идем? А то мне же понимать надо, сколько времени на бумажную волокиту закладывать.
— Дней пять точно есть.
— Мало, ой мало. — Вздохнул подьячий.
В этот момент над пологим холмом раздался трубный звук рога. А значило это, что дозор какой-то из Поля срочно возвращается. А если так, то это могло нести только одну весть.
Татары!
Глава 6
Мы с Григорием и Филко переглянулись. Лица их стали сразу же напряженными, собранными.
— Все в боевую готовность! — Приказал я, развернулся, заорал громко. — Ванька!
Конь мой, где, что с седельным ремнем, поправил ли, успел?
Быстрым шагом, почти бегом двинулся к воротам в острог. Стрельцы подтянулись, глаза горят, люди почувствовали опасность.
Если Джанибек Герай решился нашей победой и радостью воспользоваться и ударить, когда не ждем, это плохо. Встречать я готовился только Кан-Темира и его несколько тысяч, а не все татарское войско. С десятком тысяч бойцов нам не совладать. Здесь уже никакое чудо не поможет. Все костьми ляжем, отходить надо будет и с арьергардными боями наносить максимальный урон.
Но, в душе моей, надежда все же теплилась, что сын хана послов послал. А не войско привел. Как-то так должно было сложиться. Сын хана был разумным человеком, хитрецом, политиком.
