Читать книгу 📗 "Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич"

— Не страшны тебе ни зной, ни слякоть, — пел я, — резкий поворот и косогор…

— … Чтобы не пришлось любимой плакать, — подпевали мне десятки голосов, — крепче за баранку держись, шофёр…

Я увидел, как Веня слегка пошатнулся и толкнул в спину одного из стоявших перед ним мужчин. Морозов тут же ухватился за столб. Мужчина, которого он толкнул, едва устоял на ногах. Но уронил себе под ноги шапку. Мужчина подхватил шапку в руки, резко обернулся… запрокинул голову. Морозов ему пьяно, но по-доброму улыбнулся. Обнял правой ручищей столб. Я заметил на Вениных щеках ямочки. Сжимавший в руках шапку мужчина кашлянул, отшагнул в сторону. Он покачал головой и снова повернулся ко мне лицом, нахмурился. Уже через десяток секунд недовольство схлынуло с его лица.

Он вместе со всеми вновь пропел:

— … Крепче за баранку держись, шофёр!..

Вплёл звуки своего голоса в общее пение и Вениамин Морозов.

Я увидел, как весело блеснули его глаза.

Гитара замолчала. Слушатели отметили этот момент дружными овациями.

— Вот и всё, товарищи! — объявил я. — Наш концерт завершился. Поздравляю вас с наступающими праздниками. Желаю вам провести их весело и активно. Тешу себя мыслью, что моё пение вам понравилось. Мою тоску так оно точно разогнало. Хорошего вам вечера. Надеюсь, что голос моей гитары ещё долго будет звучать в ваших сердцах и дарить вам хорошее настроение.

Советские граждане на моё заявление отреагировали по-разному. Одни разочаровано замычали. Другие снова мне поаплодировали, выкрикнули слова благодарности. Толпа ожила. Люди будто бы только сейчас осознали, что стояли у освещённого островка под фонарным столбом, и что на время позабыли о своих делах. Но музыка смолкла — мысли о насущных проблемах вернулись. Люди с десяток секунд обменивались взглядами и репликами. Затем двинулись с места: кто-то пошёл к остановке, кто-то поспешил к притаившимся в темноте домам, группа из десятка человек направилась в сторону улицы Светлая.

Вениамин Морозов выпустил из рук фонарный столб, неуверенной походкой побрёл к остановке. С высоты своего роста он будто не замечал никого вокруг. Локтем задел мужчину с костылём. Едва не опрокинул плетёную корзину, у которой дежурила женщина в головном платке. Мужчины и женщины торопливо уходили с его пути, хмурились и недовольно покачивали головами. Веня улыбался и едва слышно бормотал: «…Крепче за баранку держись, шофёр…» Я стал у него на пути. На пару секунд почувствовал себя призраком: меня Ленин брат тоже поначалу не заметил. Он едва не протаранил меня, как ледокол льдину.

Я сдвинул на бок гитару, раскинул руки и воскликнул:

— Вениамин, здравствуй! Какая неожиданная и приятная встреча! Помнишь меня?

Морозов опустил взгляд на моё лицо, сфокусировал на нём взгляд.

Икнул и спросил:

— Ты кто? Откуда меня знаешь?

Он всё же остановился — не сбил меня, будто кеглю. Его голова замерла на фоне лампы фонаря. Мне показалось, что вокруг неё будто бы собралась золотистая дымка.

— Я Вася Пиняев, учусь вместе с твоей сестрой Леной, — сказал я. — Видел фотографию твоего выпускного класса. А Лена тебе показывала мою фотографию в газете «Комсомольская правда». Статью «Комсомолец-герой» помнишь?

Морозов пошевелил бровями.

— Какой герой? — спросил он. — Какая газета?

Вениамин пошатнулся, толкнул проходившего мимо нас мужчину. Толчок выглядел несильным. Но мужчина едва устоял на ногах. Он наградил Морозова гневным взглядом. Затем мужчина увидел меня и мою улыбку — его взгляд смягчился.

— Ты хорошо пел, парень, — сказал он. — Молодец.

— Спасибо!

Вениамин будто бы только заметил мою гитару. Он вскинул брови, пьяно улыбнулся.

— Это… пацан, а давай мы с тобой ещё споём! — сказал он. — Не страшны тебе ни зной, ни слякоть…

— Споём, Веня, — пообещал я. — Обязательно споём. Только не здесь. Замёрз я уже. Сейчас не май месяц. Вон трамвай наш едет. Ты ведь домой направлялся? Так поехали вместе! И вместе споём.

Морозов посмотрел на подъезжавшие к остановке трамваи: сразу два — один за другим.

Ждавшие общественный транспорт на остановке люди разделились на две относительно равные группы (по количеству трамваев).

Веня опустил взгляд на моё лицо, икнул.

— А поехали! — заявил он.

Морозов неожиданно шустро ринулся в сторону трамвайных путей. Веня по-прежнему словно не замечал встречавшихся ему на пути людей. Легко расталкивал их своим телом.

Я поспешил за Морозовым, закричал:

— Осторожно, товарищи, горячий чайник! Осторожно, горячий чайник!..

Мои призывы сработали: люди оборачивались и пугливо шарахались в стороны, уходили с пути пёршего к трамваю Вениамина.

Трамваи остановились, с разницей в секунду раскрыли двери. Мы с Веней вошли в первый трамвай во главе шумной ватаги советских граждан. Я сразу же направил Морозова к дивану в конце вагона. Веня занял едва ли не половину сидения. Я примостился рядом с ним, грифом гитары отгородил Вениамина от других граждан.

Люди вошли в вагон — салон трамвая заполнился почти наполовину.

Закрылись двери. Скрипнули кресла.

Морозов шумно выдохнул — воздух рядом со мной наполнился запахом алкогольного перегара. Шагнувшие было в нашу сторону женщины сдвинулись ближе к середине салона.

Я кашлянул, оживил рукой струны и запел:

— Постой, паровоз, не стучите, колеса, кондуктор, нажми на тормоза…

Лена Зосимова жила всего в квартале от дома Лукиных.

Об этом я узнал, когда мы с Морозовым буквально вывалились из трамвая на улицу и Веня показал мне рукой на окна дома.

— Вон там я живу, — заявил он.

Я придержал гитару.

Вениамин взмахнул руками и потребовал:

— Вася, а давай ещё раз про шофёра!

Морозов потоптался по куче подтаявшего снега. Ветер взъерошил ему волосы.

Я заметил, что садившиеся в трамвай люди бросали на нас удивлённые взгляды.

Ухмыльнулся и ответил:

— Про шофёра, так про шофёра.

Поправил на шее ремень гитары, провёл рукой по струнам.

Морозов хлопнул в ладоши — женщины на остановке вздрогнули.

Мигнул фонарь.

— Ветер за кабиною носится с пылью, — спел я. — Слева поворот…

Ключ от квартиры Веня в карманах не нашёл. Он печально вздохнул и нажал на кнопку дверного звонка.

Дверь нам открыла Лена Зосимова. Она взглянула на брата — нервно усмехнулась.

— Веня, ну ты даёшь!..

Морозов пожал плечами, протиснулся мимо сестры в прихожую.

Лена заметила меня, удивлённо вскинула брови.

— Василий? — сказала она. — Что ты здесь делаешь?

Я улыбнулся, постучал рукой по гитаре.

Ответил:

— Мимо проходил. Прекрасно выглядишь, Лена. Хорошего тебе вечера.

Я развернулся и зашагал по ступеням.

Тихо загудели гитарные струны.

Я услышал за спиной голос Зосимовой:

— И тебе хорошего вечера, Вася.

Глава 7

Я вышел из подъезда дома, где проживала Лена Зосимова и Веня Морозов. Запрокинул голову, взглянул на затянутое облаками тёмное небо, подставил лицо ветру. Из окон дома доносились голоса людей, детский плач и музыка: «Струнный квартет №8» Дмитрия Шостаковича. Я с десяток секунд отыскивал на небе прорехи в покрове облаков. Слушал музыку. Поглаживал рукой струны неплохо потрудившейся сегодня гитары. Музыка вдруг стала едва слышна (словно в квартире, где она звучала, закрыли форточку). Я тряхнул головой и неспешно двинулся вдоль дома. Старался не ступать на скопления подтаявшего снега.

«Эмма, — сказал я, — найди мне на сайте „Жертвы политического террора в СССР“ информацию о Вениамине Олеговиче Морозове, тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, уроженце города Кировозаводск».

«Господин Шульц, информация о Вениамине Олеговиче Морозове на сайте „Жертвы политического террора в СССР“ не найдена. Я нашла там информацию об Олеге Дмитриевиче Морозове…»

«Стоп, Эмма. Спасибо. Олег Морозов меня не интересует. Но ты меня порадовала: Веня Морозов больше не жертва коммунистического террора. Похоже, не зря я сегодня мёрз на той остановке. Поройся в интернете. Что там вообще есть об этом Морозове. Я имею в виду Вениамина Олеговича».