Читать книгу 📗 "Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич"

Весь вечер Иришка вертелась около зеркала: «наводила красоту». В ход снова пошли бигуди. Из шкафа Лукина опять достала все свои наряды и измучила меня вопросами, какое платье «лучше». От этих вопросов я сбежал в гостиную, где в компании Виктора Семёновича рассматривал через стекло ярких рыбок. С Иришкиным отцом я обсудил перспективы нашей советской футбольной сборной на грядущем (восьмом по счёту) чемпионате мира по футболу, который состоится этим летом в Англии.

Виктор Семёнович был настроен оптимистически. Он утверждал, что на этот раз наши футболисты учтут опыт прошедшего чемпионата Европы и не допустят осечки в финальном поединке. В том, что сборная СССР выйдет в финал чемпионата, Иришкин отец не сомневался. Я слушал его рассуждения и вспоминал, как болел за наших футболистов тогда: летом шестьдесят шестого года. Тогда я тоже воспринял поражение сборной СССР в полуфинале и в матче за третье место, как личную трагедию.

В воскресенье утром Иришка, как и обещала, прогулялась к Черепанову и Степановой. Мы ждали их сегодня в гости (я ещё не слышал отчёт Черепанова о вчерашней генеральной репетиции — мне о ней пока рассказала только двоюродная сестра). Хотя о точном времени мы встречи не договорились. Лукина ещё вчера заявила: Лёше и Наде понадобится время, чтобы «подготовиться» к походу в кино. Поэтому она и навестила наших одноклассников сама (с утра пораньше).

Надежда и Алексей пришли к нам в час дня. Оба благоухали запахами парфюмов. Идею похода в кино они безоговорочно одобрили. Надя заявила, что «Гена Тюляев — молодец». Черепанов в ответ кивнул, но нахмурился. Хмурился он недолго — до тех пор, пока не приступил к рассказу о вчерашней репетиции. Он описал, как поднимался вчера на сцену, как отыграл запланированные музыкальные композиции и чувствовал себя при этом «гвоздём программы».

Тюляева мы почти час дожидались в спальне (наша с Иришкой комната за это время пропахла духами и одеколоном, будто парфюмерный магазин). Геннадий явился точно в оговоренное время (наверняка выжидал внизу около подъезда и посматривал на часы). Дверь ему открыла Иришка. Гена Тюляев принёс с собой хвойный запах одеколона «Карпаты», но не принёс усы. Похожие на щетину волоски исчезли с его верхней губы — Геннадий при этом будто бы на пару лет помолодел.

— Гена, ты побрился? — воскликнула Лукина.

Она всплеснула руками.

— Да… — сказал Тюляев. — Надоело, что на улице меня путают с папой. Постоянно называют меня Юрием Михайловичем. Мы с папой похожи, когда в шапке и в пальто. Были. Из-за усов. Теперь-то уж точно нас не перепутают.

Генка неуверенно усмехнулся.

— Вот и правильно, — сказала Иришка. — Без усов тебе, Гена, даже лучше.

Лукина взглянула мне в лицо.

— Правда, Вася? — спросила она.

Я кивнул, заявил:

— Усы — это ещё и сборщик хлебных крошек. Девчонки мне жаловались, что они колются во время поцелуев. Потому я усы и не ношу. Чего только не сделаешь ради женщин! И ради их поцелуев.

Генка ухмыльнулся. Он взглянул на Иришкино лицо, но тут же отвёл взгляд (словно заинтересовался висевшими в гостиной на стене портретами). Гена повесил на крючок плащ, поправил воротник рубашки. Я заметил блеснувшую у него на рукаве запонку. Моя двоюродная сестра, по-хозяйски пропустила гостя вперёд себя в гостиную. Взглянула на своё отражение в зеркале, поправила причёску. Затем Иришка посмотрела на меня из-за спины Тюляева. Я заметил на лице Лукиной победную улыбку.

Кинотеатр «Пионер» находился в соседнем районе. До него мы почти полчаса добирались в трамвае. Я уже будто бы по привычке занял сидение в конце салона. Придвинулся к окну. Вспомнил, как весело ехал вчера, когда взял с собой гитару. Рядом со мной разместились Иришка и Геннадий — Лёша и Надя уселись отдельно, спиной к нам (их это будто бы и не смутило).

Тюляев и Лукина не умолкали на протяжении всего пути. Они явно были на одной волне. Спорили о том, где снимают лучшие кинофильмы (в СССР или за границей). Признавались в любви к индийскому кино. Обсуждали игру актёров в просмотренных недавно кинокартинах. Мечтали о том, чтобы интересные фильмы показывали по телевизору с утра и до позднего вечера.

Я вспомнил, что вот так же разговаривал со своей второй женой. Нам не приходилось придумывать темы. Мы будто бы беседовали, о чём придётся: радовались просто тому, что общались друг с другом. В прошлой жизни меня не однажды посещали мысли о том, что было бы, познакомься я со своей супругой на пару десятков лет раньше. Подумал я об этом и сегодня.

Кинотеатр «Пионер» резко выделялся на фоне соседствовавших с ним строений. Он выглядел пришельцем если и не из иного города, то уж точно из иного района. Я прикинул, что этот кинотеатр гармонично смотрелся бы на улице Ленина (неподалёку от Иришкиного дома), но не здесь (не рядом с низкими деревянными жилыми постройками). На стенах кинотеатра красовались афиши кинофильмов и выложенное из разноцветной мозаики изображение трубившего в горн пионера. Рядом с входом в кинотеатр толпился народ. Около уличных фонарей возвышались состоявшие из снега и льдин горки, походившие на баррикады.

В кинотеатре меня больше всего впечатлили двери. Они были не меньше трёх метров в высоту. Потому что макушка стоявшей рядом с ними женщины едва дотягивалась до их середины. Я первым вошёл в фойе. Остановился, огляделся. Заметил, что Иришка и Геннадий поспешили к стене, где красовались чёрно-белые фотографии советских актёров. Лёша и Надя тоже взглянули на стену с фотографиями. Но не пошли к ней, а поспешили в буфет, откуда в фойе кинотеатра проникали запахи свежей выпечки. Вернулись Черепанов и Степанова с пирожками в руках — выдали по пирожку с картошкой мне, Иришке и Тюляеву.

В кинозал мы вошли за четверть часа до начала сеанса. Там пахло мокрой древесиной и табачным дымом. Мы прошли к своим местам: Надя и Лёша уселись слева от меня, а Тюляев и Иришка примостились справа. Иришка положила руки на деревянный подлокотник, будто невзначай прикоснулась к моей руке. Я словно почувствовал её волнение, хотя Иришка улыбалась, обсуждала с Геннадием реальные перспективы создания людей-амфибий. На ту же тему спорили Степанова и Черепанов. Лёша то и дело размахивал остатками пирожка, толкал меня локтем — Надя улыбалась ему в ответ, упрямо покачивала головой.

Кинозал постепенно заполнялся зрителями. Я сообразил, что Лукина не лукавила — на дневном просмотре фильма четырёхлетней давности действительно будет аншлаг. Я вспомнил, как смотрел «Человек-амфибия» впервые: было это зимой шестьдесят второго года в Москве. Тогда я пришёл в кино вместе с родителями, потому что круг моих новых друзей к тому времени не сформировался. Помню, что фильм меня привёл в восторг. Особенно впечатлили тогда подводные съёмки. Те впечатления о подводной жизни Ихтиандра запомнились на всю жизнь. Наверное, именно из-за них я и увлёкся на закате лет подводным плаванием.

Я почувствовал, как Иришка толкнула меня локтем.

— Вася, смотри, кто пришёл, — сказала она.

Лукина указала на пробиравшихся к своим местам между рядами людей.

Я поднял взгляд и увидел мужчину с рыжими волосами и пробиравшуюся рядом с ним мимо чужих колен девицу с заплетёнными в толстую косу волосами. Сообразил, что это Лена Зосимова и Фёдор Митрошкин. Лена и Фёдор держались за руки. На нас они не смотрели. Они передвигались, не глядя по сторонам. То и дело смущённо извинялись перед людьми, которых побеспокоили своим поздним появлением. Зосимова и Митрошкин добрались до своих мест, развернулись к нам спиной. Я отметил, что Митрошкин занял место с тем же номером, что и у меня (только на три ряда ближе к пока ещё безжизненному экрану).

Я посмотрел на сестру и сказал:

— Неожиданная встреча.

— Ты видел, как они за руки держались? — прошептала Лукина.

Я кивнул.

— Видел.

Иришка усмехнулась.

— Мне девчонки из одиннадцатого «А» сказали, — сообщила она, — что Ленка Зосимова сразу после выпускного вечера замуж выйдет. Говорят, что даже дату свадьбы уже назначили. Как думаешь, это правда?